Андрей Басов - Машина исполнения желания Страница 5

Только вот с принцессой Виолеттой уже два года сплошная морока. Претенденты на её руку ходили в Верне первый год после смерти короля чуть ли не толпами, беспокоя своим количеством и выходками местных жителей. Постепенно потасовки между ними сошли на нет из-за бессмысленности. Никто ничего не выигрывал. Деньги кончились, и воинствующие легионы слегка и не слегка побитых потенциальных женихов рассеялись в тех же направлениях, из которых и прибыли за добычей престола. Принцесса словно ждёт кого-то определённого и поэтому отказывает любому из претендентов.

Мне стал понятен вензель «ВВ» на кошельке из синего бархата – Виолетта Вернская. И буквы вовсе не латинские. Вот это странно. Кошелёк-то мне оставили ещё до языковой корректировки. На нём должны бы быть другие буквы. Например, «VV».

Скрип нашей повозки перекрыл доносящийся сзади топот копыт быстро приближающихся и, судя по частоте стука, совсем не тягловых лошадей. Два всадника поравнялись с нами и придержали коней. Первым ехал молодой человек крепкого телосложения, примерно моего возраста с приятными чертами лица, пытливыми серыми глазами, остреньким носом, узенькими усиками, со столь же узенькой бородкой и растрепавшимися от ветра длинными, темными волосами. Барственная осанка, кольчужная рубашка с чеканными бляшками и длинный кинжал в богатых ножнах выдавали дворянское происхождение. Мне показалось, что я его где-то видел. Вернее, лицо такого типа. Только вот где?

Второй всадник средних лет, видимо, оруженосец первого. Блестящие доспехи и длинный меч хозяина приторочены к седлу и бряцают при каждом шаге лошади.

Крис стянул шляпу и слегка двинул головой сверху вниз, наметив поклон.

– Опять в город, Кристофер? – спросил молодой человек. – Всё ещё никак не переберёшься в Верн насовсем?

– Моё почтение, ваша милость. Никак не переберусь. Жене жаль оставлять хозяйство.

– Ну-ну, а кто это с тобой? – молодой человек с любопытством бросил на меня внимательный взгляд.

– Путешественник из дальней страны. Вот везу показать нашу столицу.

– Очень хорошо. Путешественников в Верне любят. Особенно тех, кто с деньгами!

Молодой человек развернул коня и послал его вперёд. Оруженосец рванул следом. Мне показалось, или молодой дворянин в самом деле на миг обернулся на скаку, глянув ещё раз на меня?

– Кто это? – спросил я.

– Молодой граф Казимир, – ответил Крис, напяливая шляпу. – Наша деревня на их землях.

– С тобой, я смотрю, он приветлив.

– Когда он был мальчишкой, то я прислуживал ему в графском замке. Да и господа, приехав в Верн, останавливаются в таверне у нашего родственника, где и я сам.

– У них нет своего дома в Верне?

– Нет. По моим соображениям, сейчас молодой граф уже, наверное, в седьмой раз двинулся покорять принцессу Виолетту.

– Тоже претензии на королевский трон?

– Пожалуй, трон ему меньше всего нужен. Безнадёжно и страстно влюблён. А скольких женихов он своими руками отвадил от принцессы, то это знают лишь королевский лейб-медик да местные костоправы.

– Экий завязывается узелок!

– Что-что?

– Ничего. Скажи-ка, любезный Кристофер, а где это ты научился так складно, совсем не по-крестьянски изъясняться?

– Так там же – в господском замке. Учили молодого графа, и я попутно тоже учился.

Незаметно за разговорами мы и оказались у городских стен. Кованые ворота широко распахнуты. А локтях в пятидесяти от них в стене низкая и широкая арка, забранная толстой решёткой. В проем арки ныряет не очень широкая, но, похоже, довольно полноводная река. Проследив мой взгляд, Крис пояснил:

– В городе нет колодцев, но в каждый дом из реки приходит вода, – и чуть подумав, добавил: – и не только.

Что означает это «и не только», я понял чуть позже.

Двое стражников у городских ворот приветствовали нашего возницу как старого знакомца:

– Привет, Крис! Гони солентино за ввоз товара!

Возница нехотя полез в свой бездонный карман, но вдруг передумал:

– Я везу в город богатого иностранца. Стало быть, по закону мне положена от города награда в пятую часть его платы мне за провоз.

– Ладно, ладно, сколько он тебе заплатил?

– Пять солентино.

– Да ты с ума сошёл! Где ты видел такие цены за попутный подвоз?

– Синьор, – произнёс один из стражников, обращаясь ко мне, – сколько вы заплатили этому мошеннику?

– Ещё не заплатил, но заплачу пять солентино, как только проедем городские ворота. Так уж договорились.

