Александр Тюрин - Псы-витязи Страница 5

Не удостоившись более вежливого ответа, Митя сказал сломленным голосом:

– Вы бы хоть холодильник закрыли.

– Вот доем и закрою, не чухонец же. – наконец произнес разоритель холодильника. Косматая шапка, сделанная из медвежьей головы, придавала ему совершенно зверский вид. Взгляд был неприятным, словно у хищника, выглядывающего из зарослей.

– Какое подключение к сети имеешь, отрок? – спросил огромный бандит, недавно разорявшийся по хэнди. – Модемное через телефон?

– Цифровое, через адаптер сателлитовой связи. – послушно отозвался «отрок».

– Тоже сгодится. А логин-то для хода в сеть какой? – сказал бандит с немалым лязганьем усаживаясь перед компьютером и не замечая жалобных взглядов хозяина квартиры.

Господи, у него ж пальцы такие, что все клавиши высадят. Единственное, что в этом доме приличного есть, и то надо разнести. Митя ощутил себя съедаемым заживо.

– А зачем вам?

– Да не страшись ты, я все следы замету. Надобно на одном серверке входящую почту просмотреть. Ледоруб со сниффером у меню имеются, так что от тебя ничего не надобно. Ты диск-то почистил? А то ноне большие подкачки на него будут…

Панцирный хакер прислонил топор, имеющий явные следы запекшейся крови, к ножке стола и Митя вынужден был признаться:

– Логин «мигалкин».

– Пускай там Ерманик помудрит, а ты к нам иди, Галкин-Мигалкин, – позвал настоятельным тоном Путята Вышатич и поднес еще одну рюмку Мите, затем обратился ко всем присутствующим. – Теперь, господа мои, помянем всех тех, кто в престольном граде Рязани пал от рук поганых. А особливо великого князя Юрия Ингваревича и князей Глеба Ингваревича и Федора Юрьевича. Светлые были мужи, чуждые всяческому гнусномыслию, ну и недолго мучились под злыми татарскими саблями. А мы вот все живем своей худой жизнью, хоть и не светлые, и не лучшие, и не справные…

Мите стало не по себе, голова закружилась, вернее все вокруг отправилось в призрачный полет, словно стало плоским, бумажным. К обычному страху за свою жизнь и имущество добавилось ощущение нереальности происходящего, Эти люди были не только бандитами, но и опаснейшими параноиками, психами, подкованными в истории. На их слабых мозгах явно проводились опыты в спецслужбах, там им втюхали весь этот бред. Неизвестно какие цели преследовала спецслужба, но получился образцовый союз меча и дебила.

– Не думай, Митрий, что мы только на чужбинку рады. Мы не какие-нибудь там охотники-собиратели-потрошители, как у вас там в учебниках напачкано. Эй, Мал, тащи-ка сюда мех…

Плечистый мужик, не снимающий косматую медвежью голову, сбросил на стол грязнущий козий мех, который заколыхался как живой.

Пришлось пить. Сладковато-сивушный вкус. Внезапно ударило в голову, да и съеденный обед явно захотел выйти наружу и поздороваться с гостями.

– Если честно, то рецепт мы у татарвы позаимствовали, в порядке культурного обмена, так сказать. Это буза. – пояснил Мал.

– У татарвы бузу вы хоть культурно позаимствовали, а у меня квартиру совершенно нецивилизованным средневековым образом, – снова расхрабрился «поплывший» Дмитрий.

Однако не рассвирепел Путята Вышатич, а стал рассказывать о причинах своего с товарищами присутствия.

– Нынче мы бывший колхозный рынок под себя берем, все перекупщики уже разбежались, а он у тебя рядышком. Кафе «Метелица» и пиццерия, ети ее мать, «Буратино» подписалась нам дань платить, так сказать, за защиту, а это соседняя от тебя улица. Балаган с веселящими аттракционами, что на улице Карлы Маркса, мы такоже собираемся брать, может даже приступом, и это опять-таки недалече. У нас, понимаешь, замыслы широкие, и твоя халупа в их середине, как пуп мира. Чего тут средневекового? Да ты не волнуйся, мы тебе отстегивать будем, сытно и хорошо тебе станет.

– Станешь большой и заметный, как аэродром, не такой сопляк как сейчас, – добавил Мал, глядя на Митю как на мелкогабаритную собачонку вроде болонки.

– Но это же моя квартира, приватизированная, и у меня на нее свои планы. – тихо, но твердо молвил Митя.

– А ты кто будешь? – повысил голос высоченный бандит с белыми грязными волосами, – благородный муж, что ли? Чубайс тебе теремок дал, мы взяли. На время. Понял, Митрий? Я, кстати, Ракша зовусь, с Ильмень-озера родом.

– Фир лейк сторванн стендр линапалдр минум, – сказал человек в рогатом шлеме и ударил кулаком по столу. Сильно.

– О чем это он? – опешил Митя.

