Александр Агафонов - Вестники Будущего. Творчеству выдающихся мыслителей, писателей-фантастов, посвящаю Страница 5

«Не раз делались попытки выработать новый, универсальный язык, который смог бы заменить и вытеснить все теперь существующие; некоторый успех, впрочем, весьма ограниченный и далёкий от поставленной задачи, имели «волапюк» [предложен в 1879 г. германским священником Иоганном М. Шлейером, на основе английских, французских, немецких и латинских корней; был известен десять лет и утратил популярность] и затем «эсперанто». Способы выработки были по существу конъюгационные*: изобретатели старались слить воедино всё, что было, по их мнению, «лучшего» в наиболее развитых и распространённых языках нашей эпохи. Задача вполне тектологическая и чрезвычайно грандиозная; но правилен ли был выбранный путь для её решения?

Язык – организационное орудие, посредством которого координируется человеческая деятельность во всех её проявлениях. Он поэтому и соотносителен всей этой деятельности в полном её объёме, он всю её выражает; он [так – в источнике, хотя по контексту – «она», деятельность] – тот деятель подбора, которым определяется развитие языка. Поэтому несомненно, что объединение практической, трудовой организации человечества поведёт необходимо к выработке единого языка, причём и тот, и другой процесс осуществляются, конечно, методами конъюгационными.…

Эти объединительные тенденции частью парализуются, а ещё в большей мере маскируются и заслоняются от современного сознания борьбой наций с её неизбежным лингвистическим сепаратизмом. Борьба же эта обусловлена конкуренцией из-за рынков, которая объективно и есть основное препятствие к развитию лингвистического единства; пока она не будет устранена, это единство практически недостижимо; но по её устранении прогресс будет совершаться во много раз быстрее, и оно будет достигнуто несравненно легче, чем, например, до сих пор достигалось слияние областных наречий в национальный язык» (А. А. Богданов-Малиновский, «Тектология. Всеобщая организационная наука», кн. ред. «Финансы», Москва, 2003, сс.228—229).

*Конъюгация – соединение: сотрудничество, всякое общение, «и соединение понятий в идеи, и встреча образов или стремлений в поле сознания, и сплавление металлов, и электрический разряд между двумя телами, и обмен предприятий товарами, и обмен лучистой энергии небесных тел; конъюгация связывает наш мозг с отдалённейшей звездой, когда мы видим её в телескоп, и с наименьшей бактерией, которую мы находим в поле зрения микроскопа… усвоение организмом пищи, которая поддерживает его жизнь, и яда, который его разрушает, нежные объятия любящих и бешеные объятия врагов, конгресс работников одного дела и боевая схватка враждебных отрядов…» (там же, сс.88—89).

Да, сто лет назад отношение к «лингвистическому сепаратизму» могло быть таким, каким его выразил Александр Александрович. А вот нынче – после четырёх мировых войн, – двух «горячих» (1914—1918 и 1939—1945 гг.) и двух «холодных» (1945—1991 и, условно, 1991—2001 гг.), победа в коих была одержана, прежде всего, методом «культурного сотрудничества» (т.е., в конечном итоге, насаждения культуры собственной и переформатирования-уничтожения культуры завоёвываемых стран-территорий, важнейшей составляющей коего является насаждение языка завоевателя) – отношение неизбежно должно быть изменено.

Говоря просто: уничтожению – следует сопротивляться. Лучшая же защита – активная, наступательная. Поэтому полностью разделяю следующие постулаты и нахожу очень актуальным приведённый пример:

«Шестой подход принадлежит лучшему на сегодняшний день методологу, доктору психологических наук Ю. В. Громыко. Он и его коллектив предлагает проинвентаризировать на русском языке весь современный опыт и знания, доступные нам актуально и транслятивно – через тексты – с точки зрения задачи создания новых наук и практик, введения новых принципов научности и практичности, описания средствами методологического системомыследеятельностного языка всех авангардных или пионерных нарождающихся на наших глазах фрагментов будущих наук и практик, и представить эти описания в виде Проектной энциклопедии.

