Василий Головачев - Калиюга Страница 5

— А вообще-то странно, — раздался над ухом голос Кемпера.

Алиссон вздрогнул, оглянулся.

— Ты о чем?

— Странно, что в таком хаосе отыскалась приличная ровная площадка, и как раз в самом интересном, с точки зрения геологии, месте.

— Насчет геологии не знаю, а с точки зрения палеонтологии — точно.

— Вот и я говорю. Пошли еще раз посмотрим издали на нашу золотую жилу и ляжем спать. Завтра утром я должен быть в воздухе, испытание ровно в двенадцать по местному, перенесли, гады, на сутки вперед. Побудешь один, а потом я за тобой прилечу.

— А тут оставаться не опасно? Если до эпицентра всего двадцать миль?

— Не дрейфь, взрыв подземный, тряхнет маленько — и все. Не подходи близко к осыпи, чтобы не засыпало ненароком. Но если не хочешь оставаться, возьму с собой, хотя это прямое нарушение инструкции.

— Хорошо, останусь. Но тебе придется связаться с одним человеком в Питтсбурге, он нам понадобится, как специалист.

— Кто он?

— Питер Маклин, биолог, неплохой парень… кстати, брат моей бывшей жены. Хотя он в этом не виноват.

Кемпер пожал плечами, но возражать не стал. Антирадиационные костюмы надевать не стали, взяли только фонарь, дозиметр, фотоаппарат, зарядив его особо чувствительной пленкой, Стемнело, когда они влезли на перевал и увидели мягкое переливчатое нежно-зеленое облако свечения над полуутопленным скелетом суперзавра. Сами кости светились зеленым, а порода, земля и камни вокруг — желтым, лишь изредка в этой желтизне посверкивали алые и вишневые искры, словно тлеющие угли или сигареты. Смотреть на эту светящуюся феерею можно было не отрываясь всю ночь, но Кемпер знал пределы любознательности и риска.

— Очнись, Норман, здесь фон тоже небезопасен, а лишние рентгены мне ни к чему, да и тебе тоже.

Алиссон настроил фотоаппарат, сделал с десяток снимков, и они побрели назад, посвечивая под ноги фонарем.

Перед сном Алиссон выглянул из палатки, и небо, запотевшее вокруг обломка Луны перламутровым туманом, показалось ему твердым, как кость.

Кемпер улетел в десять утра, оставив Алиссону палатку, костюм, запас концентратов и винтовку.

— А она зачем? — вяло поинтересовался невыспавшийся Норман: его всю ночь мучили кошмары.

— Никогда не знаешь, что найдешь, что потеряешь, — усмехнулся летчик.

— Пусть полежать в палатке, тебе все равно ее на себе не таскать, а есть она не просит. Пожелаешь взглянуть на «нулевую точку» — вот тебе бинокль, забирайся на горку повыше и смотри, направление — норд. Хотя вряд ли что-нибудь увидишь, кроме разве что гейзера наэлектризованной пыли.

Самолет Кемпера, издали действительно похожий на пузатую птицу, взлетел и скрылся за скалами. В пустыню вернулась тишина, подчеркиваемая резкими посвистами ветра. Алиссон вздохнул и принялся за работу.

За два часа он успел облазить скелет суперзавра, взять образцы почвы в пластиковые пакеты, сфотографировать все детали, уповая на то, что фотопленка выдержит кратковременное пребывание в радиоактивной зоне, и с благоговением и ужасом полюбовался на зародышей внутри зловещих коконов: оба палеонтологу показались явно подросшими за ночь и теперь упирались в стенки яиц подобием лап и хвостов.

Нагруженный ворохом впечатлений, Алиссон вернулся в лагерь, вспотев так, что рубашку и штаны пришлось выжимать. Он торопливо переоделся в сухое, захватил бинокль, собираясь взобраться на одну из ближайших скал-штоков, как вдруг издалека донесся нарастающий рокот и над палаткой низко пролетел военный вертолет. Алиссон видел, как пилот с изумлением — у него даже челюсть отвисла — смотрит на лагерь и трясет головой. Вертолет едва не врезался в склон горы, сделал пируэт и вернулся, завис над площадкой, подняв тучу пыли. Сел. Открылась дверца, из кабины вывалился пилот в черной форме, с вычурным шлемом на голове, и, подбежав к Алиссону, перекрывая шум двигателей своей машины, закричал:

— Какого дьявола ты здесь торчишь, идиот?! Через три минуты «час ноль»! Тебе что, жить надоело?!

— Я бы не сказал, — пожал плечами Алиссон. — Разве «Тайгершарк» лежит прямо под нами?! До него же миль двадцать.

Пилот на несколько секунд онемел, потом схватил Нормана за руку и поволок за собой. Палеонтолог вырвал руку, он ничего не понимал. — В чем дело, мистер торопыга? Займитесь своим делом, я вам не мешаю.

Летчик смотрел на него, будто встретил разговаривающего осла.

— Парень, ты понимаешь, что говоришь? Ты из какого ведомства? Что-то я тебя раньше не встречал…

— Я тебя тоже и, по правде говоря, ни капли не страдаю от этого, — буркнул Алиссон. — Меня привез Кемпер.

— Вирджин? Так ты из бригады яйцеголовых? Чтоб я сдох! Как же вас пропустили на территорию? Что ты здесь делаешь? — Рука летчика потянулась к кобуре пистолета.

— Я пакистанский шпион, — сказал Алиссон. — Хочу украсть секрет приготовления сдобного теста из радиоактивной пыли.

— Не шути, смельчак, — не то пожалеешь, что родился. Отвечай на вопрос, когда тебя спрашивают вежливо.

— Я палеонтолог. — Алиссон на всякий случай примерялся, как попроще обезоружить летчика. — Мой друг Кемпер обнаружил здесь скелет древнего динозавра… пригласил меня. А что, разве сегодняшнее подземное испытание чем-то отличается от других?

Пилот вздрогнул, бросил взгляд на часы.

— О господи! Он же не знал… Осталось полминуты, не успеем взлететь!

За мной! — заорал он так, что Алиссон едва не оглох, и бросился под защиту ближайшей серо-коричневой стены дайки. Перепугавшийся Норман помчался за ним, понимая, что попал в какой-то непредвиденный переплет.

— Чего не знал Вирджин? — спросил он на бегу.

— «Тайгершарк» отменили, — прокричал летчик. Вместо него сегодня испытывают подкритический «Аутбест». Худшего случая вы с Кемпером выбрать не могли.

Залегли в углублении под монолитным выступом какой-то черной породы, летчик вспомнил о брошенном вертолете, высунулся, но тут же втиснулся обратно.

— Ну все, перевод в другую часть обеспечен, черт бы тебя побрал!

— А что такое «подкритический»? — рискнул спросить Алиссон, машинально отсчитывая оставшиеся секунды.

— Глубина залегания заряда в пределах максимального выброса. То есть вспыхнет под землей, но макушка вылезет на божий свет. А это значит, что в момент взрыва в пределах двадцатимильной зоны радиация будет на три порядка выше естественного фона… все, время!

Где-то глубоко в недрах земли словно упал и разбился стакан — первый звук, коснувшийся слуха. За ним донесся длинный рыдающий стон — будто под неимоверной тяжестью рвались мышцы и сухожилия, ломались кости у атлета-тяжеловеса, пытавшегося справиться с весом всей планеты. А потом началось: удар, гул, треск, визг! Алиссона подкинуло вверх, вниз, закачало, как на волнах, придавило. Ему показалось, что откололась скала, но это оказался вертолетчик, тяжелый, как его вертолет, и такой же твердый.