Арик Татонов - Из кожи вон. Жизнь и любовь в мире, который рухнул Страница 5

Последние слова Президент произнес твердо и уверенно, повысив голос.

На экране появилось изображение вращающейся планеты и подпись: «Текущие земные сутки: 24 часа 05 минут 28 секунд». Через некоторое время цифра «28» сменилась на «29», чуть позже – «30», затем – «31»…

Обозначение времени уменьшилось и переместилось в правый верхний угол, а на всем остальном пространстве экрана появился горный пейзаж с великолепным водопадом и порхающие над ним птицы. Послышались звуки флейты. Видимо, информационщикам хотелось успокоить перепуганные массы.

– Ужас, – прошептала Нелли Баркова.

Андрей взял ее за руку и повторил слова Чэнь Вэньмина:

– Вместе мы преодолеем трудности. Это я вам обещаю!

Неожиданно сзади раздался голос Эмили:

– Интересно, каким образом?

4. Совет матери

Андрей вскочил. Эмили стояла в проеме двери.

– Простите за вторжение, я не вооружена. – Она подняла руки и покрутила кистями в воздухе, растопырив пальцы.

– Это – твоя девушка? – спросила Нелли Баркова, с улыбкой поднимаясь с дивана. – Как тебя зовут, милая?

– Мама, это – арестованная, – объяснил Андрей.

– Жаль. Симпатичная!

Знала бы ты, что эта «симпатичная» пыталась сделать.

Он медленно двинулся к Эмили:

– Как тебе удалось открыть машину?

Девушка улыбнулась:

– У меня необыкновенные способности. Я чувствую электронику.

– Генная модификация?

– Да.

– Неудивительно при таком отце… Значит, тебя будут судить еще по одной статье – за утаивание генетических отклонений. Ты должна была носить метку на переносице. Идем в машину!

Она выставила вперед ладонь, останавливая его:

– Минуточку! У тебя переносица тоже чистая. Где твоя метка?

– Мне она зачем? Я – нормальный человек.

– Да ну! А когда тебе делали анализ ДНК?

– В детстве, как всем.

– Значит, кто-то подменил результаты. Верно? – Девушка посмотрела на мать.

Нелли нахмурилась:

– С чего Вы взяли, барышня, что у моего сына генетические отклонения?

– У него быстрая реакция. Наверное, за все годы службы в полиции не получил ни царапины. Так?

– Ты угадала, – ответил Андрей. – Но дело не в отклонениях. Я с детства тренировался.

Зачем я оправдываюсь, черт побери?

Эмили не унималась:

– А по-моему, ты заранее чувствуешь угрозу, и тренировки тут не при чем, – она перевела взгляд на мать. – Ваш сын должен знать правду, потому что от этого будет зависеть его жизнь. Президент Чэнь врет! Правительство готовит для себя тайное убежище, потому что на поверхности никому не выжить.

– Откуда ты знаешь?

– Я только что подслушала разговор директора Службы безопасности Новака с каким-то генералом. Наверняка Президент в курсе!

Она ненормальная?

Барков взял девушку за руку:

– В машину!

– Андрей, подожди! – вдруг воскликнула мать жестким, почти приказным тоном.

Он с удивлением повернул к ней голову:

– В чем дело?

Нелли обратилась к арестованной:

– Как тебя зовут?

– Эмили.

– А фамилия?

– Хаусман.

– Ясно… Как тебе удалось подслушать разговор директора с генералом?

– Я же говорю: у меня способности. Могу настроиться на любую волну. Радио, телевидение, мобильная связь… Звук доносился сверху. Я думаю, что генерал только что пролетел над нашим городом на самолете, поэтому я очень хорошо их услышала.

– Бред, – сказал Андрей.

– Нет, – возразила Нелли. – Ученые «БиоТех» проводили опыты над крысами, чтобы те реагировали на радиосигналы. – Она сделала знак сыну. – Давай отойдем. Я хочу тебе кое-что сказать.

Поколебавшись, Андрей отпустил руку арестованной:

– Жди здесь.

Он последовал за матерью. Нелли приблизилась к дальнему окну, и ее взгляд остановился на кусте роз, росших перед домом. После долгого молчания она взяла Андрея его за руку и, притянув к себе, тихо проговорила:

– Возможно, эта девочка не врет. Я не собираюсь дожидаться, пока мой сын погибнет. Я тебе все расскажу.

– Что ты имеешь в виду, мама?

– Я участвовала в опытах корпорации «Био-Тех». Мне изменили генетический код.

Андрей не мог поверить своим ушам. Он всю жизнь занимается поиском преступников, использующих технологии «Био-Тех», а мама участвовала в программе этой корпорации?! Невозможно!

