Василий Головачев - Реликт (том 2) [Книги 4–6] Страница 49

Перед камерой метро Железовский загородил собой дверь, круто развернулся.

— Кстати, действительно, а каков план?

— Предельно прост, — ответил Грехов мысленно, вопросительно глядя на комиссара снизу вверх; он едва доставал ему до груди. — Это не разведка, это бой.

— Без предупреждения?

Глаза проконсула сузились.

— Без. Мы потеряем фактор внезапности.

— Я предпочитаю действовать по правилам.

— Какие правила? — вмешался Лабовиц. — Они действуют без всяких правил и скидок на моральную оценку своих действий, мы вправе ответить тем же.

— Правила нужны прежде всего нам, если мы хотим остаться людьми, а не походить на К-диверсантов.

Грехов вздохнул, он хорошо знал характер Железовского.

— Голосуем. Кто за прямой бой?

— Да, — сказал Лабовиц.

— Нет, — качнул головой Железовский.

Грехов посмотрел на колеблющегося Ратибора.

— Ты?

— Н-нет, — через силу выдавил тот.

— Ясно. Что ж; либо теряем все, либо ничего, кроме жизни. Идем обычной обоймой: я в дрейф, Аристарх и Герман на крыльях, Берестов замыкающим. Возражения?

Ратибор хотел возразить, но посмотрел на Железовского и передумал. Он был самым младшим и наименее опытным в этой компании, и спорить ни с кем на равных не имел права.

— Учтите, что как только мы объявим им официальный вызов, К-мигранты в отличие от нас колебаться в выборе ответа не будут, — добавил Грехов, уже входя в метро вслед за комиссаром. — Они начнут пси-атаку, не раздумывая.

Ответом ему был общий импульс готовности.

Предупреждение чужан

Вечерний полумрак скрывал углы кабинета, превращенного видеопластом в каминный зал древнего замка, тянуло смолистым дымком, по полу прыгали отсветы горящих в камине поленьев, и лик хозяина кабинета в неверном дергающемся освещении, твердый, с выпуклыми надбровными дугами, скулами и губами, казался металлическим. Все было тихо и спокойно, и даже получасовые сводки «спрута» воспринимались отстраненно, как шепот тени, будто не касались никого, кроме тревожной службы.

Баренц раздумывал, куда пойти поужинать — одному сидеть в баре Управления не хотелось, а друзья разбежались, кто куда, — когда почувствовал, что в кабинете он не один. Подивившись своей заторможенности, Ярополк привычно сосредоточился, в доли секунды проанализировал поступившую эйдетическую информацию и снова расслабился: этот гость хотя и был нежданным, опасности не представлял.

Мрак слева от сидевшего Баренца зашевелился, меняя очертания, превратился в неведомое существо с туловищем человека и головой не то носорога, не то слона, однако поскольку хозяин никак не реагировал на это, гость снова расплылся бесформенным скоплением пятен и дымных лент. В глубине этого текучего мрака за светилась странная лиловая елочка с искрами-иголками, напоминающая какую-то знакомую конструкцию. Баренц с некоторым запозданием сообразил, что это изображение Конструктора, правда скорей символическое, словно стилизованное под эмблему. Изображение колебалось, плясало, будто состояло из отдельных элементов, связанных между собой тонкими резинками. Казалось, оно вот-вот развалится, превратится в горсть искр и погаснет.

Усилилось ощущение тяжелого взгляда, исходившего от пульсирующего сгустка тьмы со светящейся фигурой внутри, в нем появились иные ноты, смешались в нестройный хор непонятных стенаний, вздохов, шепотов, жалоб и просьб, будто в глубине фигуры прятался больной зверь, пытавшийся рассказать человеку о своих горестях и бедах.

— Что, плохо? — тихо спросил Баренц, встречавший К-гостя уже четвертый раз.

Елочка внутри сгустка мрака сломалась, расплылась в пятно света, из которого вылепилось человеческое лицо с огромными, заполненными влагой глазами. Чувство непередаваемой тоски охватило Баренца с такой силой, что он едва не застонал в ответ, с трудом справляясь с прихлынувшими к глазам слезами: пси-резонанс был необычайно сильным, и Ярополк понял, что К-гость обладает способностью к быстрому эмоциональному отражению, провоцируя реакцию человека и усиливая ее во сто крат.

— Мне жаль вас. Постойте. — Баренц взмахнул рукой, словно пытаясь удержать глазастый призрак, но тот уже таял, исчезал, превращаясь в бесформенное облачко, которое стянулось в нить, в точку, и пропало совсем, оставив жалобный стон, повторившийся эхом несколько раз.

Где-то тихо, но отчетливо прозвонили колокольчики — ожил приемник рации:

— Всем абонентам «трека» — отмечено очередное появление К-гостей. Реакция негативная, внушаемые эмоции: страх, ужас, тоска, ненависть. Наблюдаются случаи психических расстройств. Членам штаба ГО сообщить свои выводы в течение получаса.

Баренц посидел несколько минут, размышляя над причиной появления К-гостя и находя в нем все больше отличий от прежних появлений: Конструктор менял тактику изучения человеческой психики, теперь он пытался внушить страх, добиваясь каких-то своих целей. Что он выяснил этим, что хотел сказать?..

Снова тихие колокольчики вызова прозвенели в ушах:

— Ярополк, ты один?

— Один. — Баренц узнал голос Бояновой. — Думаю над посещением. Что делал твой гость?

— Я уничтожила его! — сухо ответила Забава. — Может быть, была неправа, но терпеть кривляние этих монстров больше не намерена.

— Наверное, ты была неправа.

— Это в тебе говорит ностальгия по милосердию, Ярополк. Ты такой же, как и Аристарх, мужское начало вылеплено у вас чисто внешне.

Баренц усмехнулся, передав пси-эхо улыбки. Забава в ответ тоже засмеялась, коротко и с ноткой грусти.

— С Конструктором надо драться, Ярополк, вы прекрасно понимаете, что закончится все дракой, и чем раньше мы начнем, тем больше у нас шансов сохранить среду обитания и себя, как вид хомо футур. Опасность не совершить попытку и опасность испытать неудачу не равны. Ибо в первом случае мы теряем огромные блага, а во втором — лишь небольшую человеческую работу.

— Чеканная формулировка. Твоя?

— Нет, древнего писателя и философа Фрэнсиса Бэкона. Ярополк, ты ошибаешься в оценке ситуации, вы все ошибаетесь. Не знаю, чем вас загипнотизировал Грехов, почему вы ему верите, но и он ошибается тоже, выбрав удобный постулат; все — трын-трава! Недаром он якшается с чужанами.

— Ты чем-то расстроена. Забава. Или тебя так разбередил К-гость? О чем ты в тот момент думала?

— Не знаю… о себе… об Аристархе… я была сама не своя.

— Но эти химеры — всего лишь отражение человеческих эмоций и фантазий. Неужели ты еще не поняла? Каждый К-гость — это, по сути, наше собственное детище.