…

Очень интересен опыт проведения языковой политики в такой далёкой и, к великому сожалению, ещё очень плохо известной в России стране, как Малайзия.

Малайзия не боится ставить в качестве стратегической задачи построение мировой державы на основе промышленного принципа. Для этого она изучает лучший опыт со всего мира, а специально созданные правительственные структуры, например, Деван Бахасана дан Пустака (Совет по развитию языка) переводят на малайский язык все важнейшие понятия всех эффективных наук и практик, а будущее своего языка видит не только макрорегиональным и транснациональным, но и мировым. Также следует добавить, что министр образования в Малайзии является третьим по рангу чиновником страны после премьер-министра и министра обороны» (Ю. В. Крупнов, «Стать мировой державой», Москва, «Яуза», 2003 г., сс.400 и 409).

С тем лишь – единственным, но существенным – замечанием, что приведённая цитата сама нуждается в дополнительном «переводе» на русский язык – с языка, который насаждается в высших учебных заведениях при освоении научных дисциплин, отрывая обучаемых от корней родного языка и втискивая их разум в чужеродную матрицу, омертвляя его. (Характерные, требующие дополнительного «перевода» слова: «проинвентаризировать», «актуально и транслятивно», не говоря уже о монстре «системомыследеятельностного» – то, что звучит в языке неуклюже, неестественно, языком отторгается – то не войдёт в разум носителей языка и не станет их практикой…)

Несомненно, общий язык будет постепенно складываться-возникать в результате объективного процесса глобализации (т.е., возрастания глобальной связности, уровня дееспособности множества субъектов). Но сей язык будет на порядки богаче, насыщеннее многими составляющими из других языков, нежели тот, что в последние несколько десятилетий упорно стараются насадить любой ценой. Т.е., используя терминологию Богданова-Малиновского, языковая конъюгация будет на порядки глубже и, соответственно, даст на порядки бОльшие импульсы к развитию – тогда как засилье, условно говоря, «пиджин инглиш» (своеобразный «койнус», – язык, возникший в результате завоеваний Александра Македонского на эллинизируемых территориях – современности) ведёт к быстрой массовой деградации. (Или же, в лучшем случае, к развитию только в рамках именно Западной культуры.)

И здесь также нужно идти «по лезвию бритвы»: нарастающая – и одновременно инициируемая и поддерживаемая теми, кто уже ведёт «бои местного значения» Пятой мировой – волна активизации малых (и не очень) народов, усиления их заботы о сохранении и развитии культурной (в т.ч., и языковой, разумеется) самобытности имеет, как обычно, не менее двух сторон.

Первая – положительная, так как богатство целого складывается из богатства частей его; чем богаче языки и культуры народов, населяющих Россию, – тем потенциально богаче её общая культура, тем она жизнеспособнее и могущественнее. И, кроме того, таковая тенденция может помочь и налаживанию межкультурных связей, т.е., той самой – глубокой – конъюгации культур: скажем, поморы, сохраняющие богатство своего языка – владеющие не только современным Русским языком во всём его богатстве, но помнящие и «поморску говорю», использующие и язык международного общения-сотрудничества – в данном случае, с норвежцами, – «русьнорг»…

А вот вторая – отрицательная: часть «активностей» (если пользоваться тектологической терминологией) направляема на деятельность, не ведущую к развитию. Скажем, некий представитель одного из малых народов (или, как их упорно стремятся именовать, – этносов, – «забывая» при этом о неотъемлемых от этноса «демосе» и «охлосе») занимается воспроизведением давно уже утративших своё былое предназначение элементов своей культуры, ВМЕСТО того, чтобы принимать участие в создании элементов новых – пусть и при посредстве иных культур, или культуры объемлющей.

В качестве примера, – опять же, помор, настаивающий на необходимости продолжать заниматься охотничьим промыслом – добывать детёнышей тюленя, – мол, сие есть неотъемлемый элемент нашей культуры; тогда как и технология изготовления одежды уже давно позволяет обходиться без убийства живых существ, и участие сего помора в изучении жизни тех же тюленей принесло бы куда большую пользу, нежели уничтожение оных…

Конец ознакомительного фрагмента.