Борис Георгиев - Нф-100: Инварианты Яна Страница 46

- Молодец! - хвалил бородач, а я думал: 'Чепухня, мишень самая большая, и она с упора стреляла, да ещё чуть не лёжа, да ещё он помогал, а это нечестно'.

'Есть одна награда смех! Аха-ха, ха-ха-ха, ах-ха-ха, ха!..' - надрывалась музыка. Толстоногая тётка радовалась. Смешно.

Очкарик, стоявший в очереди перед нами, отстрелялся, поправил очки и отложил ружьё.

'Сейчас я по уткам... Или по самой маленькой, где вокзал и паровоз выезжает?' - выбирал я, и взялся за приклад, но кто-то толкнул под локоть, и я рассыпал по стойке пульки. Одна даже на пол упала. Я сгрёб пульки со стойки обратно в коробку, потом полез подбирать ту, что упала, и вдруг вижу - рядом ноги чьи-то в брюках со стре́лками. Не папины, папа в джинсах. Оказалось - пролез какой-то без очереди, и уже разламывает ружьё. Я ему:

- Сейчас наша очередь. Мы стояли.

- Стрелять надо было, а не стоять, - отвечает он и чем-то вонючим на меня дышит. Здоровенный. Пульку вкладывает и мне опять:

- Пока ты по полу ползаешь, я стрелять буду.

- Сейчас наша очередь, - отец ему. - Верните, пожалуйста, ружьё мальчику.

- Пошёл ты вместе с мальчиком, не бухти под руку, - отозвался тот и: 'Танк!' - выстрелил. Промазал.

- Пожалуйста, верните ружьё, - отец ему.

- Слышь, ты не понял? Пошёл ты... - и прибавил что-то, я не разобрал, что. И смотрю, опять разламывает ружьё.

'Ах Арлекино, Арлекино!..' - опять кто-то попал в музыку, а я от этой музыки ещё больше разозлился, и ка-ак толкну этого! Но ему хоть бы хны, выпучился на меня:

- Слышь, ты чего, мелкий? Я ж сейчас тебя...

Отец меня за руку оттащил, за собой поставил и говорит этому:

- Милицию вызвать?

- Какую милицию?! - тот в ответ ревёт. - Слышь, козёл, пойдём со мной выйдем!

И вижу, дядька, который пульки в тире продаёт, из-за загородки своей вылез: 'Что ты скандалишь? Напился что ли?'

'И вправду пьяный, - подумал я, - вон шатается. Сейчас, отец ему набьёт морду, чтоб не лез без очереди'.

- Кто пьяный?! - спрашивает у продавца пулек пьяный дядька и в лицо ему - ху! - дышит. - Это они пьяные оба. Я пульки у тебя купил, теперь буду стрелять. А они пусть ползают, подбирают.

И смотрю, он опять к стойке полез, а отец и не думает бить ему морду. Тут я не выдержал. Если папа забоялся... Я вырвался у отца, подбежал, схватил коробку с пульками у того пьянчуги и - шурх! - на пол их все.

И говорю:

- Это ты ползай, подбирай. А мы будем стрелять. Наша очередь.

Он только рот раззявил. Стоит, качается, на меня гадостно дышит и пучит глаза.

Тут меня кто-то опять за руку. Отец. Схватил крепко - не вырваться, потом берёт со стойки нашу коробку с пульками, суёт пьяному и говорит: 'Вот, возьмите'. А потом без слов меня из тира утаскивает. И в спину нам музыка: 'Аха-ха, ха-ха-ха, ах-ха-ха, ха!' - как будто надо мной смеётся.

Обидно мне стало: наши пульки этому отдал, морду бить забоялся, уток пострелять не дал... Чуть слёзы у меня от злости не брызнули, но я прикусил губу. Теперь, думаю, не на кого больше надеяться, раз он не самый сильный.

Он шёл и что-то говорил, мол, кулаками ничего не решишь, надо головой думать и с людьми разговаривать, а не пульки по полу разбрасывать, но я нарочно не слушал. Потому что, если он не самый сильный, значит, и не самый умный. Выходит, не на кого больше надеяться, думать надо самому.