– Надо же, с невнесением пошлины за ввоз в город товара получается шесть солентино за час пути! Даже если ты вёз попутчика от самой своей деревни. Проезжай скорее, пока мы тебя не поколотили за грабёж иностранцев!

Мы въезжаем в ворота и останавливаемся в тени городской стены.

Я вручаю Крису серебряную монету, которую он принимает с облегчённым вздохом, и спрашиваю:

– Хочешь заработать ещё одну?

– Ещё бы! А что делать?

– Во-первых, мне нужна пища и пристанище на ночь, а ты упоминал что-то о родственнике жены – владельце таверны. Во-вторых, ты покажешь мне город. Согласен?

– Конечно. Только мне сначала нужно развезти товар.

– Вот и поедем вместе.

Крис тронул вожжи, и мы с грохотом и тряской покатили по выложенной булыжником мостовой. От широкой площади у городских ворот расходились веером три улицы локтей по двадцать пять шириной каждая. Мы свернули в правую, полого поднимающуюся вверх. Грохот колёс стал намного тише, а тряска почти пропала. Улица вымощена ровным, почти плотно подогнанным друг к другу желтоватым, тёсаным камнем. Короткая трава, прорастающая меж камней мостовой, создаёт изящный, приятный глазу дорожный узор.

– Это улица ремесленников и торговцев. Она называется Рыночной, – пояснил Крис. – Каждая поперечная ей улочка принадлежит разным ремесленным цехам и торговым гильдиям. В Верне нет рыночной площади. Вместо площади – эта улица.

На улице чисто и спокойно, несмотря на обилие людей в похожих на театральные платьях и костюмах, двигающихся туда-сюда вдоль каменных и деревянных домов с лавками. Одни куда-то спешат, а другие останавливаются у лавок и придирчиво рассматривают выставленные товары. Мы сворачиваем в улочку с висящим на углу замысловатым железным сапогом и останавливаемся у третьего от угла дома. Крис соскакивает с повозки, и я тоже. Надо осмотреться, поразмяться.

Из дома выходит сухопарый старик в кожаном фартуке и подходит к повозке. Крис скидывает на мостовую несколько мешков. Старик развязывает один из них, вытаскивает из него коричневую шкуру, тискает, мнёт её, разглядывает на свету и даже нюхает. Наконец он удовлетворённо кивает головой и жестом приглашает нас войти в дом.

Большая комната со столом-прилавком. Запах кожи и, наверное, дёгтя, которым намащивают дратву. По стенам полки с образцами кожи и готовой обувью. За распахнутой дверью в другую комнату видны несколько мастеров, сосредоточенно работающих шилом и молотком. Цены на кожи, видимо, оговорены заранее, и хозяин мастерской уже отсчитывает Крису монеты. Его взгляд случайно падает на мои кроссовки, и рука с очередной монетой замирает на полпути. Крис оборачивается, понимающе кивает и говорит старику:

– Иностранец. У них всё не как у нас.

Старик молча кивает, заканчивает расчёт и подходит ко мне.

– Синьор не сочтёт за оскорбление, если я униженно попрошу посмотреть его башмаки?

– Не сочтёт, не сочтёт, – отвечаю я, мигом скидывая кроссовки.

Старик ставит их на прилавок и начинает сосредоточенно рассматривать, поворачивая из стороны в сторону, прощупывая и заглядывая внутрь.

– A-di-das, – прочитывает он по слогам, – Великий мастер этот Адидас! Нигде не видно прошивки подошвы, а лёгкость и мягкость какая! Словно воздушные. А кожа-то, а кожа-то верха какова! И подмётка по твёрдости чуть ли не каменная и в то же время почти прозрачная. Шкура дракона?

– Не знаю, – честно признался я, – может быть.

– Продайте мне. Готов заплатить за это чудо две, нет, три дексты.

– Даже не просите!

– Четыре!

– Не могу – подарок.

Чуть ли не на бегу напяливаю кроссовки и вскакиваю на козлы. Крис уже там и подстёгивает лошадей. Последнее, что успеваю заметить, – это чуть не плачущий старик-сапожник с выражением лица как у ребёнка, которому только что не купили удивительную игрушку.

– Пять, – доносится нам вслед.

– Теперь куда? – спрашиваю Криса.

– К виноторговцам, – и в удивлении вертит головой. – Пять декст! Надо же отказаться! Видно, ты и в самом деле не беден.

Молчу. Сворачиваем в улочку с виноградной гроздью на углу и сразу же останавливаемся. Из дома выскакивают пара здоровенных парней и без всяких разговоров пристраивают к повозке доски, скатывают три бочки, которые мгновенно исчезают в распахнутых воротах. Переваливаясь с боку на бок, из ворот выплывает фигура, сама похожая на бочку. Маленький, толстый и лысый мужчина степенно подкатывает к повозке и протягивает Крису деньги, которые мгновенно исчезают в его бездонном кармане.