Александр Громов - Всем поровну (сборник) Страница 47

Дважды Максютов звонил мне сам, в основном чтобы поинтересоваться моим самочувствием и настроением, я полагаю. Потом начинал кипеть и изрыгать хулу. Большую часть того, что произносилось им по адресу «этих придурков из НАСА», слушать было невозможно – уши вяли. Еврокосмосу и нашим тоже доставалось.

Что я забыл, перебираясь в Звездный, так это отдать Маше ключ от почтового ящика, но, в конце концов, это было не так уж страшно. Газет и журналов мы не выписываем, писем Маша не получала никогда, а я перестал получать их после смерти мамы. Если за несколько дней до старта отпустят на побывку, вытряхну из ящика пару килограммов рекламной шушеры, и всего делов.

Я не звонил Маше. Не просил Сашу занести по адресу письмецо. Ежемесячно высылал деньги телеграфными переводами с доставкой на дом – и все. Новый год отметил в Звездном в компании холостяков. По правде говоря, я почти не думал о жене и, если было время вспоминать, вспоминал дочь.

Время не шло – летело.

Из Индии пришло сообщение о катастрофе на атомной электростанции в Биджапуре. По всей видимости, энергоблок рассекло надвое уже известным нам манером. Двое суток активная зона оставалась открытой: герои-ликвидаторы не могли подобраться к очагу, всех смело «эффектом отталкивания», включая местных жителей, что, конечно, явилось для них благом. «Индийский Чернобыль» потряс мир. В перенаселенной стране такого рода аварии чреваты миллионами жертв. К счастью, обширное радиоактивное облако довольно быстро снесло в сторону Индийского океана…

Страх! Вот то чувство, которое, если верить газетам и телевидению, все сильнее укоренялось в массовом сознании. Это было хуже всего. Не всякая психика выдержит спокойное принятие простого, как кирпич над головой, факта: отныне существует НЕЧТО, способное походя сотворить с кем угодно (с тобой, любимым, в том числе) ЧТО УГОДНО в любой удобный ЕМУ момент. Еще в октябре в Бирмингеме случилась трагедия местного масштаба: один обыватель, свихнувшийся на почве перманентного страха, выбежал на людную улицу с кухонным ножом и успел прикончить шестерых, прежде чем, узрев полицейских, перерезал себе горло. Теперь подобное происходило почти ежедневно, в том числе и у нас. Родители не выпускали на улицу детей, резко подскочили цифры продажи облегченных, удобных в носке бронежилетов, газового оружия и миниатюрного дамского электрошокера «Отстань».

Множились мрачные пророчества. Заявила о себе секта, полагающая Монстра нашим же человеческим порождением, – мол, сон коллективного разума рождает чудовищ. В буквальном смысле. Интересно, чей разум эти недоумки имели в виду? Неужто свой?

Монстр оставался на прежней орбите. Было похоже, что он потерял интерес к другим телам Солнечной системы, во всяком случае, в движение спутников Юпитера он больше не вмешивался и никаких различимых в телескопы катаклизмов на поверхности иных планет не производил. Если и менял свою форму, то незначительно, в пределах инструментальной погрешности, заведомо не вытягиваясь в длинную колбасу и не сплющиваясь в блин.

Еврокосмос определился-таки с участием в экспедиции своего астронавта. Алексис Мустейкис, докторская степень в области космической медицины, опыт двух полетов. Подробную компиляцию по нему я просмотрел бегло – все равно в должное время экипаж соберут вместе и продержат бок о бок энное время ради знакомства и притирки друг к другу. И на Земле, и на «Альфе». Краткосрочная экспедиция на международную станцию планировалась на апрель.

Весь январь и половину февраля меня продержали на специально разработанном для «Зевса» полетном рационе – изучали индивидуальную реакцию моего организма на триста граммов высококалорийных витаминизированных сублиматов (со специальными добавками для подавления объемного голода и полового влечения) в сутки и неограниченное количество воды. Я подозревал, что по возвращении мне придется серьезно лечить требуху… Вместо ненадежной замкнутой системы пищевого воспроизводства (этакая экспериментальная – век бы ей такой остаться! – мини-ферма со скороспелым картофелем и кроликами), вдобавок чересчур громоздкой для «Зевса», один из модулей должен был нести восемнадцать тонн продовольствия, расфасованного для четырехразового питания по тюбикам и пакетикам с именными наклейками. Чтобы, значит, никто никого не объел втихаря. Учет и контроль, блин! А главное, якобы одним поводом для разборок меньше.

