Александр Щербаков - Змий (сборник) Страница 47

И впрямь. Вид у него ветхонький, до того стертый, что перед зеркалом поставить страшно: как бы он целиком на отражение свое не ушел. Отошли в сторонку крысы-пауки, муфлоны-куланы, расселись в кружок и стали ждать.

А десятипроцентный разделся донага, сел в позу лотоса перед хеопсиной и начал сосредоточиваться.

Три дня и три ночи сосредоточивался он, а на рассвете четвертого гикнул громким голосом и встал. И увидела почтенная публика, что он в полном порядке, а палка его волшебная багровым огнем пышет и сама в дело просится. Шагнул десятипроцентный и торкнул палкой тетрадуру. И тут же проснулся снулый уран и мигом сделался из него уран натуральный, ни в чем не сверхъестественный.

А поскольку при этом вышло, что его критическая масса в миллион раз превышена, тут кы-ык жвахнуло!

И сделалась от того жваха в земле такая дыра, что стекло туда без остатка море Средиземное, а потом и Карибское.

А в небе, напротив, сделалась такая дыра, что солнцу в тот день восходить стало не на что. И только если очень приглядеться, маячили в бездне той дыры две ма-аленькие звездочки. И вовсе то были не звездочки, а то сам мингер Ван-Кукук и дружок его десятипроцентный в парообразном состоянии уносились в сторону своей «звезды», при том барахтаясь и весело беседуя.

— Что, Мазепп? — вопрошал десятипроцентный. — Разве я не здорово тебе помог? Разве не славную бульку мы отчубучили?

— Да уж! — отвечал трудящий грешник Ван-Кукук. — И помог ты мне так, что вовек больше помощь не надобна, и бульку мы отчубучили наиславнейшую! А им всем — фиг-нолик, самая размало-микро-нано-пико-миникулка от того компота "Калимантана сэлед", что, помнишь, мы когда-то на двоих вылакали. Не журись, у меня там еще банка завалялась. И мы ее ради такого события вскроем.

А третья дыра от того жваха, простым глазом не видимая, но самая пекучая, сделалась в человеческом установлении, именуемом "транснациональной системой промышленно-финансового кредита". И за вольное обращение с этим установлением тени Мазеппа Ван-Кукука и дружка его десятипроцентного приговорены к вечному ежедневному колесованию, истоптанию и анафеме. Составить методичку для такой казни и изобрести оборудование поручено их протодолботронству Недобертольду. За это ему обещано повышение в звании.

При этом известии наши тени только ухмыльнулись. Мы-то знаем: до скончания века будет изобретать Недобертоша, да так ни фига и не изобретет.

"Здорово задумано!" — поддакивает битюг, а сам с консультантской подачи готовит этой сказке совсем другой конец. Крысам-паукам, муфлонам-куланам приказано: на рассвете четвертого дня, как встанет, как гикнет друг десятипроцентный, всей кучей навалиться, палки волшебной лишить и обеспечить почетные похороны. Палку же ему, битюгу, к ногам положить, а тетрадуры обратно разобрать на мелкие кубики. С тем чтобы ему, битюгу, кубики самому волшебной палкой торкать и торговать горяченькими, пока не погаснет живое лукавство в очах битюговых.

Через малую печаль по дружку такой конец сулит битюгу великие радости. Во-первых, не будет никаких жвахов и все обойдется тихо, как мыслилось и делалось с самого начала. Во-вторых, система кредита, которая из-за промедления в делах (копуша Недобертольд!) несколько передоена, перестанет досаждать битюгу и получит свой процент. В-третьих, солидная торговля поспособствует осуществлению битюжьих грез об островах и гуриях. Все это слишком заманчиво для того, чтобы очень церемониться с дружком.

А ведь кубиками не только торговать можно, — только сейчас пришло мне в голову.

Полсотни лет державы, кряхтя, разоружались, друг дружку договорами путали и системами контроля. И полсотни лет сеть на сеть кидали, чтобы никто и нигде ни-ни сквозь те сети до этих кубиков не дотянулся и не встал над безоружными континентами в дамках на большой диагонали.

А дорогой мой битюг к этой позиции поближе других будет.

Ну, не он, так Недобертоша. Ну, не их долботронство, так кто-нибудь из крыс-пауков, куланов-муфлонов, что вокруг колготятся и в данный момент об этом вполне искренне и не помышляют. Раз такая возможность появится, не может быть, чтобы кто-нибудь за ней не потянулся.

Так что дружку десятипроцентному есть над чем подумать, прежде чем браться по избушке похаживать.

И знает дружок, чего от него ждут и в каких обстоятельствах он приходит к инсайту. Даже само слово это знает. Сидя на конном заводе, книжечки почитывал и прочитанное примерял не только к животным, но и к людям. А после его неосторожных воспоминаний вслух — относительно обстоятельств в курсе и битюговы консультанта.

Так что десятипроцентному надо быть готовым не к самому веселому времяпрепровождению здесь в ожидании своих процентов. Давить будут. Непременно будут.

Вероятно, сам битюг при этом деле будет как бы в стороне.

Похоже, я крупно влип.

А не рано ли вы труса празднуете, рыцарь, едва за круглый стол севши-то?

И кто ж это нам в теплое гнездышко такое яичко-то подбросил, а?

Мазепка судорожно бдит,Клыками впившийся в кредит.Он без кредита был старатель,А при кредите стал бандит.

(По ОИП процессор приравнял эти стихи к стихам ХИ-ИП, жившего 103 лет тому назад, в современной полиреверберативной интерпретации, см. также "Варьирование некорректное". Однако полуторачасовой поиск варианта-прототипа оказался нерезультативен, что делает весьма сомнительным тезис о непринадлежности данных стихов данному автору.)

— Не пора ли карты на стол? — говорю.

— Не то чтобы рано, — отвечает, — а ни к чему. Сам дорого бы дал, чтобы кое-чего не знать, и мое твердое желание — тебя от этого оберечь. Так, Наука?

Недобертольд сделал вид, что отсутствует духом.

— Есть такая фирма — УРМАКО. Добротная фирма, все, как надо, без фуфла. Скажем, ты ее вице-президент. Ездишь, смотришь, говоришь с нужными людьми. Транспорт и обслуга у тебя по категории «экстра». Как у меня. Имеешь коробочку, «Кадуцей» называется. Включаешь последовательно с телефоном, и полный порядок. Мечта. А, Наука?

Фон-Муфлон кивнул:

— Очень удобно.

— Вот. Он соврать не даст. И на первый раз ты катишь в Гуманистан. Ведома тебе такая дыра?

— По карте.

— А теперь увидишь в натуре. Нищета — одни кальсоны на троих, и те продаются. Однако имеют Центр ядерных исследований. Есть там у нас свой человек. Ознакомишься с ходом работы. Вот Наука введет тебя предварительно в курс. Вернешься — обмозгуем, стоит ли продолжать. Ясно?

— Неясно, — говорю. — Есть вопросы.