Александр Руджа - СССР-2061 (сборник) Страница 5

– И тогда все уходят? – негромко спросила Оленька.

– Конечно не все, – возразил я.

– Уходят только эти, как их? Коммуникабельные, активные, целеустремленные, исполнительные, быстрообучаемые, стрессоустойчивые и желающие работать в команде. – Лешка попытался выдержать серьезный тон, но под конец захрюкал, пытаясь скрыть смех. – А остаются одни раздолбаи вроде нас. Те, у кого в жизни есть не только трудовые подвиги в передовицах и показной героизм.

– Зато у вас весело. – Стажерка улыбнулась.

– И атмосферно, – добавила Дженни. – Вон Михаил Евгеньевич, например, постоянно про вампиров пишет. Знала бы ты, сколько у него фанаток на англоязычных тематических форумах…

– Издержки профессии. – Я не удержался и подмигнул Оле. – Ты только вдумайся, вот мы сидим здесь, болтаем, а в это время под бледным мерцанием звезд неслышно крадется он…

Захват прошел строго по графику. Манипуляторы надежно зафиксировали цель, контактные виброщупы добрались до систем вытеснительной подачи. Оставалось менее двадцати минут до окончания «питания»: того момента, когда, выкачав так и не понадобившиеся резервы топлива и окислителя, орбитальный мусорщик «Вампир-4У» раскинет плащ атмосферного паруса, сводя отработавшую ступень на трехдневную траекторию контролируемого падения…

Сергей Спящий

Городские соты

Влад

Приложение называлось «Советский патруль».

– Установи, – посоветовал Синицын.

Кто такой Синицын? Институтский товарищ, свой брат инженер. Наверное, можно сказать, что друг.

Влад лениво поинтересовался:

– Оно мне надо?

Разговор проходил на заводской проходной. Стоял удивительно холодный конец апреля. Выходя из теплого, пахнущего синтетической смазкой помещения и попадая под пронизывающий ветер, люди ежились от холода и поднимали воротники: обманутые утренним солнцем, заводчане пришли в легких куртках. Влад и сам стоял в тонком комбинезоне: плотная ткань хорошо защищала от ветра, но почти не грела.

– Все просто, – объяснял Синицын. – Увидел непорядок или нарушение – фотографируешь, описываешь и указываешь место на карте. Короче, сообщаешь. Разбором претензий занимается специальная служба, под это дело и приложение выпустили. В рамках, так сказать, повышения гражданской бдительности. Или солидарности, не суть. Самое главное, – Синицын прочитал это с особой значительностью, почти нараспев, – инициативные пользователи получат дополнительные баллы гражданской активности. Никаких переработок, выброшенных выходных и прочей фигни, просто ходи по улицам, жми на кнопку – и ты уже активист.

Синицын, в отличие от Влада, пришел в теплом пальто и шапке. Спрятав ладони в карманах, он с довольным видом наблюдал за торопливо разбегающимися заводчанами.

– Позавчера сообщил через приложение о сломанной скамейке в парке, – похвастался Синицын. – Вот, пришло уведомление, что поставили новую. Спасибо, мол, гражданин, за реакцию. Это я понимаю, новый уровень социального взаимодействия!

– И баллы дали? – поинтересовался Влад.

– Пока еще нет. За одну несчастную скамейку было бы слишком шикарно. Но я теперь, считай, на охоте. Как что увижу, сразу сообщу.

Мимо прошла Вера с третьего этажа, из отдела разработки софта. Ребята на секунду замолчали, проводив ее взглядами.

– В наше время без активной позиции пропадешь. Хорошо жить точно не получится. Очень, брат, советую установить. «Советский патруль» называется, запомнил?

Влад кивнул:

– Запомнил.

– И вот еще: когда будешь регистрироваться, укажи, что о приложении узнал от меня. Тебе все равно, а мне зачтется.

Спрятав улыбку, Влад покачал головой:

– Жук ты, Синицын.

– Не жук, а активный гражданин. Вот недавно пожаловался, что в городе всего один клуб дельтапланеристов. Всего один, представляешь? И в том нет свободных мест. «Без опыта не берем» – а где этот опыт набирать, если без него не берут?!

Оглядев близкую к сфере фигуру Синицына, Влад не без труда скрыл усмешку:

– Стало быть, решил податься в дельтапланеристы?

– Шутишь! – фыркнул тот. – Нафига оно мне надо?

– Тогда зачем?

– Затем, что в нашей «самой лучше стране на свете» меня как гражданина ограничивает какой-то задрипанный пенсионер. Это я про директора клуба. Я бы даже сказал, хамски ограничивает, с особым цинизмом. Закон говорит: я могу летать, если хочу. А хочу или нет, это законом не регулируется и не оговаривается. Могу – значит, обязаны предоставить возможность!

