Михаил Грешнов - Эхо (Сборник фантастических рассказов) Страница 48

— Змей! — говорит он. — Твоя взяла. Но сколько же это будет продолжаться?

Кибер молчит, они так и возвращаются в лагерь — молча.

Володя готовит ужин. После ужина сидит у костра и смотрит, как затухают угли. Старается оценить обстановку. А как ее оценить? Ночь и звезды. И два зеленых огонька напротив, неотрывно глядящих на него. Но странно: они его не пугают и не тревожат. Они смотрят, и свет в них о чем-то думает. Они не давят и не гипнотизируют, — неподвижные глаза совы были бы неприятнее. Свет пульсирует в них, живет, и от этого глаза кибера кажутся живыми, веселыми.

Володя уже не пытается говорить с ним. Володя не знает, что делать. Беспомощность не красит его, но Володя на что-то надеется. Пока он не может сказать, — на что. Он считает, что сегодняшний день и встреча — только начало. Еще будет продолжение, разговор, если не словами, то какими-то знаками. Это придумает он, Володя, или придумает кибер. Может быть, киЬера удастся увести к Выдрину, к людям. Ведь должен же он понимать, что Володя — не все человечество. Если кибер послан на Землю далеким неведомым разумом, он послан с целью ознакомиться с земной цивилизацией. Кибер должен заговорить. Дать ему эту возможность, не тревожить его, не преследовать. Не надоедать ему.

Угли подернулись пеплом. Володя вынул из палатки спальный мешок, неторопливо залез в него. Сейчас он заснет, а утро вечера мудренее. Лишь бы Гарсон никуда не ушел.

Засыпает Володя быстро. Он и сейчас заснул незаметно. И уже во сне видит, что кибер подходит к нему, оглядывает, ощупывает его. Что-то в корпусе кибера раздвигается, оттуда выползают щупальца — два, три, много — тянутся к лицу Володи, к рукам, он чувствует их прохладное прикосновение, но, как и глаза Гарсона, они не тревожат его, не давят. Наоборот, Володя расправляет руки, мускулы. Ему снится сон: он ребенок, еще в люльке, над ним склоняется лицо матери, Ьолоде приятно видеть ее глаза, улыбку, слышать ее голос. Приветливый сон владеет Володей. Володя чувствует солнце, ветер, прохладу воздуха и воды; видит себя со стороны — сон течет как река; Володя в детском саду, в школе, читает и пишет, видит, как он водит пером по строчкам тетради и как читает стихи: «Мороз и солнце — день чудесный!» И так — всю ночь до утра.

Утром ничего не меняется. Кибер на своем месте, и Володю охватывает отчаяние; он ничего не может узнать от Гарсона. Встреча закончится ничем — и к чему все это?

Володя решается. Он поведет робота к Выдрину. Семьдесят километров — это двенадцать часов ходьбы. В горных условиях — пусть пятнадцать. Володя кладет в рюкзак консервы, хлеб и говорит роботу:

— Пошли!

Они идут километр, другой. Робот послушно подчиняется мысли Володи: пересекает ручьи там, где приказывает ему Володя, карабкается на скалы, сбегает в ущелье. Палатка и лагерь скрываются за грядой. Может быть, замысел Володи удастся? Только не думать, что он ведет кибера к Выдрину. А мысль об этом как назло лезет в голову. Володя старается отвлечь себя, считает шаги, поглядывает, высоко ли поднялось солнце. Иди, иди, говорит он роботу, не все ли равно, куда нам идти? Денек-то, денек какой — солнышко…

Но вот кибер, кажется, что-то понял: движения его становятся неточными, он даже подпускает Володю к себе почти вплотную, колеблется.

— Пойдем! — говорит Володя.

Кибер отходит в сторону, пропускает человека вперед. Володя тоже колеблется, но проходит вперед. Оборачивается через минуту — кибер сидит на месте. Володя делает еще десяток шагов — кибер недвижим.

Что будешь с ним делать? Володя в отчаянии.

Никто не поверит, что была встреча с кибером, если не привести Гарсона в лагерь и не показать Выдрину и ребятам. Расскажи Володя обо врем на словах, без доказательств, — его высмеют и дело с концом. Кибера надо доставить в лагерь! Ведь он тут не просто для своего удовольствия, его послали с неизвестной планеты для связи с Землей. Его надо обязательно привести в лагерь, иначе не будет никаких доказательств. — Что же ты?.. — спрашивает Володя кибера. Кибер не отвечает, не сходит с места. Так можно уйти, думает Володя, а робот останется. Упрямец! — ругает Володя кибера. — Каким пряником тебя поманить?.. Тот сидит себе под откосом, и глаза его прозрачны до изумления. Свести робота к Выдрину не удастся!

Володя возвращается к киберу. Оба они идут обратно в лагерь.

Надо ждать, решает Володя. Буду ждать!

Весь день он работает, Гарсон, кажется, им доволен, Вечером Володя засыпает так же, в спальном мешке, и ему снится продолжение сна. Он заканчивает школу, поступает в институт, спорит на семинарах, сидит за книгами. Получает диплом. Вместе с Шурой, женой, едет на работу в Саяны. Первый год работы, второй. Командировка в Туву. Выдрин, ребята, и вот — он один в котловине. Просыпается Володя внезапно — кибер не успевает убрать щупальца. Какое-то мгновенье Володя держит в руках присосок, но тот осторожно, даже ласково высвобождается из его пальцев, скрывается в металлическом корпусе.

Володе не страшно, даже нет неприятного ощущения. Он лежит еще минуту, расслабив мышцы рук и лица, хотя и понимает, что это уже не сон. Робот исследовал его, может быть, усыплял его. Может, Володя полностью, не сознавая этого, находится во власти кибера — молчаливого ласкового чудовища? Может быть, чудовище убьет его?.. Но зачем эти мысли? Володя может уйти. Мог уйти вчера утром, оставить Гарсона одного в котловине. И ушел бы, если бы не любопытство. — Гарсон, — спрашивает Володя. — Кто ты? Робот молчит. Они молчат до утра.

Днем Володя работает, Гарсон ходит за ним по пятам, как пес, Володя ждет, и робот понимает, что человек ждет. К вечеру ожидание становится невыносимым. Чтобы успокоить Володю, Гарсон сокращает расстояние между ними. Были моменты, когда Володя мог бы протянуть руку и дотронуться до кибера. Володя не сделал этого. Ждал, что будет дальше. В этом он чувствовал единственную надежду чего-то добиться.

И он добился.

Вечером, когда, проглотив второпях ужин, Володя допивал стакан чаю, робот приблизился к нему и, присев по другую сторону от костра, заговорил:

— Кто ты такой? Откуда ты взялся? Шпрехен зи дойч?..

Это была точная копия Володиного голоса, интонации, недоумения, звучавшего в первых вопросах к роботу, поставленных утром третьего дня.

— Парле ву франсе?.. — продолжал робот, и впервые за время встречи человека и робота Володя почувствовал холодок на спине — очень неприятно было слушать самого себя, свой голос, неумные вопросы. На секунду мелькнула мысль — может быть, перед ним кретин, идиот, запомнивший его слова и повторяющий их бездумно, как попугай?..

— Гм… — хмыкнул робот. — Откуда ты, черт, взялся?..