– Эйнар – скальд, то есть обязан все время страдать по юной деве, хотя он только по старым блядям ходит, – пояснил Ракша.

– Смирись, тлен это все. И компьютер – тление одно, ржавление. Толико душа нетленна, – сказал бандит с постным лицом и представился. – Глеб я, божий человек. Жил в пещере с костями праведников, ночевал во гробе, плоть умерщвлял, с блудными призраками боролся.

В бессильной тоске Митя рухнул на диван и забормотал:

– Послушайте, инок, этими праведными костями даже гвоздь не забьешь, а я за свой ящик две тысячи кровных зеленых отдал, работает так, что душа радуется … Был заказ, договор. Были надежды на лучшее будущее. Все пошло нафиг из-за этих незванных гостей, которые хуже татарина.

– Чего растенался тут? Еще начни ручонки заламывать будто плакальщица. – пристыдил его Путята. – «Надежды на лучшее будущее» – тьфу, сусло какое-то. Да сейчас Ерманик домудрит и сдаст обратно твой счетный ящик, балуйся с ним, если он для тебя бабы милее.

– Как вы меня нашли, почему ко мне? Тут, возле рынка, квартир много. – воскликнул в патетическом отчаянии Митя.

– Много-то много, а твоя горница лучшая. Я тебе в рюкзак «жучок» подсадил – простенький такой с одновольтовой батареечкой. И следил с пеленгатором. Отпозиционировал тебя, а потом еще за квартирой наблюдал. Что ты человек несемейный, бирюк, это нам тоже пригодно, лишних глаз нет, никто тебя не хватится.

– Я – разведенный. – с чувством собственного достоинства сообщил Митя.

– Дак нам все равно, драпанула она от тебя иль не было ее вовсе. Главное, нет у тебя хозяйки, а квартира вместительная.

Галкин понял, что столкнулся не с просто бандитами, а с бандитами бездушными. То ли из-за нервов, то ли из-за бузы прихватило живот, но туалет был нагло оккупирован захватчиками. И тогда Митя пустил в ход свой последний козырь.

– А если я милицию позову?

Козырь не произвел никакого впечатления.

– Не успеешь, поскольку мы тебя немножко того, – Путята вытащил на треть свой меч, но голос его оставался покойным. – Угостим слегонца по шее.

– Разве что пукнуть поспеешь. Затем мы не милицию, а лекаря тебе вызовем. Придет он, послушает, понюхает и в «причину кончины» запишет «падение головы с шеи», – неудачно пошутил рэкетир в медвежьей шапке по имени Еруслан.

– А одному моему знакомому голову снесли, так она еще долго очами хлопала, – вспомнил беловолосый Ракша, который только что вышел из туалета, явно не спустив воду.

Но Мите было не до этого, он представил свою отрубленную голову, озадаченно хлопающую глазами, и практически остался без чувств.

Эйнар сочувственно положил тяжелую лапу на плечо Мити и сказал:

– Гранд фак аф стод стундум стренгс.

– Не нюнься, свет Митрий, горе твое невеликое. – добавил неизменно умиротворенный Путята. – А вот представь себе княжество Рязань, год 6465 от сотворения мира. Вокруг еще целые княжества стоят, князь Володимерский, от которого подмоги мы не дождались, веселится покамест в хоромах своих белокаменных, а у нас, у рязанцев, пустынь. Где дом был, там гроб, где пажить – прах один. В чистом поле богатыри лежат без погребения, их собрать из кусочков сложнее, чем мозаику. И оплакивать их некому. На городе и селе все от младенца до собаки иссечены, все разом к престолу царя небесного вознеслись, в райские кущи очередью длинной выстроились…

Путята сделал паузу, чтобы выпить и крепко закусить, это он не забывал. Затем продолжил с чавканьем:

– … Те, значит, на вечные отдых, а на земле нашей грешной несколько тысяч уцелевших спешат в леса, и, заметь, никакой им гуманитарной помощи. Разбойники последнее отбирают, кружат как воронье, бабы с замерзшими младенцами тащатся на север, оставляя кровавые следы на снегу. И ты знаешь, даже в такой ситуевине находились шутники, которые могли их за задницу ущипнуть… А ты разнылся тут.

– Да уж, бабы. Половина из них под татарами полежать успела, – добавил Ракша, гневно согнув ложку в узелок своими жилистыми пальцами. – То-то я смотрю народец нынешний, куда как невзрачен с виду, носы – бульбочки, глаза – бусинки.

– «Полежать». Тоже мне знаток. Татары разве полежать бабе дадут? Они ее в позишн намбер три, то есть раком выставят… А может и мы, Митрий, пойдем красных девок ловить. – вдруг предложил Путята, подмигнув блеклым маленьким глазом. – Ибо… ибо передний конец заскучал. Евпраксия, понимаешь, уж никогда меня не дождется. Да, впрочем, и тогда я ей особливо верность не хранил. Попу грешно не молится, а вояке грех девку не заловить, если без призора ходит.