Помедлив пару секунд, Синицын воинственно вскинул подбородок. Но тренера рядом не было, а был только Влад. Синицын криво ухмыльнулся и пригрозил:

– Пусть проверочной комиссии объясняет, почему нормальный человек не может стать дельтапланеристом, если захочет. Странно, уже вторую неделю как жалобу отправил, а ответа все нет. Наверное, стоит еще раз попробовать.

– Дождешься, заставят тебя летать, – предположил Влад.

– Нет такого закона, чтобы заставить человека, – возразил Синицын. – Главное, чтобы баллов начислили. Не начислят – буду жаловаться.

Заводчане давно разошлись по домам. Хлопнула, закрывшись, входная дверь и больше уже не открывалась. В четырехэтажном административном здании, где размещались управление и бухгалтерия, осталось открытое окно: то ли кто-то задержался, то ли забыл закрыть перед уходом. Синицын на секунду достал руку из кармана для прощального рукопожатия и тут же спрятал обратно.

Десять вечера. Время еще детское, но для семейного человека уже поздно. По опустевшим улицам автобус летел через накрытый ночью город. После того как на предыдущей остановке сошла веселая компания студентов, Влад остался единственным пассажиром в салоне.

– В наше время нельзя быть равнодушным, – заявило открытое на экране установки приложение.

– Ну-ну, как будто когда-то было можно. – Влад усмехнулся, но выбрал пункт «Установить».

– Только общими усилиями, направленными на… можно добиться…

Влад перестал читать. Он и так все это прекрасно знал. Интересно, баллы активности засчитают?

– Создаваемой пользователем входящей заявке присваивается номер, по которому можно будет проследить за ее прохождением по инстанциям…

В автобус вошли двое: мужчина и женщина. Крупные капли воды на их одежде блестели в свете потолочных ламп. Вот и обещанные на сегодня осадки. А между тем зонт остался дома. Влад не любил, когда руки заняты, предпочитая ходить налегке. Кроме того, человеку всегда свойственно надеяться на лучшее.

– Благодарим за установку приложения!

– Вам спасибо, товарищи программисты.

Коммуникатор запищал и ткнулся в ладонь, предупреждая хозяина: пора выходить.

Автобус покатил дальше. Высадил человека прямо в дождь и уехал, даже габаритами на прощание не мигнул. Одно слово – автомат.

Идти от остановки напрямик минут пять, не больше. Только напрямик не получится: мешают остатки старых торговых павильонов. Закопченные, обвалившиеся развалины, огороженные покосившимся забором. Павильоны выгорели еще при старой власти: то ли специально кто-то поджег, то ли случайно, теперь уже не узнаешь. Потом туда стали сваливать строительный мусор. А потом… потом новая власть огородила пепелище забором и на том успокоилась. И теперь день за днем, год за годом, чтобы выйти к остановке, Владу приходится обходить огороженные забором развалины, тратя лишние семь минут своей жизни.

– Это, конечно, не поломанная скамейка в парке, – подумал Влад, – но почему бы и нет? Если власть хочет обратных откликов, то мы ей эти отклики с радостью предоставим.

– Благодарим за проявленную сознательность!

– Пожалуйста, программа. Это было не сложно.

– Обращение будет рассмотрено в установленные регламентом сроки…

– И на том спасибо.

Дождь и не думал прекращаться, видимо, всерьез собираясь зарядить до утра. С тоской вспомнив о висящем в прихожей зонте, Влад вздохнул и вышел из-под защиты козырька над остановкой. Тотчас на нос упала холодная капля, а ноги оказались в луже. Иногда жалкие семь минут, потраченные на дорогу от остановки до дома, могут показаться куда длиннее, чем они есть на самом деле.

Маша

Омытый за ночь дождем, освещенный мягкими лучами утреннего солнца, город сиял. В окне были видны и редкие лужи, блестевшие расплавленным серебром, и небо, высокое и чистое-чистое.

В аудитории могли поместиться сорок человек, но их в группе осталось всего двадцать четыре. И это еще много: в параллельных группах и двадцати не наберется – всех поотчисляли за предыдущие три семестра.

Преподаватель и куратор потока сидел на столе. Мадирбаев Виктор Жумагазыевич, если по паспорту (и только попробуйте произнести это неправильно!) – или Басмач за глаза (о чем он знал и гордился). Он облокотился на кафедру с такой непосредственностью, будто был не преподом, не куратором, а таким же студентом, смеху ради усевшимся на лекторский стол.