Как будто угадав его мысли, она продолжала шепотом:

– Я сделала это, когда еще не было знакома с твоим отцом. Молодая была, глупая. Они обещали, что, когда я выйду замуж и рожу ребенка, он будет лучше приспособлен к жизни… И они платили за это хорошие деньги. Вред продукции «Био-Тех» тогда еще не был широко известен. Корпорация много занималась благотворительностью. Помогала сиротам, строила школы, больницы… Кто ж знал, к чему это все идет!

Она замолчала, снова уставившись на розы. Молчал и он, пытаясь переварить информацию. Вздохнув, Нелли продолжила еще тише – так, что ему с трудом удавалось разобрать слова:

– Сынок, я – ГМО. Генно-модифицированный организм. Ты тоже – ГМО. В «БиоТех» меня сразу предупредили, что изменения передадутся по наследству. Позже я поняла, что допустила ошибку. Когда тебе делали анализ ДНК, я действительно подменила результаты. Но теперь… Теперь я не уверена, что это была ошибка.

Барков был шокирован ее признанием больше, чем известием об очередном «конце света». Он всегда считал себя обычным парнем. Ничего особенного в своей хорошей реакции не видел – как и в умении других людей, например, шевелить ушами или доставать языком до кончика носа. Выходит, его мать – преступница? А он сам не имеет права заводить детей и работать в полиции?

– Подменить результаты невозможно. Во всех лабораториях есть система защиты.

– Тогда она не была такой совершенной. Мне повезло.

– Почему ты раньше не рассказывала?

– Хотела, чтобы ты жил нормальной жизнью, а не в резервации для уродов. Ты меня простишь?

Нелли смотрела на сына просительным взглядом. У него сжалось сердце.

Да, она – преступница. Родила сына, зная о своих генетических отклонениях. По закону за это ей грозило двадцать лет тюрьмы. А за подмену результатов анализа – пожизненное заключение.

Я не могу допустить этого.

Андрей обнял ее, стараясь казаться спокойным:

– Мама, не переживай. Я тебя не виню.

– Слава богу! Тюрьма – не самое страшное. Я боялась, что ты меня не поймешь… Пусть другие меня осудят, но только не ты! Никому ничего не рассказывай. Если катастрофа не случится, ты будешь работать, как и раньше, в полиции.

В скорый конец света Андрей по-прежнему не верил, но с его карьерой было уже покончено. Разве можно ловить нарушителей закона, зная, что ты сам – преступник?! Теперь мне сам Бог велел сменить профессию. Попробую устроиться певцом в ресторан.

Барков с детства любил музыку. Из рассказов матери он помнил, что это у него от отца. Георгий часто пел русские народные песни, особенно в хорошей компании за праздничным столом. Но это было всего лишь хобби. Ни у него, ни у его сына не было выдающихся голосовых данных.

Не стоит ей пока говорить, чем я собираюсь заняться.

– Я в любом случае уволюсь. Найду другую работу.

В этот момент Барков вспомнил, что они с матерью не одни в комнате. Но было поздно – последнюю фразу он произнес слишком громко.

– Другую работу? – спросила Эмили. – Значит, я права? У тебя испорченные гены?

Андрей повернулся к девушке. Она смотрела на него с вызывающей улыбкой, высоко подняв голову. Конечно, он был не обязан ей отвечать. Она – арестованная, а он пока еще – полицейский. Но что если Эмили начнет задавать те же вопросы в ходе судебного разбирательства? Где гарантия, что судья не назначит экспертизу?

– Это тебя не касается, – резко ответил он.

Улыбка слетела с ее лица:

– Разве? Обвинение против моего отца выдвинуто с твоих слов. Свидетелей нет. Может, это не он стрелял в тебя из гранатомета, а совсем другой человек, которого ты не смог поймать?

Нелли Баркова в ужасе охнула:

– Из гранатомета?!

Эмили продолжала:

– Наш адвокат заявит, что ты обвинил невиновного! А твое слово ничего не будет стоить, потому что ты – ГМО.

Возразить было нечего. Как только суд получит результаты экспертизы, Андрей превратится из полицейского в подозреваемого. Кроме того, наверняка будет назначена экспертиза ДНК его мамы, чего допускать нельзя…

– Чего ты хочешь? – мрачно спросил он.

– Ты должен немедленно освободить моего отца, – быстро ответила Эмили.

– Не получится. Он уже в следственном изоляторе. У меня нет права выводить его оттуда.

– К черту право! У тебя отличная реакция!

Очевидно, Эмили намекала на то, что Барков должен освободить Эдди Хаусмана силой, напав на полицейское управление. То есть совершить еще более тяжкое преступление. Она его шантажировала!