Орсон Кард - Дети разума. Тень Эндера Страница 5

Питер Виггин знает, что им правят бессознательные страхи и страсти человека, находящегося в многих сотнях световых лет. Но Цин-чжао искренне верила, что ею управляют боги. Бессмысленно твердить себе, что твой хозяин снаружи, если его приказы ты переживаешь сердцем. Куда ты от них сбежишь? Где скроешься? Цин-чжао, наверное, уже освободилась. Новый вирус, который привез Питер и вручил прямо в руки Хань Фэй-Цзы, разбил ее оковы. Но Питер… каким образом ему достичь желанной свободы?

И все-таки он должен жить так, как будто на самом деле свободен. Он должен отстаивать собственную свободу, пусть Даже эта борьба есть еще один симптом его рабства. В нем живет частичка, которая отчаянно жаждет быть собой. Обрести собственное „я“.

Так какова же моя роль? Должна ли я сотворить чудо и подарить ему айю? Это не в моей власти.

И все же некоторой властью я обладаю», — подумала она.

Она просто обязана обладать силой, иначе с чего бы он говорил с ней так открыто? Они абсолютно незнакомы, и тем не менее он сразу открыл ей свое сердце? Почему? Зачем? Не только потому, что она должна была быть посвящена во все тайны. Наверное, почему-то еще.

Ну да, конечно. Он говорил с ней так открыто, потому что она никогда не встречалась с Эндрю Виггином. Может, Питер действительно всего лишь частичка природы Эндера, он — то, чего Эндер боится и что презирает. Но она не могла сравнивать их друг с другом. Каким бы Питер ни был, кто бы его ни контролировал, она была его ЛИЧНОЙ наперсницей.

А стало быть, она снова стала чьей-то служанкой. Она однажды уже была наперсницей Цин-чжао.

Она содрогнулась, как бы отбрасывая в сторону это грустное сравнение. «Нет, — упрямо заявила она себе. — Это не одно и то же. Потому что этот бесцельно бродящий среди луговых цветов юноша не обладает надо мной властью. Он может лишь поведать мне о своей боли и надеяться на мое понимание. И то, что я дам ему, я буду дарить от всего сердца, сама».

Она закрыла глаза и прислонилась к двери. «Да, — подумала она, — отныне я буду дарить сама. Но что я собираюсь дать ему? Именно то, чего он добивается, — мою преданность, мое почитание, мою помощь? Я растворюсь в нем. Но почему я иду навстречу его желаниям? Потому что, как бы он в себе ни сомневался, он все-таки обладает способностями привлекать людей на свою сторону».

Она снова открыла глаза и направилась через высокую, достающую до пояса траву к нему. Увидев ее, он остановился и стал ждать. Вокруг жужжали пчелы; над цветами пьяно порхали бабочки, в самый последний момент резко сворачивая в сторону, чтобы не врезаться в человека. Неожиданно взмахнув рукой, она поймала пчелу в сложенную чашечкой руку, а затем быстро, прежде чем та успела ужалить ее, кинула насекомое Прямо в лицо Питеру.

Тот, совершенно ошеломленный и растерянный, принялся отбиваться от разъяренной пчелы, уклоняясь и отступая. В конце концов ему даже пришлось пробежать несколько шагов. Наконец пчела оставила его в покое и, сердито жужжа, снова вернулась к своим цветам. Кипя от злости, он повернулся к Ванму:

— Это еще что за шуточки?!

Она захихикала. Не смогла сдержаться, настолько смешно он выглядел.

— Замечательно, смейся, смейся. Вижу, я подобрал себе замечательную компаньонку.

— Сердись сколько пожелаешь, — ответила Ванму. — Но я вот что тебе скажу. Неужели ты думаешь, что где-то там, на Лузитании, айю Эндера внезапно подумала: «Ой, пчела!» и заставила тебя махать руками и прыгать, как клоуна?

Питер закатил глаза.

— Ага, очень умно. Что ж, мисс Владычица Запада, ты определенно решила все мои проблемы! Теперь я вижу, что всегда был настоящим мальчишкой! А эти желтые башмачки с самого начала могли перенести меня обратно в Канзас!

— В какой такой Канзас? — спросила она, посмотрев на его ботинки, которые были отнюдь не желтого цвета.

— Так, еще одно воспоминание Эндера, которым он со мной милостиво поделился, — проворчал Питер Виггин.

Сунув руки в карманы, он внимательно оглядел ее.

Она, не произнося ни слова, сцепила руки перед собой и наградила его таким же изучающим взглядом.

— Ну, так ты со мной или нет? — в конце концов поинтересовался он.

— Ты должен постараться не грубить мне, — ответила она.

— Этот вопрос урегулируй с Эндером.

— Мне плевать, чья айю управляет тобой, — заявила она. — У тебя есть собственные мысли, которые несколько отличаются от мыслей Эндера, — ты испугался пчелы, а он в этот момент даже не думал о ней, и ты это знаешь. Так что, какая бы часть тебя ни отвечала за твое поведение и каково бы ни было на самом деле твое настоящее «я», на передней стороне головы У тебя имеется рот, посредством которого ты будешь общаться со мной. Если хочешь, чтобы я помогала тебе, постарайся вести себя повежливее.

