Яна Дубинянская - Глобальное потепление Страница 47

— Набери его, — снова предложила Аля мужу минут через семь топтания на месте и разглядывания предметов искусства.

— Да знает он, — огрызнулся Паша. — Остров же.

Однако мобилку вынул и уставился на нее задумчиво, словно Гамлет на череп. Раздался стук, и все вздрогнули: это мальчик сообразил, наконец, что типографскую пачку можно и не держать на весу.

И тут появилось чудесное видение. Чудесное, ибо дверной проем, где оно возникло, открылся под самым потолком, а также потому, что было от подбородка до щиколоток задрапировано в летящие светлые складки; оказывается, полуголые банановые женщины уже успели сместить Ливанову систему эротических координат. А в принципе, блондинка как блондинка.

— Здравствуйте, Дмитрий Ильич, — прозвенела она; остальным просто кивнула с высоты. — Идемте, Андрей Львович вас ждет.

Издательская мафия (кстати, прикинул Ливанов, несмотря на цветущую Алину молодость, мальчик вполне мог быть их с Пашей сыном) панически переглянулась: непонятно, во-первых, адресовано ли предложение всем или одному Дмитрию Ильичу, а во-вторых, как допрыгнуть до дверей, расположенных на высоте метров пяти, не меньше. Ливанов наблюдал с азартом. Блондинке он, конечно, подмигнул, но со своей божественной высоты она могла и не заметить.

Видимо, она там у себя наверху нажала на какую-то кнопку, но впечатление было такое, будто из-под волнистых складок ее одеяния сама собой соскользнула вниз, как струйка воды, тонкая винтовая лесенка. Многовато лестниц, подумал Ливанов, хотя оно, конечно, неудивительно: Остров — сплошная горная система, дополненная понтонными конструкциями, остальная часть бывшего полуострова благополучно ушла под воду, на культурный шельф. Правда, у островных берегов его расчистили еще в первые, дикие годы после глобального потепления.

Он вероломно оставался на месте, его спутники все переглядывались, и наконец Аля, отважная женщина, ломанулась по ступенькам первой; покачнулась, взмахнула руками. И угораздило же ее надеть на Остров такие каблуки.

Блондинка повела их по узкому, наклонному вверх тоннелю, похожему на коридор в международном аэропорту. Из-за решимости исполнительного директора Ливанов видел прямо перед собой открытую спину и смелый разрез на черном платье, а вовсе не светлые складки, и это было слегка обидно. Паша и мальчик, отдуваясь, топали следом.

Ассоциация с аэропортом оказалась не случайной: когда коридор окончился проемом на открытый воздух, они вышли на широкую квадратную площадку, заставленную маленькими, совершенно ненастоящими на вид вертолетами. О том, что на Острове передвигаются только водным либо воздушным транспортом, Ливанов, конечно, знал, и по телевизору эти островные вертолетики видел не раз, но вживую они выглядели в разы более игрушечными. Блондинка мановением руки (дистанционным пультом?) открыла на ближайшем дверцу и спустила крошечный, на три ступеньки, трап. Аля замялась перед ним, внезапно потеряв кураж, и Ливанов вопреки принципам все-таки подсадил ее под круглую упругую задницу.

Он хотел как следует рассмотреть Остров с высоты, но ничего из этого не вышло. Вертолетик летел очень низко и резво, так что внизу только мелькали крыши и стены, между башенками и шпилями он лавировал, словно гоночная торпеда, а некоторые архитектурные излишества спокойно пробивал пропеллером, из чего становилась очевидной их виртуальная природа. Было много белого, жемчужного, серебристого, бирюзового, лилового, закатно-розового. По крайней мере, одобрил Ливанов, островным собственникам удалось договориться о единстве цветовой гаммы. И более-менее стиля, хотя, конечно, наблюдалась некоторая эклектика. Впрочем, все проносилось мимо слишком быстро и близко, чтобы по-настоящему разглядеть.

Ливанов запрокинул голову к небу. Об островном небе взахлеб рассказывал каждый, кто видел его впервые. И правда, эффект взгляда изнутри на кондишенный купол получался зыбкий и странный, небо колебалось и плыло, облака изгибались, словно в кривом зеркале, складываясь в куда более причудливые фигуры, чем это обычно бывает с облаками.

Засмотревшись, он пропустил тот момент, когда вертолетик пошел на снижение и почти вертикально совершил посадку на плоскую крышу одной из вилл. Аля, Паша и их мальчик, толкаясь, полезли вниз. Блондинка сняла вертолетный шлем с наушниками — а Ливанов и тут все пропустил, не успел полюбоваться на нее в шлеме. Он тоже вылез из вертолета и увидел на крыше одинокое белое кресло, с которого как раз поднимался мужичок в белом костюме с непривычно длинными рукавами и брюками. Мужичок был неказистый, хлипкий, веснушчатый. Андрей Львович, догадался Ливанов. Надо же, сам. На крыше.

— Вот, Андрей Львович, — сказала блондинка. — Привезла.

— Здравствуйте, Андрей Львович, — нестройным детсадовским хором выкрикнули издательские супруги. Мальчик застенчиво промолчал, прижимая к груди вверенный ему груз.

Олигарх улыбнулся во всю ширь ослепительных, не исключено, что и виртуальных зубов:

— Свободна. Рад познакомиться, Дмитрий Ильич.

По дороге к ливановскому рукопожатию он успел вкрадчиво склониться над ручкой исполнительного директора — «о, Алина!..» — и дружески хлопнуть по плечу вконец сникшего Пашу. Блондинка самоаннигилировалась, снова опередив наблюдательные возможности Ливанова. Жаль.

— Читал, — сообщил Олигарх Львович, сунув ему сухую дощечку руки. — Произвело впечатление.

— А что именно? — заинтересовался Ливанов. Читательские отзывы до сих пор его живо будоражили, ничего он не мог с собой поделать. Кстати, надо будет найти тут где-нибудь комп и заглянуть, давно не был, в сеть, погонять на предмет оных поисковик…

— Ваши книги, — снисходительно втолковал ему Львович. — Идемте.

Ливанов был готов к новым каскадам лестниц и уже занял тактическую позицию возле Алиного локотка, но ничего подобного: прямо на крыше они сели в прозрачный лифт, на приличной скорости заскользивший вниз сквозь перемычки потолков-полов и пространства комнат, словно погружаясь в глубину слоеного пирога. И внезапно затормозил, только-только Ливанов начал входить во вкус и считать этажи.

Еще раньше, чем раздвинулись створки, он разглядел в белизне просторного зала яркий натюрморт во всю длину фуршетного стола от стены до стены. Особенно вдохновляюще стояли штабелями разноцветные бутылки, но блюда с разнообразной закусью и вазы с фруктами смотрелись тоже ничего. Ливанов целеустремленно шагнул из лифта и увидел, что и людей в комнате полно, причем сплошь невероятные красавицы в струящемся и длинном, приправленные пятьдесят на пятьдесят лощеными господами в демократичном и светлом. Все они уже держали наготове бокалы шампанского, свеженалитые, с опадающей на глазах пеной. Ливанов и моргнуть не успел, как ему налили тоже. Тонкое стекло обожгло льдом, как-то даже слишком при здешней прохладе. Видимо, тут любили похолоднее абсолютно всё, такая вот островная особенность. Надо проверить, хохотнул Ливанов, распространяется ли это на женщин.