Сергей Чекмаев - Бремя стагнатора Страница 49

– Ты будешь смеяться, командир… – Дюваль улыбнулся, довольный, что тему с несанкционированной прослушкой удалось замять так быстро. Авантюра же чистой воды! Видимо, Квашнин сегодня в хорошем настроении. В любом другом устроил бы зверскую головомойку.

– Ладно, это сейчас не важно. Главное, что командир поста действительно имеет выход на чжаньскую агентуру. Слушай внимательно, Жан-Поль. Я тебе сейчас скину пакет, в нем привет от аналитического. Кто у тебя реже всех выходит на улицу и не успел еще народу в округе глаза намозолить?

– Стоквелл. У него ж акцент. Сидит в нашей комнатушке, язык учит.

– Отлично. Как раз с акцентом он легче всего сойдет за гильдейского курьера. Пусть остановится на посту, заночует. Будут подливать снотворное – хрен с ними, пускай. А в сумку ему положишь то, что в пакете. Там и текст, и стандартная форма свитка для официальной переписки.

– А потом?

– А потом проследишь дауна, посмотришь, с кем он встретится. Место, где он скакунов своих пасет, наверняка одно и то же. Если будет свободный канал, можно продублировать со спутника, но лучше все же подстраховаться.

– Ясно. Сделаем. А с чжаньцем что делать?

– Ничего. Пусть себе идет. Он письмо через границу понесет, обратно в гильдию. Здесь его Свен встретит.

– Как-то запутано все, командир. Может, просто подсунуть письмо дурачку? Передал бы – и все. А о том, где взял, да откуда, он уже через полчаса и не вспомнит.

«Насколько проще работать с Ли и Свеном! – подумал Игорь. – Элементарные схемы они просчитывать уже научились, Ли так вообще скоро в аналитический переведем. А Дюваль все простые решения ищет».

– Просто – не всегда правильно, Жан-Поль. Представь теперь, что чжаньцы отстегнули Кайнолю денег, спасибо, мол, за ценные сведения. Он, конечно, не откажется, но вряд ли смолчит, что на самом деле ничего не передавал. Жадность жадностью, но он зверь пуганый, судя по твоим рассказам, на каждый звук дергается. Что там за измену в его ранге положено?

– Поющая Пята, – француза передернуло.

– Вот-вот. Вряд ли он спит и видит, чтобы его на глазах у публики медленно давил раскаленный пресс. Потому подозревает всех и сразу же поймет: раз кто-то воспользовался его каналом, тайна раскрыта. Собственно, на то, что он до этого допрет, мне наплевать. Но и чжаньцы не дурачки, сообразят, что получили дезу. И вся операция насмарку. Причем не только твоя, но и еще три. В Соцветии выводы сделают быстро: раз в одном месте впарили липу, значит и остальные сообщения на эту тему, как минимум, подозрительны. Ясно?

Со стороны Кайноль кин Ахнамара казался человеком абсолютно несчастным, горько сетующим на коварную судьбу. Хороший, доходный пост разводящего дворцовой стражи в Солмараване в одночасье пришлось оставить, когда вскрылись кое-какие амурные делишки. Фатальное невезение! Ладно бы он был записным сердцеедом, покорял дам направо и налево, тянул за собой тяжеленный груз скандалов и громких интрижек. Нет, ничего такого за ним не водилось. Просто несколько не слишком знатных аристократок меняли свое расположение на пропуск во дворец. Им казалось, что стоит оказаться рядом с самим императором и передать ему прошение, как все их проблемы немедленно разрешатся.

Кайноль их не разочаровывал. Раз женщина хочет – надо исполнить. Правда, Гравандер II терпеть не может просителей, но разве дворцовая стража в том виновата? Разводящий предоставлял шанс в обмен на умение зрелых матрон и неопытный пыл их дочек. Всего-то делов.

К сожалению, у одной из них хватило ума на вопрос дворцового распорядителя «как вы сюда попали?» простодушно ответить правду. Кайнолю приказали объясниться, потом было унизительное разбирательство, позор и ссылка. Разжаловать его по дворцовому табелю о рангах не могли – три луча все-таки! – в башню не заточили, слава Небесному Диску, а казнить и вовсе не собирались. Суд чести дворцового караульного крыла по традиции вели старшие офицеры, каждый не раз делал что-либо подобное, а потому прекрасно понимал: сегодня осудишь на смерть ты, а завтра – тебя.

Приговорили к ссылке в невероятную глушь, на самую окраину державы, командовать пограничным постом.

Какой позор! Трехлучевой командующий захолустного гарнизона из двадцати человек!

В общем, Кайнолю кин Ахнамара оставалось только посочувствовать, чем все и занимались, даже собственные солдаты. Поначалу, правда, они опасались, что новое начальство в свете недавних неприятностей решит нести службу кристально честно и прикроет многолетнюю кормушку – сбор дани с контрабандистов. Однако командир оказался человеком понимающим, даром что трехлучевик, налаженное дело нарушать не стал, а наоборот повел его с еще большим размахом. Доходы росли на глазах.

Пограничники и гарнизонная обслуга, зная, что у Кайноля в Солмараване осталась семья, которую нужно хоть как-то поддерживать, жалели его, а окрестные жители с обеих сторон границы на него чуть ли не молились. Он не мешал им, на многое закрывая глаза. Взять, например, скот: ну забредет, бывало, гильдейское стадо на солмаонскую территорию. Случайно. Рогачам с их куцым звериным умишком не объяснишь, куда можно идти, а куда нет. Пастух чуть зазевался, не усмотрел – все. Пропало стадо. При старом командире поста «нарушителей» немедленно конфисковывали.

Теперь рогачей загоняли в хлев пограничного поста, благо работал у Кайноля глуповатый паренек Калдис, который умел ходить за скотиной. Потом находился хозяин, с него брали смехотворный штраф – крестьяне меж собой судачили, что деньги те вряд ли достигают имперской казны – и отпускали домой вместе со скотом.

В общем, полная идиллия. Отец-командир, несчастный и злой на судьбу, верные солдаты, довольные крестьяне.

Так это выглядело со стороны. Впрочем, вряд ли местные удивились бы, узнав, что творится с курьерами на посту Кайноля. Нет, донесли бы обязательно, несмотря на всю доброту и невредность нового командира – все-таки пять золотых на дороге не валяются. Но не удивились: каждый зарабатывает, как может.

С контрабанды трехлучевик имел не так уж и много: с трудом хватало на себя, на жалование паре слуг, вывезенных из столицы, да на посылку семье. Поэтому, когда на него вышел чжаньский агент, предложив ежемесячную плату (очень неплохую!) за копии всех документов, что везут в опечатанных сумах курьеры, Кайноль раздумывал недолго. Сначала он передавал наскоро переписанные свитки лично, потом – через недалекого Калдиса, когда человек из Соцветия пришел к выводу, что старый способ связи стал небезопасен. А от бедного дурачка, даже если очень захочешь, ничего не добьешься. Глуп, как пустой кувшин, да и говорить-то толком не умеет, мычит чего-то. Рогачи, говорят, его понимают. Диск с ними! Главное, чтоб имперская стража не поняла.