Монумент - Софья Мироедова Страница 5

5 февраля 2020 года

Печень

Салин смотрел в небо, высокое голубое весеннее небо. Надо же, ни единого облачка! Потом на его фоне появилось лицо, через секунду еще одно. Вскоре над Салиным нависал десяток искаженных ужасом лиц. Небо исчезло из поля зрения, перед глазами потемнело. Салин знал, что виновато сердце. Наконец-то, он уже устал от всех этих утренних пробежек.

— Так, операция прошла замечательно, вы как новенький, — сказал доктор, убирая стетоскоп. — Затянули вы, конечно, со сменой сердца, но это не смертельно!

— Ох, доктор, я и сам не рад! Два сердца за сто лет, это теперь непозволительная роскошь. Уж я и кардио делал, и в саунах засиживался, но никак было его не посадить! Кто же виноват, что у меня такая хорошая наследственность.

— Ну вы придумали, кардио! Не мелите чепухи, ешьте побольше жирного, и дело в шляпе. Пока можете быть спокойны, ваши показатели всего на одно сердце ниже нормы. Обычно за век меняют от трех до пяти, так что вы легко отделались. Одевайтесь!

— Спасибо, доктор, вы меня успокоили! — Салин спрыгнул с кушетки и начал застегивать рубашку.

Врач вернулся за письменный стол и стал листать карту здорового:

— Смотрю, у вас пониженное содержание алкоголя в крови, давно пропускали по маленькой?

— Что вы, — засуетился Салин, пальцы никак не могли найти петлю для очередной пуговицы. — Буквально накануне инфаркта выпили с женой бутылку Каберне!

— Этого для ваших лет мало, — доктор нахмурил брови, приложил пальцы ко рту, будто деля столбиком в уме. — Знаете, поменять два сердца в сравнении с пристрастием к трезвости — это цветочки, господин Салин. Постарайтесь в ближайшее время налечь на спиртное. Выпишу вам назидательный рецепт.

— Конечно, доктор! Простите, я не знал, был уверен, что бутылки вина в день достаточно, чтобы не дать печени выйти, так сказать, за рамки.

— Ммм, — неопределенно промычал доктор, качая головой. — Вот, — он взял бланк и начал заполнять его, — выписываю вам пару бутылок… что вы предпочитаете? — доктор посмотрел на пациента поверх очков.

— Кроме вина и пива?

— Разумеется, — пристальный взгляд буравил Салина.

— Тогда, пожалуй, текилу или, скажем, красный ром… — тот уже влез в брюки и старался не глядя застегнуть ремень, руки немного дрожали.

— Кхм, я бы рекомендовал самогон или хотя бы водку, но как знаете. Ром, значит, ром, — доктор перевел взгляд на рецепт и уверенным росчерком выписал две бесплатные бутылки. — Можете получить в аптеке при больнице.

— Спасибо, доктор! — Салин взял рецепт, кивнул и быстро засеменил к выходу.

— Вы там со здоровым образом жизни поосторожнее, — бросил доктор закрывающейся двери.

Салин, обливаясь потом, спускался по ступенькам на первый этаж, он знал, что полезнее ездить на эскалаторе, но так разнервничался, что не мог спокойно стоять на месте. Он, как и все нормальные люди, ненавидел больницы. Они внушали ему ужас. Салин был бы счастлив, если бы после инфаркта ему просто дали умереть — едва ли он сможет перенести еще одну операцию по замене органов и остаться в своем уме.

Забежав в аптеку, Салин сунул мрачной аптекарше свой рецепт и, стараясь не смотреть в глаза хмурой женщине за окошком, стал бегать взглядом по витрине.

— Опять, трезвенник, — процедила сотрудница аптеки. — Ась, выдай-ка тут по рецептику. Я пойду на обед.

Другая женщина в белом неспешно приняла рецепт от сменщицы и вразвалочку пошла в холодильную комнату. Стены в аптеке были прозрачными, и Салин видел, как она потянулась к шкафу с алкоголем, встав на цыпочки. Ее грузное тело приняло такую грациозную, даже изящную позу, что Салин невольно засмотрелся. Стоило аптекарше приземлиться обратно с двумя бутылками рома, прижатыми к широкой груди, как романтика момента улетучилась, и он смущенно отвел глаза.

— Ром вам? — голос женщины оказался неожиданно приятным, а интонация доброжелательной.

— Да, пожалуйста, — кивнул Салин, дежурно улыбнувшись.

— Надеюсь, ничего серьезного? — ответила она на его улыбку.

— Нет, нет, что вы! Просто профилактика.

— Аккуратнее, регенерация печени — это вам не шутки! У моего мужа отросла вторая и пришлось ее вырезать! А все потому, что забыли взять в поездку запас спиртного. Представляете, были в Сиднее, а они там совсем не пьют, еще и корректирующих гены прививок детям не ставят! Изверги!

— Да что вы! — деланно удивился Салин. Он-то был в Австралии, и очень уж ему там понравилось. Особенно невероятным ему показалась их короткая продолжительность жизни — всего 90 лет. Где-то в глубине души Салин ужасно им завидовал. Его вторая сотня подходила к концу, и он уже просто не знал, чем себя занять.

— Да-да, нарочно не придумаешь! Вот, — протянула аптекарша коричневый пакет с двумя звякнувшими бутылками в окошко, — берегите себя!

Салин благодарно кивнул, взял покупку, бережно прижал ее к новому сердцу и уже не спеша покинул аптеку. Мысли путались: он думал об увеличивавшейся печени, об Австралии, о жене, которая была почти на 50 лет младше его, а уже сносила пятое сердце, о ее навязчивой идее сменить как можно больше органов, чтобы избежать любого риска болезни. Хотя никто уже не помнил, что такое «болезнь». Разумеется, операции, прививки и анализы были постоянными спутниками их жизней. Это были обычные превентивные меры: кому захочется подхватить ужасные заразы прошлого или, не приведи Боже начать стареть. Но был здесь какой-то подвох. Салин это чувствовал, но не понимал, как его нащупать.

Улица кипела от мчащихся воздушных экипажей и едущих на скоростных траволаторах людей. Салин в полном одиночестве медленно шел по выделенной для пешеходов узкой тропинке посреди проезжей части. Он чувствовал биение нового сердца, слышал мелодичный шум сияющего огнями города, в бутылках, которые он прижимал к груди, беззаботно плескался ром — вечер обещал быть по-настоящему чудесным. Только нужно было заскочить за Шардоне для супруги и, может, захватить пару ведер жирной курочки в ресторане на углу. Доктор похвалил бы такой список покупок.

Внезапно Салина одолела невыносимая усталость, что он сел прямо посреди пешеходной дорожки и умер. Потому что ужасно устал жить.

20 января 2020 года

Сектор вариативности

— Не пугайся, но, кажется, я начинаю сходить с ума, — супруга стояла за высоким кухонным баром и наливала в чашки свежесваренный кофе.

— Почему? — спросил муж, сев на высокий барный стул и обхватив холодными пальцами нагретый фарфор, испещренный мелким голубым рисунком.

— Наш ковер, с ним что-то не так, — она кивнула на дверь в гостиную. — Ты ничего не замечал?

— Хм, вроде нет, — он глотнул крепкого кофе. —