Колин Уилсон - Живые мертвые Страница 49

Дождь начался, когда до дворца оставались считанные метры; тем не менее, вбежав под портал, оба были уже насквозь мокрые. С черной глянцевитой шубы Греля стекали жемчужные капли. Влага скопилась и на фасеточных глазах; паучку пришлось отчаянно встряхнуть головой.

Ливень продлился всего несколько минут. Однако внезапная перемена погоды наводила на размышления. Вспомнился недолговечный снег, выпавший всего три дня назад. «Маги вроде как могут повелевать стихией…». Собственные слова звучали теперь эхом к непонятному совпадению. Со смертью Скорбо неожиданно выпал снег. Что бы это значило?

Из раздумий его вывел звук открываемой двери. На пороге стояла Дона, одетая в плащ с капюшоном. Взгляд какой-то чужой, блуждающий, будто не узнает. Но тут она вроде бы опомнилась, лицо просветлело.

– Где тебя носит? Всю ночь тебя ищем, с ног сбились.

– Извини… – Найл поглядел Доне в шаза, и ужалила предчувствие. – Что случилось?

– Вайг…

Сердце у Найла окаменело.

– Он…?

– Без сознания с самого вечера.

Входя следом за ней, Найл вспомнил про Греля. – Прошу тебя, подожди. Мне надо к брату.

Он проследовал за Доной коридором и через внутренний дворик к старой части здания; Вайг занимал там две большие комнаты первого этажа.

На первый взгляд брат казался мертвым. Он лежал на спине, заросшее черной бородой лицо было бледным, осунувшимся. Мать с усталым видом сидела сбоку возле кровати, положив Вайгу ладонь на лоб. В ногах сидел на стуле Симеон.

Найл, порывисто подойдя к кровати, коснулся щеки брата; слава Богу, теплая. А вот, прощупав Вайгу ум, он понял, что брат при смерти. Жар прошел, но вместе с ним исчезла и решимость жить. Хаос чувств сменился вялым спокойствием, подобным бескрайней тусклой равнине.

– Он спрашивал тебя, – сказала Сайрис.

– Прости. – Лицо матери было такое же бескровное, как у больного сына. Найл вдруг почувствовал ошеломляющий прилив нежности, желание обнять, утешить мать. – Мама, ты бы пошла, отдохнула. Я посижу с Вайгом.

– Нет, я, пожалуй, останусь. – Найл понимал, о чем она: Сайрис никогда себе не простит, если Вайг умрет в ее отсутствие.

Найл еще раз прощупал ум брата. Вайг будто собирался кануть в море безмолвия. Вседовлеющая серость была какой-то холодной и отталкивающей, отвергающей всякую попытку разглядеть, что там, за ней. Даже простое созерцание имело гнетущий эффект. Странно: спящий ум обычно напоминает водоворот загадочных сил, а не закрытую дверь. Собираясь уже прервать попытку, Найл на мгновение вроде как почувствовал, что Вайг сознает его присутствие за закрытой дверью. Но тут серость вновь возвратилась, однообразная словно снежный покров.

Симеон встал.

– Я вернусь чуть позже. – Сайрис кивнула, не поднимая головы.

Найл проводил Симеона из комнаты.

– Ты можешь что-нибудь объяснить?

– Единственно, что это не яд. Это какая-то зараза.

– Откуда ты знаешь?

– Можно было различить под микроскопом. Скопище эдаких черных палочек.

– Именно с лезвия топора?

– Бесспорно. Ты же видел, как я делал соскоб. Но что-то очень странное в этих черных палочках. Обычно бактерии не выживают вне живого тела. Но на этот раз, когда я растворил соскобы в соляном растворе, он мгновенно закишел бактериями, как пруд головастиками. – Симеон угрюмо поджал губы. – И вот теперь эти головастики плодятся в кровеносной системе Вайга.

– Может, они взялись из крови Скорбо?

– Может. Но я просто не знаю.

Они вошли в переднюю. Там было пусто, если не считать Греля, стоящего на каменном полу с характерной для пауков полной неподвижностью.

– Извини, что заставил ждать, – сказал Найл. – У меня брат заболел.

– Совсем не удивительно, – сухо заметил Грель. Найл посмотрел на него в замешательстве.

– Как тебя понимать?

– В этом месте нестерпимо веет злом.

– Злом?

– А ты сам не чувствуешь?

Найл слился с умом паука. Прежде всего ощущалась нервная взвинченность Греля, словно наблюдающего приближение врага. Затем с пугающей внезапностью эта взвинченность овладела им самим. Причина была настолько очевидна, что Найл даже удивился, как же он не заметил ее раньше. Это было уже знакомое ощущение присутствия некоей враждебной сущности. Ту же безмолвную угрозу он чувствовал, находясь в непосредственной близости от кулонов. Вместе с тем ощущалась и разница: теперешняя вибрация была одновременно и более сильная, и не такая явная.

Найл повернулся к Симеону.

– Никого не впускали в мое отсутствие?

– Насколько я знаю, нет. Я здесь почти всю ночь.

Чувство опасности развеялось, стоило прервать контакт с умом паучка. Но сигнал тревоги уже прозвучал, и Найл по-прежнему смутно чувствовал тревожную вибрацию.

– Здесь кто-то есть? – решил выяснить он у Греля. – Какой-нибудь враг?

Он говорил вслух, так, чтобы мог слышать Симеон.

– Есть какое-то злое присутствие. Надо позвать моего отца, оцепить это здание стражей.

– Что он сказал? – поинтересовался Симеон.

– Сказал, что надо вызвать караульных. Симеон оглядел пустую переднюю. Единственным звуком было бряцание посуды на кухне.

– Я думаю, ему кажется. Никто не мог пробраться мимо стражи.

– Нет, он говорит правду. Я тоже это чувствую. – Найл спросил у Греля: – Где, по-твоему, затаился враг! Грель простер передние лапы на манер щупиков.

– Где-то наверху.

Найл обдало холодом. Сестренки сейчас должны завтракать в детской – наверняка одни, ведь Дона в комнате у Вайга.

Когда Найл тронулся вверх по лестнице, Симеон окликнул:

– Погоди, я позову стражу. Найл покачал головой.

– Если там человек, то это необязательно.

Даже такой юнец, как Грель, может полностью парализовать взрослого человека.

На первой площадке Найл приостановился и попытался успокоиться мыслями до полной неподвижности; увы, никак – в крови полно адреналина. Оставалось только дождаться Греля. Паук – как был, с вытянутыми передними лапами – повернул направо и, не останавливаясь, начал подниматься по второму пролету ступеней. Следя за ним, Найл вдруг ощутил интуитивную уверенность: конечно, где же еще затаиться врагу, как не в спальне. Грель тем временем топтался перед дверью в покои Найла – паучьим когтем никак было не ухватить дверную ручку: Найл подобрался на цыпочках и замер, притиснув ухо к холодному дереву. Изнутри – ни звука. Найл аккуратно, с предельной осторожностью повернул ручку и толчком распахнул дверь.

Комната смотрелась настолько обыденно, что на секунду даже закралось сомнение, не делают ли они какой-то нелепой ошибки. Однако наряженная поза Греля – вид как у готовой к броску змеи – давал понять, что опасность нисколько не миновала. В этой комнате было пусто; враг затаился или в спальне, или у Джариты в буфетной. Дверь в спальню оставалась слегка приоткрытой; Найл ударил по ней так, что та гулко хлопнула о стену. Одного взгляда хватало, чтобы убедиться: там никого нет.