Александр Беляев - Небесный гость Страница 5

Поставила кофейник с водой на электрическую плиту. И не успела прикрыть новой бумажкой и обвязать банку с вареньем, как кофейник бурно закипел. Так быстро! Что такое с ним стало? Тюменева попробовала кофейник рукой — он был чуть теплый. А вода кипела ключом.

Елена Гавриловна грузно опустилась на табуретку.

Голова закружилась. Ей показалось, что она сходит с ума.

Вдруг с шумом открылась дверь, и на пороге появились Тюменев и Аркусов.

Старушка поднялась, протянула к мужу руки, как бы ища помощи, крикнула:

— Иван Иванович, я едва со страху не умерла. Иван Ива… — и не договорила. Ее поразил внешний вид Тюменева и Аркусова.

— Что это с вами приключилось? Откуда вы? Грязные, оборванные, избитые. Разбойники напали, что ли?

— Звезда, — ответил Аркусов из-за спины Тюменева.

— Пустяки. Все в порядке, — бодрился Тюменев. — Буря, ветер. Помоги нам немножечко привести себя в порядок. Писем не было?

В последнее время Тюменев получал много писем.

— Почта не пришла. Наверно, буря задержала, — ответила Елена Гавриловна.

За чайным столом Тюменева наконец рассказала о необычайных происшествиях утра.

Иван Иванович слушал, кивал головой, улыбался. Затем быстро прошел в кабинет, принес оттуда барограф и сказал, показывая жене черту на ленте:

— Вот видишь, в четверть пятого утра давление внезапно упало почти до четырехсот миллиметров. В этом весь секрет утренних чудес в решете. Вот почему банки стреляли и шкапы, сундуки открывались: внутреннее давление в банках и ящиках сразу оказалось намного выше внешнего. От этой же причины и новые источники появились.

— А почему атмосферное давление так резко понижается? — спросила Елена Гавриловна.

— Звезда своим притяжением вызывает приливные действия в земных океанах и атмосфере. Два раза в сутки теперь мы испытываем повышенное давление и два раза пониженное, — по мере вращения земного шара.

— И болезни какие-то новые привязались, — продолжала Тюменева. — С утра тело тяжелеть начинает, к полудню совсем отяжелеешь. А к вечеру спадает тяжесть, к полночи же во всем теле такая легкость, что, кажется, взяла бы и полетела. Неужели все это от перемены давления?

— Нет, тут уж сказывается непосредственное влияние силы притяжения звезды, — сказал Тюменев. — Такою «болезнью» теперь мы все больны.

— «Говорит Москва»… — послышался голос из радиоприемника. Передавались утренние известия.

«В экваториальной Африке произошел трагический случай: английский летчик, воспользовавшись необычайно высоким давлением, поднялся на обыкновенном аэроплане на высоту в несколько десятков километров. Но не успел он похвалиться своим рекордом, как сообщили по радио:

«Притяжением звезды оторван от Земли. Не помогла мощность трех тысячесильных моторов. С возрастающей скоростью неудержимо падаю в небо. Задыха…» — На этом сообщение прервалось.

— Вот именно. Упасть в небо это как раз то, что Надо. Но и в небо падать надо умеючи. Плохо вычисляют и за это платятся головой, бедняги, — сказал Тюменев.

Елена Гавриловна всполошилась.

— Этого еще недоставало, чтобы люди с Земли на небо падали.

— А вы из дома не выходите, Елена Гавриловна, — сказал Аркусов. — Когда звезда начнет очень сильно притягивать, придется только переселиться на потолок и ходить вверх ногами.

— Что вы, Аркусов, смеетесь надо мной. Я и так напугана.

— Простите, Елена Гавриловна. Смеюсь, шучу. У нас до этого дело не дойдет, но на экваторе в продолжение некоторого периода времени будет происходить нечто подобное. Это когда звезда пройдет в наиближайшем расстоянии от Земли и оторвет часть земной атмосферы…

— Менее трети атмосферы и несколько тысяч кубических километров океанской воды, — прибавил Тюменев.

Через веранду вошел Архимед. Его одежда была в полном порядке. В руках он держал портфель.

— Давно проснулся? — спросил Тюменев племянника.

— Я и не спал.

— Как так не спал? — вспыхнул как порох Тюменев. — Почему не спал? Недисциплинированность? Куда ты теперь годен? После бессонной ночи, пожалуй, два и два не сложишь.

— Пожалуй, и не сложу, — спокойно отвечал Архимед. — Но вы не огорчайтесь, дядюшка. Я уже ночью все сложил. До утра вычислениями занимался. Хотелось скорее кончить.

— Вот как. Но все-таки ты неслух, неслух, вот именно! — ворчал Тюменев, словно Архимед был еще мальчиком. Но это ворчание уже не было сердитым.

— Ну, и что же? Кончил?

— Кончил, дядюшка.

— И что же? Что? Говори скорее!

— А вы меня, может быть, раньше кофе угостите? Со вчерашнего вечера, как говорится, маковой росинки во рту не было, — сказал Архимед с лукавой искоркой в глазах.

— Да ты мне хоть кратенько скажи! — воскликнул Тюменев с видом такого крайнего нетерпения, что Архимед сжалился над своим дядюшкой и сказал:

— Звезда Бета Малого солнца.

— Ага. Вот именно! — крикнул Тюменев так громко, что в клетке на окне затрепыхался чиж. — Значит, так. Значит, по-моему. Изумительно. Совершенно совпадает с э… вот именно… Нет, эта голова кое-чего стоит! — хлопнул он себя по лбу. — И эта голова тоже кое-чего стоит, — легонько хлопнул он по темени племянника.

— Чего вы, дядюшка, деретесь? — спросил Турцев.

— Молодец. Спасибо, Архимед. Настоящий Архимед. Пей теперь кофе сколько твоей душе угодно.

8. ЗВЕЗДА РАБОТАЕТ

— Вот и почтальон, — сказал Аркусов и, прихрамывая, вышел на веранду. Загорелый, черноволосый мужчина в запыленном парусиновом костюме подал ему пачку газет и писем.

Аркусов передал газеты Тюменеву и ушел в кухню переменить компресс на ноге. Елена Гавриловна мыла чайную посуду.

Архимед сонно моргал глазами. Голова его склонилась. Выпив кофе, он осовел и сразу почувствовал, как сильно устал за последние сутки напряженнейшей умственной работы.

— Тетушка, вы позволите мне прилечь на веранде? Там такая уютная плетеная кушетка стоит. — Он быстро прошел на веранду, улегся на кушетку, подобрал длинные ноги, положил кулак под голову, и через минуту раздался его могучий храп.

Тюменев развернул газету:

— Посмотрим, что натворила звезда за последние сутки. — И Иван Иванович углубился в чтение.

Страницы газеты были полны сообщениями о проделках звезды.

Итальянский летчик, пытавшийся поставить мировой рекорд высоты, был застигнут низким давлением. На высоте двух с половиной тысяч метров мотор отказался работать, а летчик начал задыхаться.