Денис Ватутин - Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего Страница 5

Я промолчал – слишком она понимает много… что-то в нас есть неуловимо сходное, но что? Это как контакты с глюками…

– Так, и что там ваши деды рассказывали? – перевел я тему беседы на более интересный объект, то есть на себя.

– «Старики» говорили, что есть один такой Охотник, который, дескать, контактирует с аномалиями, управляет ими даже, и встретить его – большая удача, потому что любую группу проводит по Марсу, как по ботаническому саду. Но я не верила – а это, оказывается, вы.

– Слухи, сплетни и домыслы. – Я почему-то почувствовал некую неловкость, словно меня уличили в чем-то постыдном. – Мне иногда кажется, что в голове я слышу тысячи голосов, воспоминаний, мыслей – человеческих или не совсем… Это как галлюцинации, сны… Мой «контакт» с аномалиями имеет непонятную мне самому природу, а уж до управления ими я не дошел даже близко. Просто я понял, что их нельзя бояться, – тогда не произойдет ничего плохого. Мне кажется иногда, что глюки в какой-то степени «чувствуют» человека, и их воздействие является как бы отражением эмоционального фона, сверхэмпатией, что ли… Жаль, конечно, что нельзя расспросить об этом мертвых…

– Вы какой-то мрачный. – Она совершенно по-женски надулась, как обыкновенная девочка, которой просто хочется внимания.

Я уже стал привыкать к тому, что я ее не угадаю никогда. Кто она? Взбалмошная девчонка? Закомплексованная феминистка? Женщина-боец, как Сибилла? Или сложный человек в поисках простого счастья? А может быть, и никто из перечисленного…

– Да и вообще, – продолжил я, – очень сомневаюсь, что я такой один на всем Марсе. Вам, наверное, про кого-нибудь другого рассказывали…

– Да нет. – Она как-то странно посмотрела на меня. – Не думаю…

– А‑а-а‑а!!! А‑а-а‑а-а-а‑а!!!

Ирина вздрогнула – крик раздался слишком внезапно и близко. Я машинально передернул затвор автомата и вгляделся в фиолетовый мрак бархана.

– Гасим фонари! – раздалась приглушенная команда Йоргена.

Мы за разговорами почти перевалили через гребень. Чуть поодаль, в паре километров внизу, чернели полузасыпанные песком корпуса стандартного марсианского ГРП (геологоразведочный поселок). Его очертания легко узнавались по центральной буровой башне и двум «долькам» зданий, окружавших ее. Когда-то давно это были «опорные пункты» марсианской колонизации, позволяющие обеспечивать сырьем первые поселения. На полпути к поселку врылся в песок своим бронированным килем ГРВ «Марс‑5» – вездеход, сделанный на базе армейского бэтээра, ощетинившийся солнечными батареями, портативной буровой установкой и легкими пулеметами, которые давно проржавели. От него по направлению к нам бежала одинокая фигура в драном антирадиационном комбезе. Без шлема, но в респираторе, всклокоченная грязная шевелюра волос, давно потерявших свой цвет, – еще один больной мозг, выпитый этой планетой в гонке на выживаемость.

– Отставить тревогу! – крикнул я. – Это геолог.

Геологами называли всех людей, которые водились (по-другому и не скажешь) возле различных заброшенных марсианских строений научно-производственного характера. Выглядели они примерно одинаково и напугать могли разве что туристов своими дикими выкриками и бессвязными речами. Контакт с ними был абсолютно бесполезен. Некоторые отморозки их отстреливали – ради развлечения или из жалости.

– Так! – зычно крикнул я, стянув ненадолго кислородную маску. – Приказ по группе: геологов не дразнить и не кормить! А то еще увяжутся за нами…

– Весть! Весть Благую несу вам, паломники! – услышали мы первые членораздельные слова геолога. – Я видел! Я ВИДЕЛ ИХ! ОНИ ЗДЕСЬ!

Он лепетал, искажая то, что состояло из смеси русских, английских и испанских слов и, собственно, являлось марсианским сленгом, на котором говорило на Марсе большинство колонистов. Его никто специально не выдумывал: он сложился сам собой и имел даже некоторые диалекты и наречия. Этот сленг все изучали перед полетом сюда. Его использовали даже туристы, хотя иногда они переходили на родные языки, и чаще всего их мог понять почти любой. Называлось все это – империо.

– Кто «они», папаша? – спросил Йорген.

– ОНИ!!! – с благоговейной дрожью в голосе произнес геолог. – ПРИЩЕЛЬЦЫ! Я – первый контактер! Они – БОГИ! Они повелели принести мне Весть Благую ЛЮДЯМ! Они – ЕСТЬ ВСЕ! Они – СУТЬ ВСЕГО! Они покарают людей за их гордыню, подобно тому как покарали Икара, сына Дедала, коий построил ужасный лабиринт Миносу, владыке Критскому!

– Че-то я такое где-то слышал, – отозвался Йорген, который почувствовал себя центром внимания и начал идиотничать. – А в чем заключается Весть-то твоя Благая?