Зажглись фонари, вокруг них закрутилась мошкара.

Длинный парень в морской форме, когда мы шли мимо, чиркнул спичкой. Лицо его на миг осветилось, взлетело облачко дыма. Запахло куревом.

'Стать бы сразу взрослым, - с тоскою подумал я. - Тогда можно было бы...'

***

Горина получилось спровадить в душевую легко. Он кивнул, когда Синявский сказал, что сам соберёт пульки, и без слов скрылся за дверью. Володя отметил, что после происшествия со спичечным коробком с координацией движений у больного стало значительно лучше. Вдобавок, перед тем как закрыть за собой дверь, Горин спросил психофизика: 'Митя, то место, где я спал, это Пещера Духов? Правильно? А тоннель... этого, как его?.. Нет, не помню'. Он махнул рукой и скрылся за дверью.

- Вы видели?! - громким шёпотом спросил Синявский. - Он вспомнил!

- Ну, не совсем ещё, - рассеянно ответил инспектор, думая: 'Кое-что вспомнил, это правда. И заметно повзрослел, увидев... Интересно, откуда у него в кармане спичечный коробок? Тот самый, со стойки тира. Кто-то всё время подсовывает Яну, чтобы тот вспомнил. Когда же...'

- Дайте срок! - пыхтел доктор, кланяясь каждой пульке. - Это как горная цепь, залитая водой до самой вершины. Когда вода постепенно спадает... Уф-ф! Вершины выглядят сначала как острова, потом их берега сближаются, и - бац! Он вдруг всё помнит.

- А вы помните?

- Что именно? Уф-ф! - Синявский выпрямился, отирая лоб.

- Вы обещали мне описание вчерашнего дня без купюр и дополнений.

Доктор погрустнел, потом вздохнул, задвинул крышку спичечного коробка и стал рассказывать.

Накануне после обеда, чтобы избавиться от желания закурить, Дмитрий Станиславович погулял с полчасика и забрёл в библиотеку, где застал Катю Василевскую. Приглашал её на пляж, но она отказалась, потому что вода холодная и ветер. В пятнадцать часов пятнадцать минут Синявский покинул библиотеку и направился к себе домой, за полотенцем, поскольку действительно вода холодная была, и не мешало обтереться после купания.

- Минутку, - перебил инспектор. - В прошлый раз вы говорили, что встретили возле корпуса Энрико Ферми Берсеньеву. Это правда?

- Чистая правда, - подтвердил психофизик. - Ровно в пятнадцать минут четвёртого по электронным часам, которые над входом.

- Они точные?

- Это дисплей хронометра 'Аристо', я по нему всегда часы сверяю. И тогда проверил, - без задержки ответил Синявский и стал рассказывать дальше.

Он встретил Берсеньеву, но она была погружена в себя, психофизика, скорее всего, не заметила, потому что не ответила на приветствие. Они разминулись, Света стала неспешно подниматься к парку Мирамаре, а доктор заскочил домой, прихватил полотенце, трубку и кисет...

- Вы же собирались бросать!

Доктор с безнадёжным видом махнул рукой, пробормотал: 'Ну, собирался. Взял на всякий случай. Думал, если совсем невмоготу станет на пляже...'

Прихватив всё это, Дмитрий Станиславович быстрым шагом направился вниз, чуть раньше половины четвёртого увидел на обзорной площадке Сухарева с Инной и остановился поболтать. Когда узнал от них о размолвке между Светой и Яном, решил отложить один важный разговор, который затевался довольно давно, и поэтому к Горину перед купанием не заходил.

В лифт вошёл ровно в половине четвёртого, а в пятнадцать часов сорок минут был в воде. Проплавал около часа, когда возвращался к берегу, заметил в море катер. Позже, обтираясь, увидел, как с катера стартовал беспилотный самолёт-шпион. Было шестнадцать часов сорок пять минут.