Алексей Калугин - Форс-мажор (сборник) Страница 47

— Предлагал.

— И что?

— Она отказалась.

— У нее много дел?

— Нет, она просто не хочет сюда ехать.

— А чем она вообще занимается?

— Она дизайнер. Разрабатывает новые модели оформления жилых помещений.

— Она работает дома?

— Да.

— А ее коллеги по работе к вам заходят?

— Нет.

— Какая у нее любимая еда?

Казалось бы, простой вопрос майора Ворного поставил меня в тупик.

— Не знаю… Обычно она меня спрашивает, что бы я хотел на обед или на ужин.

— Где вы познакомились?

— На концерте.

— Джаз?

— Классика. Скрипичный концерт.

— Кто выступал?

— Нано-реплика Иегуди Менухина. – Мне надоело отвечать на казавшиеся совершенно бессмысленными вопросы Ворного. Я чувствовал нарастающее раздражение и злость. – К чему вообще этот допрос?

Владимир Леонидович пригубил водку из стакана.

— Имени Анастасии Викторовны Луниной нет ни в одной из проверенных нами баз данных. Не зарегистрировано ее рождение. У нее нет родителей. Она никогда не ходила в школу. Не получала какое-либо специальное образование. Никогда не обращалась за помощью к врачу. Не делала крупных покупок. Даже билет на тот концерт, где вы встретились, она не покупала. Женщины по имени Анастасия Викторовна Лунина не существует.

Ворный снова глотнул водки.

— Хочешь сказать, я живу с мужиком?

Если бы Владимир Леонидович сообщил мне, что моя жена на самом деле трансвестит, прежде занимавший призовые места в силовом троеборье и сменивший пол всего за неделю до нашей первой встречи, я бы, наверное, удивился, но не расстроился. Все равно хуже, чем сейчас, быть уже не могло.

— Похоже, ты живешь с нано-репликой. Такой же, как Иегуди Менухин, на концерте которого вы познакомились.

— Ты просто не понимаешь, о чем говоришь, – я наклонился и прижал пальцы к вискам.

— Почему же. Вы там у себя, в закордонье, давно уже начали воскрешать мертвецов, создавая их нано-реплики. В «Диккенс Уорде» я сам видел нано-реплику Чарльза Диккенса. Выглядит как живой.

— Нано-реплики великих людей всего лишь воспроизводят внешнее сходство с оригиналом и некоторые способности, которыми они обладали при жизни. Нано-реплика Менухина может с точностью до ноты воспроизвести любое из произведений, исполненных великим скрипачом при жизни. Нано-реплика Пикассо с точностью до штриха воспроизведет любую из существующих картин великого художника. Но это только копии оригиналов, не способные к самостоятельному творчеству. Они не могут создать ничего принципиально нового, потому что действуют в строгом соответствии с заложенной в них программой. Нано-реплика Диккенса не может написать ни единой строчки, которой нет в произведениях ее прототипа. Можно сказать, что это роботы, созданные из плоти и крови.

— И почти ничем не отличающиеся от живых людей, – добавил Ворный. – Единственный их недостаток, они не могут существовать вне информационного поля, которое не только заставляет миллиарды уинов сохранять форму тел нано-реплик, но и руководит всеми их действиями.

— Да, это так, – кивнул я.

— Ну? – пристально посмотрел на меня Владимир Леонидович.

— Нет, – скорее не протестующе, а испуганно затряс головой я. – Нет! – я не хотел, не мог согласиться с той мыслью, к которой подвел меня майор Ворный. – Настя живой человек!

— Она жива ровно настолько, насколько ты готов в это поверить.

— Нано-реплики не способны принимать самостоятельные решения. Они лишены индивидуальности.

— А что, если кто-то просто хочет убедить нас в этом? Чтобы усыпить нашу бдительность. Для того и выставляются напоказ нано-реплики известных людей, похожие на заводные куклы. А тем временем безукоризненно выполненные нано-твари постепенно заменяют живых людей.

— Не называй мою жену тварью, – не очень убедительно и совсем не агрессивно попросил я.

— Так ты согласен с тем, что она не человек?

— Нет.

Майор Ворный внезапно расслабился и будто оплыл в кресле. Даже лицо его утратило обычно присущую ему резкость черт.

— А ведь скоро, может, будет поздно, – тихо произнес он.

— Что?

Я только делал вид, что мне непонятно, о чем говорит майор Ворный. На самом деле я все давно уже понял.

— Нас хотят выжить с этой планеты, Петр Леонидович.

— Кто?

— Да какая разница! Главное, что мы… То есть вы, закордонники, даже не хотите сопротивляться. Вам на все наплевать, кроме собственного комфорта и удовольствия. Ты ведь и сам занимаешься проблемами экологии только потому, что это греет твое эго. Фактически вас купили с потрохами за вкусную еду, бытовые удобства и гарантированное здоровье. Точно так же когда-то белые поселенцы в Америке покупали у индейцев их земли за низки стеклянных бус и карманные зеркальца.

— Индейцы потом жили в резервациях.

— Россия – не резервация. Россия – это то, что пока еще осталось от нашего мира.

— Я не хочу жить в резервации, – сказал я.

— Боюсь, что в новом мире для нас резервации не предусмотрены, – Владимир Леонидович взял в руку бутылку. – Ну, возьми, что ли, новый стакан? Давай еще накатим.

И мы накатили.

В Облонск я не полетел.

И в консульство звонить не стал.

На следующее утро я собрал вещи, поехал в аэропорт, купил билет на ближайший рейс и улетел домой.

В самолете я заснул и проспал до посадки.

Странно даже. Казалось бы, после всего, что произошло, я места себе не должен находить. А я спокойно спал. И видел сны. Не помню о чем, но очень приятные. Меня не тревожило то, что должно было произойти. Мне было все равно. Абсолютно. Я знал, что больше от меня ничего не зависит. И был просто рад тому, что пришел конец всем кошмарным видениям.

В аэропорту меня встретила Настя.

— Как ты узнала, что я возвращаюсь? – удивился я.

— Получила сообщение информационной службы.

Ну да, конечно, я же зарегистрировался на рейс.

Настя поднесла уин-перстень к указателю стоянки такси, и тотчас же рядом с нами материализовался двухместный смарт-мобиль.

Мы сели в машину, Настя назвала адрес, и мы поехали.

Настя сидела слева от меня и молча смотрела вперед, на улицу, ровную как стрела, с нарисованной по центру прямой белой линией, с ухоженными газончиками и кустиками, тянущимися вдоль тротуаров. И огромными серебристыми информационными башнями, высовывающимися из-за домов. Странно, раньше я не обращал внимания на то, как их много.

Я посмотрел на профиль жены, красиво прорисовывающийся на фоне тонированного стекла.

— Как поживают твои родители? – спросил я.