Грег Бир - Корпус-3 Страница 5

— Да. Я ее заслужила.

Я медленно кладу книгу в протянутую ладонь.

— Откуда ты?

— He знаю. — Девочка прижимает книгу к груди. На малышке просторная красная куртка и шорты — единственное яркое пятно в этом помещении, заполненном коричневатыми, черными, серыми и грязно-белыми предметами.

— Сколько ты здесь пробыла?

Мне наконец удается протереть глаза и сосредоточить взгляд на самой дальней стене.

— Нужно отвести тебя к воде. Не три глаза, а то в них попадет эта дрянь.

Вода. Меня мучит жажда. Я вспоминаю капли жидкости, падавшей с потолка, — их можно было бы ловить языком.

— Где-то рядом есть вода?

— Возможно.

— Здесь?

— Нет. — Девочка мрачнеет. — Тут просто удобно прятаться.

— Почему ты вытащила меня с холода?

— Мне одиноко, — отвечает она, шмыгая носом. Однако мне кажется, что это не вся правда.

— А что с тем чудовищем, которое тебя схватило?

— Оно попыталось прибрать их, и они его убили.

— Кто?

— Другие — они не похожи на нас с тобой, ну разве что совсем чуть-чуть. Их много разных, и почти все плохие.

Мои знания увеличиваются до таких пределов, что становится не по себе. Я снова дрейфую прочь от девочки, натыкаясь на разную мелочь. У меня столько вопросов… Наши роли поменялись: девочка превратилась в учителя, я — в ученика.

— Сколько времени ты уже здесь? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами:

— Я бросила считать после сорока девяти.

Семь групп по семь.

— Сорока девяти чего?

— Ты такой мерзкий, когда голый… Давай выберемся отсюда и найдем тебе одежду.

Она вытягивает руки и внезапно лягает меня в живот, чтобы стартовать. Охнув, я плыву назад, а она уже мчит к трубе. Как ей удается найти дорогу среди мусора — выше моего понимания.

Впрочем, как и все остальное.

Оттолкнувшись от стены, я неуклюже следую за девочкой. Она летит, как птичка или рыба, быстро отталкиваясь руками и ногами от стен.

— Подожди! — кричу я.

— Тихо. Если будешь шуметь, я тебя брошу.

За девочкой остается след — своего рода вихрь из предметов, от которых она отталкивалась, и почти все они преграждают мне путь. Интересно, что будет, если нас здесь застигнет сила тяжести? Данная мысль заставляет меня быстро учиться — это куда лучше, чем паниковать, — и вскоре я уже маневрирую с невиданным проворством, которое, надеюсь, войдет у меня в привычку. Впереди вырисовывается темное существо — пушистая стена, из которой сочится жидкость; столкновения с ней не избежать. Свернувшись в клубок, я врезаюсь в блестящий панцирь. Моя скорость резко падает, а мертвая тварь начинает вращаться, окружая себя облачком из капель и шариков, за которыми тянутся хвостики жидкости.

Я в самом деле дрейфую — оттолкнуться мне не от чего, — и теперь у меня есть возможность рассмотреть это существо. Оно сильно повреждено — наверное, стоит употребить слово ранено. Один бок покрыт рваными ранами. Именно из них вытекает основная часть жидкости, хотя немного просачивается из отверстия — предположительно рта. Над ртом три крошечных блестящих глаза. Маленькая голова сидит на короткой толстой шее.

Разделенный на секции панцирь закрывает огромную спину, а по бокам, которые сейчас проплывают передо мной, расположены шесть толстых ног с плоскими ступнями. По краям ступней — кайма из щетинок, а в центре находятся ямки или отверстия. Ноги существа прижаты к телу в предсмертной агонии.

Существо вращается, и я вижу, что на самом деле у него три головы — они словно вершины закругленного треугольника. По бокам от каждой — пара ног. Рядом с одной из голов находится похожий на ковер придаток, которым тварь подхватила девочку. Теперь он плотно свернут и почти полностью спрятан в оболочку.

У этого существа нет ничего общего с теми, что я когда-либо видел; скудные воспоминания о Сне тоже не помогают.

Еще один обломок, из которого, к счастью, ничто не течет, медленно вращаясь, летит мне наперерез. Я подтягиваю руки и ноги к телу, жду момента, когда он, плоский и плотный, в общем, идеальный, коснется моих ступней. Я толкаю его ногами, выпрямляюсь, а затем, поджав ноги, делаю широкие загребающие движения руками. Кажется, я плыву.

Огромная изогнутая стена приближается. Ее поверхность, словно внутренняя часть огромной духовки, покрыта обугленными твердыми пятнами. Я ищу отверстие, ведущее в трубу, нахожу его, — и там меня ждет девочка. Она снова парит в позе лотоса, которая названа в честь какого-то цветка.

Цветка, который рос на старой Земле.

Довольный собой (я знаю слова, я умею двигаться!), я отскакиваю от стен, расталкиваю объекты по пути к девочке, но она не обращает на меня внимания — похоже, ее насторожило нечто находящееся вне пределов видимости. Оно, кем бы оно ни было, издает странные звуки, словно царапает что-то, а затем начинает говорить. Голоса произносят непонятные мне слова. Я останавливаюсь, отправляя в полет белую керамическую плиту. Вращаясь, она звонко ударяется о другие объекты и отлетает, словно бильярдный шар.

— Бильярд, бильярд, — произношу я вслух. Блестяще! Все нужные слова стремительно возвращаются — как раз в тот момент, когда что-нибудь выйдет из трубы и убьет нас обоих.

Неодобрительно скривив бровь, девочка смотрит в мою сторону и, прижав палец к губам, кивает — словно мы оба прекрасно знаем, что делать дальше.

Я качаю головой: понятия не имею, что она задумала.

Голоса в трубе звучат все громче и настойчивей. Возможно, они зовут нас. Девочка выдавать себя не собирается, и поэтому я тоже помалкиваю. Я должен ей доверять, хотя и подозреваю, что в худшем случае она без колебаний пожертвует мной, использовав как щит или приманку.

Наступает продолжительная тишина — слышно лишь клацанье и шуршание летающих вокруг нас объектов.

Как ни странно, во мне вновь просыпается голод. Интересно, есть ли в том меховом существе съедобные части? Может, его убили, чтобы добыть пищу? Пусть кровь и отвратительна на вкус, но, быть может, все остальное съедобно? Если да, то почему в помещении нет охотников? На Корабле таких размеров — если это Корабль — должны быть тысячи таких, как мы с девочкой. Где толпы голодных людей, пытающихся выжить в этом хаосе?

Девочка указывает на отверстие, открывает рот, но я ничего не слышу. Затем до меня доходит.

Отверстие уменьшается. Весь мусор плывет в одном направлении — слева от нас. Мы тоже движемся. Скоро мы снова обретем вес. Вытянув руки и ноги, девочка ищет, от чего бы оттолкнуться. Я следую ее примеру, пытаюсь рассчитать траектории множества обломков. В поле зрения появляются новые тела — два из них человеческие. За ними тянутся длинные цепи из бронированных пластин — кажется, панцирей.