Константин Нефедьев - Тайна Алмаза Страница 47

Снова затрещало падающее дерево.

Саржинский бросился к укрытию в скале, но, споткнувшись в темноте, упал. Его ободранные пальцы нащупали одежду человека. Саржинский почувствовал, что если сейчас же не узнает, кто этот другой, то сойдет с ума.

Он закричал и отпрянул в сторону, но сейчас же наткнулся на другого человека, человек был босой, и… Саржинский узнал своих бывших спутников.

Он перевел дыхание, но сердце его бешено колотилось, и липкий пот покрыл все тело. Добравшись до подножия скалы, Саржинский пополз у ее подошвы.

Ветер, ударяясь о высокую каменную стену, образовал здесь вихрь, кружась, он поднимал с земли целые тучи хвои и сучьев. Несколько раз Саржинский чувствовал, как рядом с ним падало что-то тяжелое, и сердце его будто останавливалось, он знал, что это падают камни, сорванные ветром со склонов горы. Любой из них мог оставить его на месте бездыханным, и Саржинский всем телом прижимался к стене, теряя силы и задыхаясь от усталости.

Наконец он достиг низкого каменного навеса и вполз под него. Это был вход в пещеру. Здесь было сравнительно тихо, где-то рядом журчал ручеек. Отдохнув, Саржинский ощупью добрался до воды и утолил мучавшую его жажду.

Горели ободранные руки, сильно болела нога, на голове он нащупал несколько ранок и огромную шишку. Вскрикивая от боли, он стащил с ноги сапог и осторожно щупал пораненное место.

Из обрывков своей рубашки он кое-как сделал повязку и в полуобморочном состоянии растянулся на мягком песке, уснул тут же у ручья.

Сколько он проспал, Саржинский не имел малейшего представления. Проснувшись, он напился холодной, ломящей зубы воды, обтер лицо. Это его очень освежило.

Он прислушался. Снаружи больше не доносилось никаких звуков. Сейчас он позавтракает и приведет себя в порядок. Ощупью он кое-как добрался до того места, где должен был быть выход, но руки уперлись в шершавую поверхность камня.

Вначале он подумал, что ошибся, и отошел немного в сторону, но здесь была глухая стена.

Нет! Не может быть, чтобы судьба с ним так жестоко поступила. Он терпеливо обследовал всю стену вокруг и вернулся к месту, где должен был быть выход.

Саржинскому попался в руки огарок свечи, который он всегда ставил у входа, когда начинал работу. Тут же он наткнулся на кирку и лопату.

Все кончено. Выход завален. Он погиб. Отчаянье было таким, что он упал на землю и забился в истерике, он катался по песку, срывая свои повязки, и безудержно рыдал.

Придя в себя, он еще раз обследовал заваленный выход и даже ударил несколько раз киркой.

Было совершенно ясно, что каменный навес, скрывающий вход в пещеру, осел и закрыл доступ в нее.

Саржинский ощупал свои карманы, при нем были часы, большой складной нож, огарок свечи, мешочек с алмазами и — о радость! — коробка с несколькими спичками.

Дрожа от волнения, он чиркнул спичку; она зашипела и вспыхнула. Затаив дыхание, он зажег огарок. Теперь у него был свет — давящая тьма отступила. Он пересчитал спички, их было шесть. При свете Саржинский еще раз осмотрел место, где еще вчера был выход и окончательно убедился в безнадежности попытки пробить здесь отверстие.

Он поднял свечу над головой. Ровное горящее пламя свечи осветило высокий свод грота, подпертого толстыми сталактитами. Желтые, красные, они сверкали при свете свечи, переплетались, в них чудились таинственные фигуры каких-то застывших великанов или чудовищ.

У ручья возвышалась свежевырытая горка породы (глинистая масса вулканического происхождения, содержащая в себе драгоценные зерна алмаза). Здесь господин Глухарев откопал свои миллионы, а он, Саржинский, хотел найти здесь дорогу к славе и богатству.

Огарок, потрескивая, догорал. Саржинский укрепил его на лезвие ножа и двинулся в путь, тщательно осматривая каждый выступ. Гнетущая тишина, нарушаемая лишь редкими ударами капель, больше всего угнетала Саржинского.

«Неужели я умру здесь?» — подумал он и от этой мысли чуть не закричал.

Нет, он найдет выход. Чего бы это ни стоило, может быть, даже вернуться назад, пока у него еще есть свет, кирка осталась там и можно попытаться разбить преграду. Ему даже стало казаться, что это самое правильное — вернуться и пробить себе дорогу через старый выход.

Он в отчаянии осмотрелся кругом. Немного в стороне поднималась гладкая, точно полированная стена, и на ней Саржинский вдруг увидел… тень человека.

В первое мгновенье он подумал, что это его собственная тень, но свеча была впереди, и тень никак не могла быть с этой стороны.

Сомнений не было, перед ним находился человек. Но какой? Это был великан с огромной головой и чудовищными конечностями. Дрожа от ужаса, Саржинский сделал несколько шагов на подгибающихся ногах. Таинственное зрелище представилось его глазам.

Перед ним была довольно большая ровная площадка, обложенная со всех сторон кусками камней, в центре ее на небольшом каменном пьедестале стоял уродливый человек. Он стоял на широко расставленных каменных ногах, с копьем в руке.

Голова его представляла нечто среднее между головой человека, оленя и медведя.

Огромные, величиной с чайное блюдце, глаза смотрели, казалось, прямо на Саржинского.

Несколько минут Саржинский не двигался с места, молча рассматривая это чудовище.

Перед ним был идол, неведомое божество.

Саржинский в изнеможении опустился на колени. Пережитый ужас и волнение отняли все силы. Он вспомнил, что свечи хватит ненадолго, и со стоном поднялся на ноги.

«Может быть, где-нибудь здесь выход?» Он еще раз осмотрел это странное божество и вдруг заметил у себя под ногами обломок человеческой челюсти с выщербленными зубами.

Только сейчас Саржинский увидел, что все вокруг усыпано человеческими костями.

Им снова овладел ужас, и он бросился прочь от этого страшного места.

Оставался кусок свечи величиной с мизинец, нужно было спешить. С лихорадочной поспешностью он осматривал каждый выступ, каждую щель, все больше и больше приходя в отчаяние.

В нескольких шагах от него вдруг снова обозначилась тень, и он содрогнулся от страха. Это была не прежняя тень человека. Он приблизился, стараясь рассмотреть, что это такое, но слабый дрожащий огонек в его руке погас.

Плотная, почти осязаемая темнота облепила его со всех сторон, и он, громко закричав, торопливо достал коробку со спичками и зажег одну из них. При свете этого огня он двинулся вперед.

Спичка погасла, и он немедля зажег следующую и следующую. Последнюю спичку он зажег перед самой щелью и ею же поджег пустую коробку.