Василий Головачев - Корректировщик Страница 46

Пашкина едва не хватил удар. Побледнев до синевы, он дотянулся до телефона, просипел:

– Серый, кто там поближе?! Как сильно нарушен изоляционный слой? Какая там радиация?!

– Похоже, он пробил стену на всю толщину! – донесся голос главного инженера. – Но выброса нет. Вообще ничего нет. Радиация равна нулю!

Директор станции дико посмотрел на потекшего зампреда Верховной Рады, пошевелил губами:

– Сидоровича на связь!

Подполковник откликнулся через минуту:

– Преследую мутанта. Направляется в сторону запретной зоны номер три. Могу нанести бомбовый удар.

– Не надо. Просто следуйте за ним, замеряйте фон. Полковник, вы что-то там рассказывали о девушках, якобы первыми открывших это чудовище. Где их искать?

– В деревне Тепловке.

– Спасибо. Найдите и доставьте обеих сюда. – Пашкин выключил радиотелефон, посмотрел на Оселедца. – В нашем положении не следует пренебрегать ни малейшим шансом. А ведь его надо изучать, Петр Яковлевич. Явление действительно сногсшибательное.

– Нехай його вовки зучають, – отмахнулся Оселедец. – Колы вин знову на реактор полизе…

– Понял. За безопасность станции отвечаю я. Что ж, пусть ваши гэбисты помогают, чем могут. Двоерыл – это проблема!

Марину и Алевтину доставили в штаб «по ликвидации проблемы», коей стал Двоерыл-Мутик, вечером двадцать восьмого сентября. Штаб располагался в кабинете директора АЭС Пашкина, и руководили его работой три человека: сам Станислав Семенович, полковник из министерства национальной безопасности Шпак Иван Эдуардович и физик-ядерщик, академик, специалист по теории кластерных взаимодействий, Пупков-Задний Константин Феоктистович.

– Ну-ка, доложите нам, дамы, почему вы живете в деревне, где жить запрещено? – спросил подполковник, полный телом, с лысиной на макушке, которую он скрывал, тщательно зачесывая три волосины, с мясистым лицом и угрюмо-ехидными водянистыми глазами.

Алевтина открыла рот, собираясь честно рассказать историю своего появления, и закрыла, сообразив, что она журналистка, да еще из Москвы. Выручила Марина:

– Во-первых, я ликвидатор и живу здесь давно… в отличие от вас. И знаю, где что можно делать. Тепловка же перестала быть запретной зоной, там вполне можно жить. К тому же у меня есть свое начальство, а оно…

– Ладно, ладно, успокойтесь, Марина Сергеевна, – пробурчал директор станции, знавший в лицо всех сотрудников и ликвидаторов, покосился на полковника. – С вами все ясно. А кто эта девушка?

– Моя подруга, – отрезала Марина. – Гостит у меня с разрешения властей. Кстати, классный специалист своего дела. С Мутиком мы знакомились вместе. Можно, мы присядем?

Мужчины переглянулись.

– Садитесь. Расскажите, как и когда вы познакомились с этим…. двухголовым големом.

– С кем? – не понял Шпак.

– С двутелым. Они его назвали Мутиком, мы зовем Двоерылом. Итак?

– Я увидела его еще весной, – пожала плечиками Марина, – в канаве возле третьего блока. Подумала – какая странная смешная ящерка. Он тогда был с хвостиком, такой безобидный, милый, безротый, величиной с ладошку. Ну и взяла к себе домой, предварительно проверив фон. А потом он начал расти…

– Понятно. Почему он к вам привязан? Мне докладывали, что вы с ним якобы разговариваете и он вас слушается.

– Это не совсем так. Мы понимаем друг друга, но разговором наше общение назвать нельзя. Он не всегда меня… нас понимает, а отвечает… – Марина замялась. – Это нечто вроде телепатии, вернее, передачи мысленных образов. Кое-что я воспринимаю.

– Мутант-телепат, – хмыкнул полковник. – Такой белиберды в моей практике еще не встречалось.

– Почему вы считаете это белибердой? – тихо спросил третий участник разговора, устроившийся в уголке кабинета; был он тучен, сед, одутловат, с глазами навыкате, имел обыкновение прятать руки в карманы брюк и смотреть на собеседника исподлобья. – Существование Двоерыла – факт. Утилизация им радиоактивных материалов – тоже факт.

– Мутант, он и есть мутант. Но чтобы он еще телепатически общался с кем-то… – Шпак окинул скептическим взглядом сидящих напротив девушек. – Я в это не верю.

– Не дано, господин полковник, – сочувственно проговорила Алевтина. – Полковник, он и есть полковник.

Шпак побагровел, открывая рот, но его опередила Марина:

– Мутик – не мутант. Это я сначала так думала, что он мутант ящерицы, потому и дала имя – Мутик. А он вообще не с Земли. Его родина где-то далеко в космосе.

Шпак со стуком захлопнул рот, хотел покрутить пальцем у виска, но сдержался.

– Черт знает что мы здесь выслушиваем! Вы хоть сами понимаете, что плетете? Откуда вам известно, что этот ваш… Мудик – из космоса?

Впервые Марина смутилась. Объяснить свою уверенность она не могла, а ощущения не годились в качестве вещественных доказательств.

– Я… видела… такие призрачные картины… Мутик передает образы, как галлюцинации… – Она окончательно сбилась и умолкла.

– Галлюцинаций нам только и не хватало! – Шпак сардонически поглядел на Пашкина. – Я же говорил, от баб нигде нет никакого толку.

– Сам ты баба! – Алевтина встала, потянула подругу за рукав. – Пошли, Марин, с этими солдафонами говорить, что песок жевать.

– Ну, ты!.. – снова налился кровью полковник. – Придержи язык, а то..

– А то что? – вызывающе подбоченилась Алевтина. – Ты меня в тюрьму посадишь? Расстреляешь? Руки коротки, господин невежа! – Она высоко подняла голову и вышла.

Марина встала, неуверенно глянула на директора. Пашкин махнул рукой: иди, мол. Девушка исчезла за дверью. В кабинете директора установилась тягостная тишина.

– Вертихвостки! – буркнул, остывая, Шпак. – Мнят из себя королев. Сегодня же вышлю из зоны ко всем чертям!

Пашкин поморщился.

– Вы действительно солдафон, Иван Эдуардович. К женщинам другой подход нужен. А ну как они правы и Двоерыл – космический монстр, случайно свалившийся на Землю?

– Чушь!

– Не знаю, не знаю… А вы как думаете, Константин Феоктистович? Есть в словах этой девицы резон?

– Пока нет полной информации, допустима любая гипотеза, – отозвался академик, безучастно отнесшийся к перепалке в кабинете. – Если эти девицы действительно контактируют с мутантом… э-э… кем бы он там ни был, то они могут быть полезны.

– С бабами лучше не связываться… – начал полковник, но посмотрел на Пашкина и замолчал.

На пульте директорского селектора вспыхнул зеленый глазок, раздался чей-то молодой энергичный голос:

– Станислав Семенович, Двоерыл окопался в семи километрах от реактора, в центре запрещенной зоны номер четыре.

Шпак вопросительно глянул на Пашкина, тот проворчал: