Оксана Демченко - ХЗ. характер землянина Страница 5

«К расам особо высоких классов опасности неприменимы базовые законы. Однако в современном универсуме не распространены псевдоразумные подтипов „юсс“ и „рууф“. Неверная классификация с завышением опасности полностью находится в ответственности служащих с показателем атипичности от пятнадцати и выше, и ведет к их разжалованию».

Это про меня. У меня жутко высокая атипичность. Но пока что я никого не классифицировала, как полных уродов-приспособленцев юсс или неуничтожимое почти ничем чудище рууф, жаждущее заполонить и поработить универсум. Я не верю в страшные сказки, где злодеи беспричинно злы. Но буду зубрить правила.

Саид отдышался и подмигнул мне. Бодрится. Мысленно просит не уходить и не бросать его, ослабленного, на растерзание местных красоток. Ха. Сима в роли мымры, красотки в роли злобной расы юсс, мечтающей влезть в мозг очаровательного телепата и этот мозг отключить… чтобы неограниченно пользоваться всем остальным Саидом.

– Тебе дали пять дней отсрочки в стажировке на габрехта, – сообщил Бмыг. – Перелет сожрал полтора, столько же уйдет на возвращение. Двое суток проведешь на Багрифе. Силовые тренировки по просьбе Рыга я беру под контроль. Через две доли суток жду на пляже. Тебя проводят. И знаешь… там мягкий песочек, да.

Прорычал и удалился, бережно обнимая за талию жену и поглаживая летящий между будущими родителями шар с будущим сыном. Телепатом, как и Гюль, я уверена. И, надеюсь, таким же упертым пыром, как папаша Бмыг. О, мои синяки неполученные, я уже ощущаю вас… И пусть. Будь, что будет.

Я села в кресло и стала молча зубрить, вздыхая и почесывая голову: от внедрения знаний мозг зудит. Саид притих, впал в полудрему, но я точно знаю, он просматривает инструкции и деликатно не мешает. Не виноват ведь он, что видит меня насквозь. Это надо принять один раз и больше не париться с глупостями типа: «Ах, я голая. Ах, он все прочтет, даже то, что я сама о себе не знаю». Зато склероз не страшен, если рядом Саидка.

«На этапе стажировки сотрудника применение им средств, не предусмотренных рангом и статусом, возможно при осознанном произнесении вслух и под запись намерения превысить полномочий и быть готовым понести ответственность. Примечание: в практике габ-службы крайне редки подобные инциденты. Стоит помнить, что, как показывает расследование, лишь в одном случае из ста желание использовать сильные средства не является паникой или ошибкой идентификации ситуации со стороны сотрудника.»

Вот бред. Зачем хватать оружие и орать: «я хочу быть уволенной»? Я вообще не желаю носить оружие и тем более не готова калечить разумных, псевдоразумных и совсем безумных. Сима очень мирная. Сима хочет понижения статуса и ныряния в теплое море без зубрежки и айсберга на горизонте – ну, неотвратимо грядущего экзамена, мрачно сопящего Бмыга, прорицания лиственной цыганки…

– Я могу спросить?

Пришлось кивнуть. Почему-то мне кажется, я знаю вопрос. Саид промолчал. Я обернулась, поймала его взгляд и разобрала кивок. Не виноват ведь он, что читает. И что я ему все еще нравлюсь, хотя прошел год и мог бы уже повзрослеть, я не героиня его романа. Вот чую, что именно так и есть. Я все еще помню взгляд Тая и узнаю его каждый раз, независимо от внешности и расы, напяленных на нелюдя. Я вдалбливаю себе в мозг снова и снова, что он именно нелюдь и даже габариус Чаппа ближе мне по генетике и прочему, чем этот… никто не знает, кто. Но я узнаю его и мозг мой отключается. Остается лишь горечь. Каждый раз – горечь. Не знаю, почему.

– Тай… – Саид нехотя выговорил имя многоликого нелюдя, с которым я знакома с первого дня в универсуме. – Это для тебя серьёзно?

Смешнее всего то, что ответ вслух не требуется. И вовсе уж надорвать живот можно: я настоящего полного ответа, считанного с меня же, не узнаю! Саид вмиг все просек, кивнул – мол, прости, сам знаю, что не стоило спрашивать, молчу и впредь буду паинька.

– А мне сказать, о чем я думаю и не думаю? – оживилась я, надеясь на глубокий анализ той горечь, которую сама не способна разложить на составляющие.

– Разве твое поведение зависит от того, что я скажу? И разве стоит тонкие темы искажать словесными ответами, ужасающе примитивными, – поморщился Саид. Грустно вздохнул. – Сима, я бы не полез в это… личное. Но мне чудится в темной области памяти угроза. Большая. Никому и никогда не позволяй читать глубоко о нем. О вас. То, что есть в твоей памяти, содержит… скрытый код. Для тебя он может быть убийственным. Буквально. Уточнять не стану, так лучше. Кажется.

