Брайан Герберт - Дюна: Пауль Страница 47

— Она должна быть довольна тем, что выходит за тебя замуж, Лето, — сказал Ромбур. Он перевел взгляд на Джессику и устыдился своего замечания. — Все будет хорошо. Лето, ты всегда отличался способностью выходить из самых трудных ситуаций.

~ ~ ~

Неужели сильному и могущественному невозможно быть таким же счастливым, как простому человеку? Вероятно, возможно, но очень трудно.

В день свадьбы замок Каладан выглядел, как декорация к волшебной сказке. С потолков свисали символические косы, сплетенные из вымпелов Атрейдесов и Эказов. Стены вестибюля были уставлены смотрящими друг на друга ришезианскими зеркалами, оправленными в драгоценные рамы. Изящные хрустальные бокалы с Балута стояли на столах в зале, где после церемонии бракосочетания должен был начаться праздничный банкет. Иксианские часы мелодичным боем отмечали каждый прошедший час. Столы в нишах ломились от красиво упакованных подарков, присланных с бесчисленных планет Ландсраада; на каждом пакете было четко проставлено имя отправителя. Сцену большого зала украшали роскошные растения с Элакки.

Но герцог Лето был сильнее всего тронут огромным — во всю стену — лоскутным тканым ковром, изготовленным местными жителями. Каждая семья в рыбацкой деревне и торговом квартале Кала-Сити вышила свои куски, которые затем были соединены в одно полотно. Люди сделали это своими руками, не пожалев времени и усилий. Они старались не ради получения политических привилегий и не ища выгодного союза, а только из любви к своему герцогу. Лето советовал Паулю извлечь из этого урок и потребовал, чтобы ковер навечно остался в замке Каладан.

Пауль уже в течение нескольких дней наблюдал прибывавших гостей — представителей выдающихся аристократических семейств. Вспомнив уроки придворного этикета, политики и дворцового протокола, он старался лично встретить каждого гостя, примечая при этом все детали его настроения, манер и поведения, чтобы хорошенько все это запомнить. Пауля воспитывали в расчете на то, что он станет следующим герцогом, и он продолжал в это верить, несмотря на женитьбу отца.

Ради соблюдения формальностей Лето послал приглашение и своему кузену, императору Шаддаму IV, но был нисколько не удивлен тем, что ни император, ни его высокопоставленный представитель не потрудились прибыть на его скромное торжество. Правда, император прислал курьера с добрыми пожеланиями и подарком — богатым набором ножей. Поначалу Лето думал, что император мог обидеться на то, что Дом Атрейдесов не прислал представителя на бракосочетание самого Шаддама, но потом рассудил, что такой могущественный правитель, как падишах-император, едва ли способен затаить злобу из-за такой мелочи.

Отец был так занят приготовлениями к приближавшейся церемонии, что Пауль почти не виделся с ним. Наконец наступил торжественный день. Занимавшийся над Каладаном рассвет обещал яркий солнечный день. В городе звонили колокола, а рыбацкие лодки — в честь бракосочетания герцога — выходили в море, украшенные пестрыми вымпелами.

Проснувшись, Пауль принялся одеваться. Одежда — черный сюртук со стоячим воротником и изящным поясом, белая рубашка с безупречно накрахмаленными манжетами и черные брюки — была тщательно подогнана лучшим портным Каладана. Старик даже прикрепил к сюртуку значок с ястребом Атрейдесов. Пауль посмотрел в зеркало и подивился театральности своего вида.

Но герцог Лето так не думал. Пауль обернулся и увидел, что в дверном проеме стоит его отец и с гордостью смотрит на сына.

— Сегодня особый для меня день, Пауль, но ты, без сомнения, украдешь у меня часть всеобщего внимания. Ты выглядишь как молодой император.

Пауль не привык к подобным комплиментам, особенно к таким экстравагантным.

— Все глаза будут устремлены только на тебя, отец.

— Нет, все глаза будут устремлены на Илесу. Удел невесты — быть центром всеобщего внимания.

— Сегодня у каждого из нас будет своя роль? — Пауль и сам не понимал, хотел ли он своим замечанием уколоть отца. Заметив, что Лето помрачнел, сын направился к нему, поправляя на ходу воротник. — Я готов к встрече с гостями. Чем я могу тебе помочь?

Гости уже заполнили большой зал. От многообразия костюмов, лиц, экзотических расовых типов и традиционных украшений и нарядов у Пауля едва не закружилась голова. Даже этот неполный срез населения показывал, как обширна и велика была империя, сколь многочисленными планетами и народами правил император. Пауля удивило, как столь разные люди и народы могут одновременно находиться под властью одного правителя.

Улыбавшийся эрцгерцог Арманд Эказ находился в превосходном расположении духа. Длинные седые волосы были схвачены тонким обручем. Официальный мундир был украшен таким количеством кружев и драгоценностей, что старик смог взойти на помост только с помощью стройного мастера меча Уитмора Бладда.

Пауль был уверен, что какой наряд ни наденет Илеса, самой красивой женщиной на празднике будет его мать, и он не ошибся. В своем длинном черном с золотом платье леди Джессика была умопомрачительно хороша. Пауль понял, что мать сделала это намеренно, чтобы напомнить герцогу о своих достоинствах.

Суфир Хават был в военной форме старого образца, увешанной медалями, заслуженными им в битвах за старого герцога Пауля и за графа Доминика Верниуса во время мятежа на Эказе. Как же давно все это было! Дом Атрейдесов имел долгую историю поддержки Дома Эказов.

Хават еще раз внимательно осмотрел большой зал и расставил своих людей в наиболее многолюдных местах. Каждого гостя подвергли тщательному досмотру, как положено по протоколу безопасности. Никто из аристократов не счел это оскорблением, так как и сами они сделали бы то же самое у себя дома. В каждой двери стояли солдаты Атрейдесов и гвардейцы Эказа.

Дункан Айдахо тоже принарядился по случаю торжества. Этот мастер меча не раз отличался как умелый и неукротимый воин; он был главным бойцом и телохранителем герцога. Сейчас у него на боку висел церемониальный меч старого герцога Пауля — оружие, которое Айдахо не раз обнажал в сражениях Атрейдесов. Пауль знал, что Дункан был несравненным воином, хотя здесь были и двое мастеров меча с Эказа. Они тоже могли, при необходимости, блеснуть своим мастерством.

Гурни Халлек, несмотря на все свои старания, так и не смог придать себе респектабельный вид. Он не родился для изящной одежды. Тело его было ранено во многих битвах, а шрам — след удара чернильной лозой — на лице сопротивлялся любой косметике. Гурни чувствовал себя уютнее в рабочей одежде, которая позволяла ему легко входить в контакт с простым народом. Самой природой Гурни был предназначен к тому, чтобы сидеть с балисетом на коленях и услаждать слух аристократов своим пением, а не к тому, чтобы притворяться, что он один из них. Но одна его улыбка сразу устраняла всю неловкость. Увидев Пауля в новом наряде, Гурни улыбнулся еще шире.