Как будто в трехлетнем полете не найдется других поводов! Впрочем, хорошо уже то, что мне не придется потрошить кролей в невесомости…

Комедия абсурда, да? Мне так уже не казалось.

Прошло с полдесятка скороспелых процессов над крупными теневиками с атрофированным инстинктом самосохранения, не пожелавшими внять деликатной просьбе о спонсировании программы. Остальные, очевидно, вняли. Максютов не бросал слов на ветер.

С завода имени Хруничева поступили макеты российских модулей. В Тюратаме и Свободном строились стартовые столы для шести «Энергий»…

Бежали дни.

Летели.

Мчались.

Гораздо быстрее, чем мне хотелось. Ускользающее время засасывало, как водоворот, не позволяя вынырнуть и сделать вдох. Кто сказал, что до конца июля еще много времени?

Да вот же он, рядом. Рукой подать.

Самое трудное – заставить себя раздеться, прежде чем свалиться на постель. Я валюсь и мгновенно проваливаюсь в бездонный колодец, в черное ничто. Мне не снятся сны. Когда я сплю, я перестаю существовать.

Нам с Колей Степановым обновляют старые и делают новые прививки – в том числе от таких болезней, с которыми я не встречался никогда в жизни и о которых не знал бы ничего, если бы не море информации, заложенной в меня через чип. На «Зевсе» будут два врача, но наша с Колей задача оставить их безработными хотя бы в отношении нас. До иммунитета американцев нам дела нет, у них свое медицинское начальство.

На-до-е-ло!!!

Отработка действий в нештатных ситуациях на борту отдельно для каждого этапа полета. Варианты отказа систем ориентации, терморегуляции, водоочистки и удаления отходов, экологического контроля, связи… Отказ последней двигательной ступени, необходимой для выхода из гравитационного поля Юпитера, сброс ее, медленная «раскрутка» на ионном движке, новая полетная траектория, увеличение продолжительности обратного пути, голодный паек и надежда на то, что через три года на Земле придумают, чем нас поймать, когда мы будем пролетать в миллионе километров от родного шарика… Отработка бесчисленных вариантов действий в различных моделях поведения Монстра – по большей части только для меня. Насупленный Максютов, оживленный Топорищев с очередными вариантами под мышкой, вечно озадаченный руководитель российской части программы «Зевс» и я. Больше никого.

Вариант «Праща» – гравитационное воздействие с выбросом «Зевса» в произвольном направлении…

Вариант «Пленники Монстра»…

Вариант «Тюфяк» – полная индифферентность «объекта Иванова». Не стыжусь признаться в том, что этот вариант устраивал меня больше всего. Правда, он же считался наименее вероятным.

Вариант «Круглый стол». Тоже устраивающий меня и притом наиболее желательный для интересов дела.

Вариант «Сандалия Эмпедокла». Все-таки Топорищев – сугубо бестактный человек.

Варианты, варианты…

Как и чем удобнее уничтожить объект в случае необходимости. И применимо ли к Монстру понятие «контрольный выстрел».

Варианты.

Уточнения вариантов.

И уточнения уточнений.

Утром первого марта Коля Степанов заявился в мой коттедж в тулупе, с рюкзачком, зимними удочками и коловоротом для льда.

– Не хочешь съездить порыбачить? Сегодня у нас выходной.

Я оторвался от очередной топорищевской компиляции и с сомнением почесал за ухом.

– А кой нынче градус на дворе?

– Минус двенадцать, самое оно. Солнышко вон светит. Ветра нет, давление в норме. Снасть проверенная, мотыль жирный. Клев будет – закачаешься. Я одно место над ямой знаю, лещи там – во! В лунку не пролазят.

– Зачем тогда ловить, если не пролазят? – спросил я, со скептическим прищуром рассматривая снасти. – Вообще-то я насчет зимней рыбалки не очень. Вот если летом…

– До лета еще дожить надо. Давай, собирайся. Я серьезно. Проветримся. Ты вон совсем уже зелененький и в пятнах, как камуфляж. А у меня будешь красненький. Вечерком после рыбалки еще в баню сходим, я заказал. Пошли, медицина не против.

– Так то медицина. А я?

Но Коля не был расположен отступать.

– Дел срочных нет? Вот и лады. Ну что, сам поедешь или в охапку тебя взять?

Пожалуй, он сумел бы и в охапку. Коля Степанов мужик кряжистый, весь в мускулах. Жирком не заплыл, даром что полковник и пять лет не летал выше атмосферы.

– У меня валенок нет, – попытался отбрехаться я. – И тулупа.

– Пошли ко мне, я тебе дам. Не валенки – унты. Гагачий пух!