– Грядет Эпоха Счастья и Гармонии! ОНИ все ведают о грехах всех людей, что вышли плодом неудачного биологического эксперимента! Но любят они чад своих неразумных, и спасут они их!

– А ты точно их видел? – не унимался Йорген.

– Да! Они приходят ко мне часто! Вы можете сами ИХ увидеть! Три сола назад…

– Мы серьезные люди и очень торопимся, – Йорген явно вошел во вкус, – но ты, как мессия, можешь попросить их для нас?

– Конечно! Я буду молиться за вас, добрые путники! Чего вы хотели?

– Нам бы парочку бластеров армейского образца, пару атомных батареек и АКМ с бесконечным магазином…

– Йорген! Е‑мое! – не вытерпел я. – Был же приказ «не дразнить геологов»! Ну что непонятно?!

– Отвянь, Странный, – огрызнулся тот, – я, может, уверовать хочу в инопланетянинов!

– Йорген, твою мать! Ты Охотник, а не клоун! Перестань!

Но меня уже никто не слушал… Туристы послазили со своих дромадеров, стали кучкой вокруг геолога, наперебой предлагали ему свои сухпайки и начали с ним фотографироваться на фоне поселка его обитания. Крис Паттерсон пытался выяснить, как называется его религия и какие обряды в ней приняты, а главное – нет ли ритуальных человеческих жертвоприношений и нельзя ли это снять на видео.

Мы с Ириной растерянно смотрели друг на друга и глупо улыбались – мы сейчас были лишними для всех, и это нас объединяло.

– Нет, ну ты посмотри на них, а? – Я не мог сдержать усмешки на своей физиономии. – А говорят, Охотники Марса – суровые люди! Любимая женщина для них – автомат, подковы гнут усилием воли, супермены пустынь и плоскогорий! Мать их разэдак! А ведут себя как дети, честное слово. Я извиняюсь, Ирина, за поведение своих людей…

– Да ладно, – она, рассмеявшись, махнула рукой, – мои-то еще хуже: как в зоопарке… особенно этот… Паттерсон. Я его, честно говоря, на дух не переношу – полный имбецил!

– Мне он тоже не очень, – признался я. – Американец?

– Скорей всего. – Ирина покачала головой.

Я поднял ствол автомата вверх и нажал на спусковой крючок. Бахнул одиночный выстрел. Эффект был предсказуем – все вздрогнули.

– Встречу с дружественными аборигенами из племени Геологов объявляю закрытой! – крикнул я. – Настает минута прощаний и слез!

– Очень жаль! – сказал действительно растроганный итальянец Джованни Муррей. – А я хотел…

Тут взгляд геолога уперся в меня.

– Вам повезло, путники! – воскликнул он, тыча в меня пальцем. – Вас ведет за собой Воин Света! Он – Избранный! От его автомата исходит священное сияние предков! Я вижу его Путь! Он приведет вас к Зеркалу! В Зеркале есть все! Там хранятся КЛЮЧИ! Следуйте за ним и за этой женщиной! Она отражается в нем, а он в ней! В них есмь Начало!

– Да-да, – подтвердил я, – и мы еще поженимся, и у нас будет тройня, и мы завоюем Вселенную! По коням, граждане отдыхающие, – поезд отправляется!

Боковым зрением я заметил темное пятно, напоминающее Черную Дыру, – это были глаза Ирины, в которых неожиданно сконцентрировалась вся марсианская ночь.

– Что-то не так? – спросил я.

– Вы иногда бываете не менее циничны, чем ваши люди, – кинула она небрежно и, дав шпоры своему дромадеру, поехала вперед.

Мысленно назвав себя кретином в кубе, я рванул за ней и только на полдороге спохватился: стоп! Это что же получается? Первые разборки у сладкой парочки? Нет, так не годится. Здесь не институт благородных девиц. Я – веду группу… От меня все зависит… я – за всех отвечаю! Я – я!!! Один я везде! Оставалась бы на своей кафедре! Сидела бы в своих архивах, если такая нежная!

И все равно внутри было как-то неприятно… только-только мы, кажется, начали понимать друг друга…

Тихо и без особых происшествий продолжался наш путь. Взошла вторая луна – Деймос, то есть «ужас», но ужаса я никакого не чувствовал. Мерно покачивались дромадеры, Йорген негромко включил через внешние динамики какой-то свой сборник «Deep Purple», а Сибилла требовала поставить Мерлина Мэнсона. Йорген пытался доказать ей, что ее «Мэнсон полное дерьмо по сравнению с настоящим хард-роком», а Сибилла в сотый раз называла его «ретроградом, безвозвратно ставшим на якорь прадедушкиных ценностей». А когда их культурологический спор переключался на транс и рэйв – культуру и ее значение в революции синтетических наркотиков, – мой канал восприятия просто отключался. Туристы негромко переговаривались, тихо смеялись, а над гигантскими гребнями барханов раздавался тоскливый вой церберов, которые, подобно своим земным предкам, не оставляли луны без внимания, тем более что их тут целых две! Где-то очень далеко эхом отдавались одиночные выстрелы, но, зная, как в барханах передаются звуки, можно было предположить, что это за много километров отсюда.