— И пчел больше не будет? — уточнил он.

— Не будет, — кивнула она.

— Тогда договорились. К счастью, Эндер подарил мне тело, которому наверняка будет больно, если пчела его ужалит.

— Пчеле тоже придется несладко, — заметила Ванму.

Он ухмыльнулся.

— Знаешь, а ты мне нравишься, — проговорил он. — И это меня бесит.

Решительным шагом он направился к кораблю.

— Пошли! — крикнул он ей. — Посмотрим, что за информацию сможет выдать нам Джейн. Как-никак этот мир мы должны подчинить одним ударом.

2

«Ты не веришь в бога»

«Когда я следую вьющейся в половице тропе богов,

Мои глаза видят каждый изгиб жилки,

Но тело мое движется прямо к цели,

Поэтому те, кто смотрит на меня, считают, будто путь богов прям как стрела,

Тогда как я живу в мире, где нет прямых дорог».

Новинья отказалась выходить к нему. Добрая старая настоятельница выглядела искренне расстроенной, сообщая Эндеру это известие.

— Она вовсе не сердится, — объяснила настоятельница. — Она просто сказала, что…

Эндер кивнул, понимая, что женщина сейчас разрывается между состраданием и честностью.

— Не бойтесь, говорите все напрямую, — сказал он. — Она моя жена, я уж как-нибудь снесу.

Настоятельница прикрыла глаза:

— Насколько вам известно, я тоже замужем…

Конечно, ему об этом известно. Все члены ордена Детей Разума Христова — «Ос Фильос да Менте де Кристо» — имели либо супругу, либо супруга. Таково было правило.

— Я замужем и несколько разбираюсь, что можно говорить, а что нельзя. Вашей супруге известны такие слова, которых вы свести НЕ СМОЖЕТЕ.

— Прошу прощения, тогда я скажу по-другому, — покорно согласился Эндер. — Она моя жена, и я твердо намерен выслушать ее слова. Не имеет значения, переживу я их или нет…

— Она говорит, что ей нужно закончить прополку, а на всякие глупые беседы у нее нет времени.

Да, Новинья вполне могла сказать такое. Она, наверное, твердит себе, что сейчас примеряет на себя одеяние Иисуса, но ведь именно Христос поносил фарисеев, именно Христос жестоко высмеивал и издевался над своими врагами и друзьями. Не всегда он был мягким, обладающим бесконечным терпением человеком…

Но Эндер за свою жизнь выслушал немало колких слов.

— Тогда чего мы ждем? — пожал плечами он. — Покажите, где у вас лежат мотыги.

Несколько секунд старушка-настоятельница изумленно взирала на него, но потом улыбнулась и провела Эндера в сад. Вскоре, в рабочих рукавицах и с мотыгой под мышкой, он уже стоял в конце грядки, на которой работала его жена. Новинья, согнувшись под палящим солнцем, не отрывала глаз от земли; цепляя мотыгой корни сорняков, она вытаскивала их из земли и бросала рядом, под лучи жаркого, иссушающего солнца. Она направлялась к нему.

Эндер перешел на непрополотую грядку рядом с той, на которой работала Новинья, и, выдергивая сорняки, начал двигаться ей навстречу. Они, конечно, не встретятся, но пройдут рядом друг с другом. Либо она заметит его, либо нет. Либо заговорит с ним, либо нет. Она еще любила его, нуждалась в нем, как прежде. Либо не любила и не нуждалась. Как бы то ни было, до конца дня он будет пропалывать то же самое поле, что и его жена, и работать ей будет легче, потому что он будет рядом. Значит, он по-прежнему будет ее мужем, хотя она, по ее уверениям, в нем теперь не нуждается.

В первый раз, когда они прошли мимо друг друга, она даже не подняла глаз. Но это было и не нужно. Даже не поднимая головы, она знала, что присоединиться к ней мог только ее муж — после того как она отказалась с ним встретиться. Он знал, что ей это известно, и также знал, что она слишком горда, чтобы взглянуть на него, показывая, что тоже соскучилась. Она будет смотреть на сорняки, пока не ослепнет. Новинья всегда слыла несгибаемой женщиной, она ни перед кем не склонит голову.

Кроме, разумеется, Иисуса Христа. Именно таков был смысл послания, которое она ему передала, послания, которое привело его сюда, заставило его искать с ней встречи. То была небольшая записка, написанная на языке церкви. Она покидала его, чтобы вместе с остальными «фильос» служить Христу. Она почувствовала призвание к этому труду. Он освобождался от дальнейших обязанностей перед ней и не должен был ожидать от нее иных знаков внимания, кроме тех, которые она с радостью готова дарить любому Божьему созданию. Несмотря на всю вежливость, послание прямо-таки дышало холодом.