Владимир Михайлов - Особая необходимость Страница 5

– Ну и что? – спросил Калве.

– А то, что расход топлива последней ступени на этом участке полета не был предусмотрен. А мы его израсходовали, и общий запас стал меньше расчетного.

– Позвольте, позвольте, – сказал Раин. – Но ведь можно же там сориентировать корабль так, чтобы тормозиться основной ступенью?

«Там» – означало: там, около дома… Домом сейчас была не только Земля, но и лунная база.

– Нет, – сказал Коробов. – Горючее основной ступени почти все израсходовано. После облета Марса и завершения программы наблюдений придется ударить двигателями, чтобы лечь на обратный полувиток – к Земле. Затем должна быть еще одна коррекция, потом вторая – и основную ступень придется отбросить. Да вы что – разыгрываете меня, что ли?

– Нет, я вспомнил, – сказал Калве. – Вычислитель не сработал именно потому, что запас топлива – ниже нормы. Он не блокировал двигатели, пока ракете угрожала смертельная опасность, но теперь… О, это очень совершенное устройство.

– Да, – сказал Азаров, – однако теперь решать должно уже не устройство, а мы. Хотя мы от этого и отвыкли, кажется…

– Вздор! – прервал его Сенцов. – Но решать надо быстро.

– Объявлен конкурс на лучшее рационализаторское предложение, – громко объявил Коробов. – Премия – экскурсия по маршруту Марс – Земля…

Никто не поддержал шутки. Сенцов повторил.

– Решать надо быстро и основательно. Слишком дорого стоит стране наш полет…

Но так вот, на скорую руку, ничего в голову не приходило, кроме мыслей самых фантастических. Наконец Раин сказал:

– Ну, таким образом мы далеко не уедем… не дальше Марса. Слово за Калве. Пусть посоветуется с вычислителем…

Калве с сомнением покачал головой, но глаза его заблестели. Он подошел к программному устройству; несколько секунд, размышляя, ласково поглаживал его матовый кожух…

Машина не отвечала долго – за фасадом вычислителя, судя по сумасшедшей пляске огоньков, шла напряженная работа. Наконец Калве получил ответ, просмотрел его и протянул Сенцову.

Тот минут пять изучал ленту. Все напряженно следили за его лицом, почти физически ощущая, как корабль проваливается все ниже к поверхности Марса. Но вот Сенцов поднял глаза.

– Ну вот так-то… не мудрствуя лукаво. Выход вполне разумный. Поскольку количество топлива, нужное нам, зависит от массы корабля, и дозаправиться мы не можем, значит, остается только одно, что машина и предлагает: уменьшить массу…

Пилоты переглянулись; решение, продиктованное электронной логикой, показалось им абсурдным. В первую секунду оно выглядело таким же нелепым, как если бы кто-нибудь предложил бегуну расстаться с рукой, или с желудком, или с печенью, для того чтобы увеличить скорость… Это объяснялось просто: каждый из них воспринимал корабль как живой организм, у которого нельзя отнять какую-то, пусть даже самую малую часть без того, чтобы не нарушить точной и согласованной работы всех органов.

Но аналогия была лишь внешней, корабль был всего лишь комплексом деталей – важных и менее необходимых, и машина, как известно, чувствовать не умеющая, просто напомнила об этом.

– Что ж, – сказал Коробов, – это выход. Надо только разобраться – без чего мы можем обойтись. Что сбросить. Этого машина не скажет…

– Нет, конечно, – согласился Калве. – На это она не рассчитана.

– И как это осуществить технически, – добавил Азаров. – Тут надо выходить в Пространство…

Стали подсчитывать. Только Раин не участвовал в работе – он надел наушники справочника и что-то вычислял на листке бумаги, изредка поглядывая на хронометр.

Утешительного было мало. Если даже пожертвовать аккумуляторным резервом (восемьсот килограммов), резервом воды (полторы тонны), кое-какими приборами (об этом говорилось вполголоса, чтобы не услышал Раин), то получалось всего две с половиной тонны, а нужно было сбросить гораздо больше.

Пилоты пригорюнились. Раин продолжал что-то вычислять, поднимая изредка глаза к потолку.

Потом все три пилота разом взглянули друг на друга, одновременно открыли рты – будто хотели что-то сказать, и одновременно же закрыли. Тогда Сенцов, засмеявшись, сказал Азарову:

– Ну, Витя, давай ты…

– Основная ступень! – выпалил Азаров.

– Основная ступень! – подтвердил Коробов. – А топливо из ее баков – его осталось немного – перекачаем в баки последней ступени – именно туда, где у нас недостача.

– А как перекачать? – спросил Сенцов.

– Да очень просто! – торопливо объяснял Коробов только что возникшую идею. – Демонтируем один компрессор, расчалим тросами на оболочке ракеты…

Сенцов оглядел обоих, потом перевел взгляд на экран: пусть Марс и крепко вцепился в их маленький корабль, но что значит сила притяжения какого-нибудь там Марса по сравнению с силой воли таких вот людей… Вслух же сказал самым обычным голосом:

– Что ж, верно. Только есть одна опасность; если во время работы корабль снова подвергнется какой-нибудь атаке – ну, хотя бы метеорной – то, понимаете сами… Двигатели сработают, а это – гибель для всякого, кто окажется вблизи. Мы ведь не можем отключить всю автоматику…

– Другого выхода нет, – сказал Азаров.

– Почему же нет? Есть… – спокойно, не оглянувшись ответил Раин. – Поскольку вы решили мои приборы не выкидывать – я вам, так и быть, помогу… (Все в должной мере оценили шутливо-благодушный тон астронавигатора: речь шла о жизни, и не в шутку, а всерьез.) – Мы сейчас приближаемся к орбите Деймоса – внешнего спутника Марса. Я тут подсчитал… Через час с небольшим – тут точные цифры – он нас нагонит. На Деймос можно сесть. Там можно работать спокойнее. А взлететь с него несложно…

Все оживились. Все-таки будет почва под ногами, демонтаж пойдет гораздо быстрее.

– Крепить все! – скомандовал Сенцов. – Готовиться к посадке!

Работы по подготовке заняли более получаса – пришлось привести в посадочное положение большинство приборов, в особенности астрономических. Закончив, космонавты снова собрались в рубке, заняли места по взлетно-посадочному расписанию.

– Наконец-то, – Сенцов улыбнулся, – посмотрим, что же это за спутник Марса… Ну, вот и все. Прошу курс.

Раин и Калве вновь надели наушники, Калве включил вычислитель. Сенцов, секунду помедлив, сорвал пломбы с рычагов автономного управления, отвел предохранители, кивнул Коробову:

– Давай акт!

Нагнувшись над микрофоном, Коробов стал раздельно диктовать: «Сего числа… ввиду особой необходимости… значительное отклонение от курса…» Не спускавший глаз с хронометра Раин сказал:

– Еще шестнадцать минут точно.

Сенцов, повернув кресло, проверил – хорошо ли все пристегнулись. Он с удовольствием ощутил появление «стартового состояния»: учащенно билось сердце, сознание стало предельно ясным, каждое движение было рассчитано заранее.