Александр Казанцев - Купол надежды Страница 46

Мне было неловко. Хорошо, что мы хоть одни в комнате. Я не знал, что он имеет в виду, говоря о Леонардо да Винчи, равнять с которым меня просто смешно.

Но он и не думал смеяться, обуреваемый вздорной гипотезой, принесшей мне столько горечи!.. А ему? Несколько минут общего внимания?

Мне пришлось ненадолго слетать на Урал по старым делам. Вернулся прямо на квартиру академика.

Мария встретила меня сама не своя. Мы заперлись, как она пожелала, в отведенной нам комнате, и я услышал невероятное:

— Алеша! Я ничему не поверила. И дед Ваум не поверил бы. А он мудрый был, однако.

— О чем ты, Машенька?

— Будто ты не человек вовсе. А какой-то гуманоид. Худо!

Я слышал, конечно, россказни про летающие тарелки и о маленьких человечках, выходивших из них, гуманоидах, якобы прилетевших от другой звезды, чтобы исследовать нашу планету.

— Пришел в перерыв. Все собрались вокруг. И я была. А он говорит, будто сам видел над партизанским лесом огненный диск.

— Самолет наш сбитый мог он видеть, больше ничего!

— Не самолет, говорит, а диск с куполом вверху, с окошечками.

— С иллюминаторами?

— Да. Так сказал. И что из этого ненашенского корабля будто спрыгнул чужой житель, гуманоид. Какой такой?

— Это значит «человекоподобный». На человека походит.

— На человека походит, — повторила она упавшим голосом. — Спрыгнул, чтобы жить среди людей, детей завести. — И она заплакала.

Я не знал, что делать, как утешить ее, как доказать, что я человек, а не чужезвездное животное, лишь похожее на человека? За всю нашу жизнь, не всегда легкую, впервые я видел, чтобы она так плакала.

— Но ведь ты же не поверила, — говорил я ей, поглаживая ее вздрагивающие плечи.

Она замотала головой и всхлипнула:

— Помнишь, удивлялась, что ты все знаешь? Зачем учиться надо?

— А гуманоиду, думаешь, не надо? — неосторожно сказал я.

— Какой гуманоид? Почему гуманоид? — возмутилась она и снова заплакала.

— Я с ним сам поговорю, — пообещал я. — Заставлю отказаться от своих слов.

— Слово не олень, арканом не поймаешь.

— Он откажется от своей гипотезы, потому что она ни на чем не основана. Я сейчас же потребую у него по телефону свидания.

Мария утерла слезы:

— А инженеры? Чертить будут?

— Они поймут, что все это неумная шутка.

Мария сквозь слезы улыбнулась. А я кипел от негодования.

По телефону женский голос ответил мне, что профессор Ревич занят, готовится к свиданию с академиком Анисимовым.

— С Анисимовым? Это мне и надо! — воскликнул я, удивив секретаршу.

Ревич действительно приехал к академику, который задержался в Совете Министров.

Я встретил Ревича и решительно провел его в кабинет академика, словно он уполномочил меня на это… Но я был так взбешен, что плохо отдавал себе отчет в своих действиях.

— А, Алеха! — расплылся он в златозубой улыбке. — Когда неофашистам зададим перца?

— Кажется, я задам перца тебе, — пообещал я.

— В чем дело? — недоуменно поднял он брови, уселся на диван и закинул ногу на ногу.

Я поместился на стуле напротив:

— Как ты мог, Геннадий, говорить обо мне черт знает что?

— Алеха, прости, но это мое убеждение. Согласись, что ученый вправе высказывать научные гипотезы. Мы с тобой здесь одни. Давай начистоту.

— О какой чистоте тут можно говорить, если ты грязнишь меня, подрывая мой авторитет?

Ревич замахал руками:

— Ни боже мой! Не подрывал! Никак не подрывал, а умножил твой авторитет, возвысил тебя до уровня неведомого пришельца, призванного поднять нашу культуру и технологию.

— Какой пришелец? Прыжок с парашютом с горящего самолета — это что? Инопланетное вторжение?

— Тише, тише. Сопоставим факты. Самолета никто не видел. Над лесом промелькнуло огненное тело. Согласен? Кое-кто утверждал, что над огнем возвышалась кабина с иллюминаторами.

— Это и была кабина убитого пилота. А турель моя в хвосте была.

— Знаю, знаю твою версию. Но придется тебе примириться с тем, что ты раскрыт. Ничего предосудительного в твоей инопланетной миссии нет. Но люди теперь вправе рассчитывать на твое посредничество в установлении связи со сверхцивилизацией. И я горжусь, что дружил с одним из ее представителей, к каким кое-кто относит и великого Леонардо.

Я молчал. Гнев лишил меня дара речи. Ревич по-нному истолковал мое молчание и продолжал, упиваясь собственной логикой:

— А как все тонко было разыграно! Человек как человек! Только уменьшенные пропорции. А после войны оказался не помнящим родства.

— Потерять из-за фашистов всех близких — это не помнить родства? — с горечью воскликнул я.

— Тихо, тихо! Пиано-пианиссимо! Конечно, это неадекватно, но… удобно для прикрытия твоего инкогнито. Люди должны были принять тебя за своего. Широко поставленный научный эксперимент! Преклоняюсь перед вашей цивилизацией. Жениться на землянке и доказать, что ты можешь иметь от нее детей — это тоже запланированные этапы эксперимента. А твой фейерверк изобретений — это ваш щедрый дар нашей отсталой технологии, которая, быть может, вызывает у вас там — не знаю где — жалость или сочувствие. Да, сочувствие, потому что вы гуманны. Это я уяснил, размышляя над твоей жизнью. Не подумай, что я повредил тебе как руководителю проекта Ветроцентрали. Наоборот! Проектанты будут задыхаться от счастья, что выполняют чужепланетную, проверенную близ Альфы Центавра идею. Слово «гуманоид» они будут произносить с придыханием, преисполненные не только уважения, но и поклонения.

— Довольно, — оборвал я Генку Ревича. — Ты всегда был болтуном и останешься таким в любой научной мантии. Ты глуп, Генка, как многие подозревали в отряде. И не поумнел…

— Нет, почему же? Мои коллеги воздают мне должное. Даже твоя собственная дочь, работой которой я руковожу. Кстати, она мне всегда казалась неземной. Теперь я понимаю почему.

— Так как же она могла появиться на свет, если ее отец другого генетического происхождения? — в бешенстве закричал я. — Почему ни одна искусственно осемененная самка гориллы не дала потомства от человека? Почему?

— Стоп, стоп! Если это научная дискуссия, то позвольте ответить вам, заодно развив свою гипотезу. Почему? Да потому, что человек и обезьяна генетически не родственны! А вот мы с вами, пришельцами с Альфа Центавра или Тау Кита, мы с вами родня, одного генетического корня! Очевидно, в незапамятные времена твои предки — которые были и моими! — прилетели на Землю и остались на ней, дав начало человечеству, которое, увы, забыло, откуда оно родом! Они, а не дарвиновские обезьяны с отсутствующим промежуточным звеном дали начало нашему человечеству! А вы, на своей Альфе Центавра или 62-й Лебедя, более цивилизованные, чем мы, одичавшие потомки космических колонистов, заинтересовались, что стало теперь с их родичами, порожденными былыми космическими переселенцами. Вот почему у тебя дети от земной женщины! Вот почему ты неотличим от человека, если не считать такого второстепенного фактора, как несколько меньшие пропорции.