Джеймс Фелан - Карантин Страница 5

– Видно, – согласился Боб, и его лицо расплылось в улыбке, сразу став как–то добрее. – Ты больше не один, парнишка.

Даниэль пояснил:

– Если хочешь, Джесс, присоединяйся к нам, посмотришь, как мы живем, как устроились, нормально поешь и останешься, если захочешь.

– У нас безопасно, есть все необходимое, – добавил Боб.

– Решать только тебе.

– Спасибо, ребята. – Их предложение оглушило меня. Я вспомнил Калеба и то, как он убеждал меня оставаться с ним, не возвращаться в зоопарк к Рейчел и животным, а я шел у него на поводу и…нет, в конечном итоге мы подружились, только вот сколько времени потеряли, ведь все могло… черт!

– Ладно, нельзя здесь торчать вечно, – сказал Даниэль и снял со стула ящик. – Понесли это добро домой, Боб.

Продуктами, раздобытыми в кафе, были набиты несколько больших пластмассовых корзин. Думаю, все вместе они тянули на несколько сотен килограммов.

– Как вы собираетесь все это дотащить? – спросил я.

– У нас грузовичок перед входом, – ответил Даниэль. – Боб, ящики с вином захватишь?

– Конечно, – отозвался Боб. Просто удивительно, что такой гориллоподобный здоровяк беспрекословно слушался щуплого Даниэля, вел себя, как выдрессированный пес на коротком поводке. Он подымал коробки с вином и полные корзины легче, чем я бы поднял ведро воды.

– Давайте помогу, – предложил я. Мне вдруг стало понятно, что я не хочу потерять этих двоих насовсем, как потерял Калеба, как дал уйти Анне, Дейву и Мини – друзьям, остававшимся со мной первые двенадцать дней после атаки. В настоящей жизни мы были знакомы всего пару недель, потом я увидел в вагоне метро их покалеченные тела, но мое воображение отказалось расставаться с ними – они все время были рядом. Мне хотелось, чтобы так же было и с Калебом, но перед мысленным взором появлялась только одна картинка: мой друг припал к умирающему солдату и пьет из его развороченного живота теплую кровь, а она стекает у него по лицу блестящими струйками.

А вдруг, уйдя из зоопарка, я лишился Фелисити и Рейчел? Сопоставим ли риск потерять старых друзей с призрачной перспективой приобрести новых? Может, нам с этими двоими вообще не по пути. Может, по дороге в Челси Пирс меня ждут новые встречи. Может, где–то обосновалась группа – и не одна – других, хороших, настоящих выживших: напуганных, но не теряющих надежды, стремящихся выбраться из всего этого.

Даниэль направился к выходу. Он сначала осмотрел улицу, убедился, что путь свободен, и только после этого махнул рукой, чтобы мы выходили. Еду предстояло грузить в кузов огромного «Форда» с двумя рядами сидений в кабине. Я таких еще не видел: он скорее тянул на настоящий грузовик, а не на внедорожник, к каким я привык дома.

Боб отключил камеру, и теперь она болталась у него на шее. Мы с ним взялись за нагруженную корзину и втащили ее в кузов, пока Даниэль придерживал двери. Затем втроем мы перенесли из кафе остальные припасы. Пока мы крепили груз, поднялся сильный северо–восточный ветер. Погода разыгралась не на шутку, так что пришлось заскочить в кабину. Ледяные струи хлестали по стеклу: было достаточно холодно для снега, но из–за порывистого ветра вода просто не успевала в него превратиться.

Даниэль завел двигатель, включил печку и вентилятор, чтобы отпотело стекло. Запахло грязными носками и несвежим дыханием. Наружный термометр показывал около одного градуса тепла, но пронизывающий ветер пробирал до костей. Я стучал зубами от холода. Боб снова достал камеру и снимал меня.

– Если тебе недалеко, можем подбросить, – предложил Даниэль.

Я вспомнил Калеба. Ради него мне нужно добраться до Челси Пирс, найти людей, а затем вернуться за девчонками. Только вот что я могу сделать в такую кошмарную погоду? Я посмотрел на часы и промычал что–то невнятное.

– Тебя где–то ждут? Куда тебе нужно? – спросил Боб.

– Просто смотрю, когда стемнеет.

В моем распоряжении оставалось еще несколько часов: в Нью–Йорке солнце садилось около пяти вечера – гораздо раньше, чем у нас дома в это же время года. Вряд ли я успею дойти до Челси Пирс по светлому – погода не та, а оставаться после заката на улице – слишком рискованно: я не услышу и не увижу, если появятся Охотники. Поэтому я спросил:

– А вы где обосновались?

– В Челси Пирс, – ответил Даниэль.

– Где? – переспросил я.

– Это вниз по Гудзону, к югу отсюда, – объяснил Даниэль.

Я не верил своим ушам:

– В Челси Пирс, да?

– Да.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Боб.

– Отлично, просто… – Мысли наскакивали одна на другую. Я сделал глубокий вдох. Всего лишь счастливое совпадение или еще одно горькое доказательство того, что огромный город совершенно пуст? Неужели эти двое и те четыре десятка людей, которые ждут их с едой, – единственные нормальные люди на весь Нью–Йорк?

– Мы устроились в Челси Пирс, в здании спорткомплекса – надеюсь, нам недолго осталось там куковать, – рассказывал Даниэль, а я улыбался: Калеб не врал!

– Если ты хочешь поехать с нами, говори прямо сейчас, или мы подвезем тебя, куда получится. Еще раз повторяю: решать только тебе.

– Конечно, я с вами. Спасибо.

– Вот и славно! – сказал Боб и поднял растопыренную пятерню, чтобы я хлопнул по ней. Камера зафиксировала наш жест. – У нас почти все – очень приличные люди.

– Почти все? – переспросил я, но дождь так оглушительно колотил по крыше машины, что разговаривать было совершенно невозможно.

Развернув грузовик на 180 градусов, Даниэль поехал на юг. Он вел машину спокойно, не нервничал: явно хорошо знал дорогу. Боб снимал через ветровое стекло нью–йоркские улицы, а я рассматривал его мощную шею и затылок: под темной щетиной виднелось несколько тонких белых шрамов. Нельзя судить о человеке по внешности, сказал я себе, вспомнив тех ребят из метро. Они явно принадлежали к какой–то банде, и пассажиры их опасливо сторонились, только вот оказалось, что они самые обычные люди – смерть не пощадила их, несмотря на устрашающий вид.

Я тихо улыбался: еду в машине вместе с другими выжившими! Я их нашел, и все сложилось так, будто по–другому и быть не могло. А раз они, ничего не прося взамен, дали мне так много сразу, я решил рассказать о Рейчел с Фелисити…и о Калебе. А чем еще я мог их отблагодарить?

4

Минут двадцать мы петляли между покореженными машинами, то и дело объезжая завалы и стараясь не угодить в какую–нибудь воронку: некоторые были таких гигантских размеров, что туда легко провалилась бы вся машина целиком.

Боб и Даниэль помнили Калеба. Он приходил к ним, вел себя легко и беззаботно, пообедал вместе со всеми, поделился информацией и ушел.