Артур Кларк - Призрак исполина Страница 5

Дональд молчал. Не хотелось признаваться, насколько сильно потряс его фильм. На щеках до сих пор не высохли слезы. «Что же, — думал он, — так трогает меня?» В фильме показана реальная история, по-прежнему известны имена сотен людей, смерть которых изображена на экране, пусть в исполнении актеров… Нет, этого мало. Есть что-то еще. Не настолько он сентиментален и слезлив…

Эдит не обратила внимания на эмоции Дональда. Выведя на экран первую секвенцию кадров, женщина задумчиво смотрела на замершие изображения.

— Начнем с кадра три тысячи семьсот пятьдесят один, — деловито произнесла она. — Поехали… Мужчина закуривает сигару… Мужчина справа говорит… Сцена заканчивается кадром четыре тысячи четыреста тридцать два… Вся последовательность занимает сорок пять секунд… Какова клиентская политика насчет сигар?

— В случае исторической необходимости позволительно не удалять. Помнишь ретроспективу с Черчиллем? Нельзя было притвориться, будто он не курит.

Эдит зашлась своим фирменным лающим смехом, все больше раздражающим Дональда.

— Не представляю Уинстона без сигары. Он, похоже, не особо страдал от табака. Как-никак дожил до девяноста!

— Просто повезло. Вспомни беднягу Фрейда. Сколько лет он промучился, пока врач не согласился убить его. Ближе к концу раны так смердели, что даже собака Зигмунда отказывалась к нему подходить.

— Значит, по твоему мнению, историчность не пострадает, если мы отнимем сигары у миллионеров девятьсот двенадцатого года?

— Именно. На ход истории они никак не влияют, так что все нормально. Голосую за чистку.

— Хорошо. Шестой алгоритм справится. Добавим пару-тройку подпроцедур…

Пальцы Эдит запорхали над клавиатурой. Она ввела команду. Жена научилась не спорить с решениями Дональда в подобных вещах; он слишком эмоционально относился к работе, хотя прошло уже двадцать лет с тех пор, как юный Дональд наблюдал за медленной смертью отца.

— Кадр шесть тысяч девяносто три, — проговорила Эдит. — Шулер обкуривает жертв. У ребят слева сигары, но не думаю, что зрители их заметят.

— Ладно, пусть остаются, — неохотно согласился Дональд. — Давай попробуем вырезать облачко дыма справа. Попытайся убрать с помощью алгоритма тумана.

«Так странно выходит, — думал он. — Одно приводит к другому, второе — к третьему, и дальше по цепочке. В конце концов мелкими шагами приходишь к цели, никак не связанной с отправной точкой». Несложная с виду проблема ликвидации дыма и восстановления скрытых пикселей на частично испорченных изображениях привела Эдит в мир теории хаоса, непрерывных функций и неевклидовой метагеометрии.

Затем она переключилась на доминирующее направление математики последнего десятилетия двадцатого века — фракталы. Дональда стало волновать, что жена уделяет столько времени изучению чудесных пейзажей, рождающихся в ее мозгу. Он считал ее увлечение бессмысленным.

— Готово, — продолжала Эдит — Теперь посмотрим, как справится подпроцедура пятьдесят пять. Взгляни, кадр девять тысяч восемьсот семьдесят три — сразу после столкновения… Мужчина перебирает льдинки на палубе. Обрати внимание на тех, кто за ним наблюдает. Группа людей слева.

— Ничего страшного. Пропустим. Дальше.

— Кадр двадцать одна тысяча триста девяносто семь. Боюсь, эту секвенцию не спасти. Сплошные сигареты, и вдобавок курящий мальчишка. На вид лет шестнадцать-семнадцать. К счастью, сцена не особо важная.

— Да, просто вырежем кадры. Еще что-нибудь?

— Нет. Только звуковая дорожка, начиная с кадра пятьдесят две тысячи семьсот шестьдесят три. Сцена в спасательной шлюпке. Разгневанная дама восклицает: «Как этот мужчина смеет курить в такой ситуации! Отвратительно!» Но жертву ее гнева мы не видим.

Дональд рассмеялся.

— Забавная реплика. Оставь, как есть.

— Хорошо. Понимаешь, что это значит? На работу уйдет всего пара дней. Аналогово-цифровое преобразование мы уже сделали.

— Да… Но клиенту нужно представить все так, будто дело попалось не из легких. Кстати, когда он просил закончить?

— В кои-то веки не «ко вчерашнему утру». Сейчас только две тысячи седьмой. До векового юбилея — пять лет.

— Это меня и смущает, — задумчиво проговорил Крейг. — Почему так рано?