– Все что угодно можно считать, если упереться, – отмахнулась я. – А что там за западня?

– Детали значимого ювелирно огорожены… им. Без твоего согласия не прочтется никем, – уточнил Саид. – Даже телепатом с потенциалом развития до полноценного доу, который в нынешнем универсуме вроде бы у людей один… в уме. И он в этой комнате. И будет молчать о своих догадках.

Я открыла рот, чтобы пробубнить возражения – и смолчала. В душе нечто шевельнулось, обозначая: Сима, увянь, сверни тему. Так надо, Саид прав.

– Сима, помоги с настройкой кресла, – попросил Саид. Посмотрел на меня заискивающе. – Сима, один я тут не останусь. Жизнь жестока, влюбленность – штука многоугольная и колючая.

– Депилируют под кеглю, раздерут на лоскуты, – заржала я. Веселость нахлынула и сбежала, как шальная волна с нагретого камня. Не знаю, что во мне сработало, но я вдруг повернулась к двери и громко, нарочито внятно сказала: – А ты будешь меня любить, если коленки сделаю назад, как тебе нравится?

– Уймись, – шепотом взмолился Саид и покраснел.

Бедняга неприлично, противоестественно красив. А красота, как я думаю, штука волшебная и сугубо атипичная. Можно быть лохматым выродком с клыками или бурой макарониной без мышц. Отвратительно? Сто тыщ раз да, а сто тыщ первый – нет! Почему приключается сбой всеобщей оценки с «дрянь» на «божественно», ответа не даст ни телепат, ни ученый, ни интриган тэй… Но магия вершится для кого-то одного, и магия перенастраивая слух, зрение, логику существ, окружающих избранного. И вот уже зеленеющую жабину на полтонны целуют, не мечтая превратить в принца. Скорее желают сами сделаться – гармоничным жабьим подобием.

Саидка не жаба. Ему еще хуже, он симпатяга, сверх того наделенный выдуманной мною магией красоты. Словно перечисленного мало, за год он – клон ускоренного взращивания – развернулся из щупловатого пацана в полноценного мужчину. Он плечист, мускулист и от него прямо искрит таинственностью… Телепат, великолепный пилот, представитель загадочной расы улучшенных людей – он сам не знает толком, кто они с Гюль? Клонирование с вмешательством в геном повторялось много раз, корни этого безобразия покрыты плотным дерном забвения и лжи. Зато плоды чертовски аппетитны и на виду. Едва я покину палату, Саида окутает липкое облако вожделения.

Пришлось от имени габ-службы убедить койко-место мигрировать туда, куда укажет ут-габрехт Сима. А указала я на дверь.

У палаты отирались три маньячки с сильно выдающимися из-под халатиков… данными. Меня сразу засекли, мои намерения прочуяли и возненавидели воровку Симу – солидарно. А пофиг. Я чихнула, улыбнулась Саиду и дернула вниз застежку-невидимку на вороте. Девицы заклокотали горлом, как мартовские коты перед боем. Морды у всех сделались хищные. Спарринг с Бмыгом уже не казался мне делом безнадежным. Пыры воюют честно, поэтому они и не правят вселенной вопреки своей феноменальной живучести и еще более внушительному потенциалу разумности.

– Два дня, – вздохнул Саид, старательно не замечая девиц. – Ужасно.

Почему ужасно, я не успела спросить: уткнулась в упругий барьер озабоченных медичек.

– В палату, – проблеял издали злодей от медицины, скоропостижно подкупленный заговорщицами.

– Как габ-служащая уточняю под запись: у вас есть разрешение семьи посылать в палату и далее недееспособного пациента?

– Он дееспособен, – неосмотрительно прошипел козел.

– Ты остался без капусты, дядя, – хихикнул Саид, резко сменив настроение. – Сима, ходу!

Мой локоть вмялся в упругость правой куклы. Ногой я подсекла под колено стоящую левее, сразу прыгнула через готовый разрастись завал плоти – и рванула так, что сам Рыг остался бы доволен. Мобильное койко-место, и то малость поотстало, опасаясь утратить пациента.

Коридор был длинный, так трасса олимпийского марафона. Мы пока что лидировали с хорошим отрывом. Враг подбадривал себя визгом и не сдавался. В двух шагах от поворота наивная Сима сочла себя чемпионкой и тотчас была дисквалифицирована за самонадеянность – дверью…

Год назад я могла лишь лупить глаза, летя навстречу неминучей контузии и жалко охая напоследок. Три сотни вдумчивых избиений-тренировок Рыга многое переменили. Пятнистая от синяков Сима нынешней версии подготовки успела извернуться и упруго отлететь в угол, разминувшись с прямым нокаутом. Правая рука поправила движение, левая удачно зацепила край подлокотника койки Саида – и Симой, как хвостом, махнули по стенке в повороте… Гав петлей обвился на запястье и помог не оторваться. Если бы не он, подготовки Рыга оказалось бы мало.