— Дональд, ты новости смотришь? Люди строят долгосрочные планы и пытаются заработать деньги, хотя вслух об этом не говорят. Предстоит многое сделать, прежде чем поднимут «Титаник».

— Никогда не принимал эти сообщения всерьез. Корабль сильно разрушен, разбит на два куска.

— Говорят, именно поэтому подъем будет гораздо проще. Любые инженерные проблемы можно решить, нужно лишь вложить побольше денег.

Дональд молчал. Он едва расслышал слова Эдит. В его сознании снова и снова прокручивалась сцена из фильма. Он будто видел ее на экране; теперь понятно, почему Крейг плакал в темноте.

«Прощай, дорогой сын», — прошептал молодой английский аристократ спящему мальчику. Ребенка передали в спасательную шлюпку. Он больше никогда не увидит отца.

Прежде чем погибнуть в ледяных водах Атлантики, англичанин узнал и полюбил сына, и Дональд завидовал ему. Эдит заявила мужу о своем твердом решении еще до того, как шлюпка отошла от гибнущего корабля. Жена подарила ему дочь. Но Аде Крейг не суждено получить брата.

7 ТРЕТЬЯ ПЕРЕДОВИЦА

Из лондонской «Таймс» (перепечатка), 15 апреля 2007:

«ЗАБЫВАЕМАЯ НОЧЬ?

Некоторые творения, созданные человеческими руками, наделены способностью сводить людей с ума. Первыми в голову приходят мысли о Стоунхендже, египетских пирамидах и страшных статуях с острова Пасхи. Эти сооружения успели обрасти безумными теориями и даже околорелигиозными культами.

Ныне появился очередной пример забавного помешательства на реликвиях прошлого. Через пять лет минует ровно век со дня самой знаменитой морской катастрофы — гибели роскошного лайнера «Титаник», отправившегося в «свадебное путешествие» в 1912 году. Множество писателей и режиссеров создали произведения по мотивам его трагической гибели. Даже Томас Харди разродился стихотворением (на удивление слабым, стоит отметить) под названием «Схождение двоих».

Семьдесят три года гигантский корабль, памятник полутора тысячам мужчин, женщин и детей, погибших вместе с ним, покоился на дне Атлантического океана; казалось, никогда человек больше не потревожит его. Но в 1985 году, благодаря революционным достижениям в области строительства субмарин, затонувший корабль обнаружили. Сотни печальных реликвий извлекли из морской пучины на свет божий. Даже в то время многие сочли акт разворовывания гробницы кощунственным.

Теперь же, судя по слухам, планируются еще более амбициозные акции. Для подъема корабля созданы различные консорциумы (пока неизвестно наверняка, какие именно). Естественно, сильнейшие повреждения судна не берутся в расчет.

Честно говоря, проекты выглядят абсурдными. Мы верим, что никто из читателей не впадет в искушение и не станет вкладывать деньги в это сомнительное предприятие. Допустим, инженерные проблемы удастся разрешить. Но что человечеству делать с пятьюдесятью тысячами тонн ржавого железа? Морским археологам давно известно, что металлические предметы — за исключением, конечно, золота — после долгого пребывания в воде быстро разлагаются при контакте с воздухом.

Защита «Титаника» и его сохранение, возможно, обойдутся дороже, чем подъем. Не стоит сравнивать эту затею с подъемом «Вазы» или «Мэри Роуз». Трансокеанский лайнер — не «капсула, в которой запечатано время», не артефакт, открывающий окно в утраченную эпоху. Двадцатый век описан историками подробнее, чем иногда хотелось бы. Изучив останки корабля, покоящегося в четырех километрах от Гранд-Бэнкс вблизи Ньюфаундленда, мы не узнаем ничего нового.

Нет нужды навещать «Титаник», чтобы вспомнить важнейшие его уроки — опасность излишней самоуверенности, технического высокомерия. Чернобыль, «Челленджер», «Лагранж-3» и первая экспериментальная установка термоядерного синтеза показали, к чему приводит подобная дерзость.

Безусловно, нельзя забывать о той великой трагедии. Но мы обязаны позволить «Титанику» покоиться с миром».

8 ЧАСТНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ

Рой Эмерсон ни за что не признался бы в этом даже себе. Его разбирала скука. Бывало, он бродил по своей великолепно оборудованной мастерской, среди блестящих машин, инструментов, штабелей электроники, не в силах решить, с какой дорогостоящей игрушкой побаловаться сегодня. Порой он подключался к проектам бесчисленных сетевых «журналов» и работал с группой единомышленников-любителей, разбросанных по миру. Он редко знал имена коллег, только номера телефонов, да и те чаще всего хитро шифровались. Свои же координаты он не оставлял из осторожности. С тех пор как Эмерсона включили в список ста богатейших людей США, он познал цену анонимности.