Сергей Казменко - Нашествие Страница 5

- Если желаете, я могу ответить почти на все ваши вопросы не хуже Ваента, - предложил Рубаи. - Как-никак, столько лет вместе проработали.

- Я не против. Если, конечно, у вас нет срочной работы.

- Да какая тут к черту работа? Мы в тупике, нам надо все бросить и начинать сначала, а старик не хочет этого признать. Чаю хотите?

- Хочу, - правда, еще больше я хотел спать. Хотя бы те два часа, пока будет спать Ваент. Но я не стал говорить об этом.

- Тогда идемте ко мне.

Мы прошли по узкому коридору и, протиснувшись в узкую дверь, оказались в небольшой комнатке с высоким потолком. Вдоль всех ее четырех стен стояли, оставляя открытым лишь дверной проем, стеллажи со старинной химической посудой и какими-то диковинного вида приборами. В центре стояли столик и два кресла.

- Располагайтесь удобнее, - сказал Рубаи, - я сейчас заварю.

Я сел в кресло, огляделся. Парень явно был со странностями. Такого обилия старинных приборов вне музейных стен мне видеть еще не приходилось. И тем более не ожидал я увидеть этого в лаборантской в адской дали от Земли.

Стеллаж напротив был до самого потолка заставлен химической посудой, банками с реактивами с наклеенными на них старинными этикетками явная стилизация, даже не копии, потому что пара названий, что я сумел разглядеть, принадлежала веществам, синтезированным совсем недавно какими-то сложными агрегатами из стекла. Я обернулся и стал рассматривать приборы, стоящие за спиной. "Авометр" было написано старинными буквами на первой панели одного их них.

- А что, им действительно можно что-то измерить? - спросил я, проглатывая зевок.

- Чем? - обернулся Рубаи. - Этим? Представьте себе, да. Сам порой удивляюсь. Его откопал на чердаке один из моих друзей, а я починил. Музейной ценности он почти не представляет, но в моей коллекции это один из лучших экспонатов. Ведь по большей части то, что вы видите всего лишь бутафория. Все, конечно, вполне работоспособно, но начинка-то наша, современная. Подлинные лишь вот этот авометр да ЯМР-спектрометр на верхней полке. Когда-то он считался портативным прибором, но в одиночку я его с трудом передвигаю, - он усмехнулся, поставил на стол поднос, сел в кресло напротив. - Все это, знаете, требует времени. Коллекционирование - дело серьезное. А времени-то у нас нет. Вернее, не было. Так, пожалуй, будет точнее.

- А что, теперь время появилось?

- Да как сказать, - он едва заметно пожал плечами - Дел, конечно, как и прежде невпроворот. Старик вон вымотался до предела, того и гляди свалится, - кивнул он на полку за моей спиной. - Да не лежит душа. Бывает, знаете, такое состояние, когда все из рук валится.

- Бывает, - согласился я. Интересно бы узнать, почему у него все валится из рук.

Он разлил чай, поставил чайник на поднос и вдруг застыл в неподвижности, склонившись над столом. Так, будто его внезапно поразила какая-то мысль, и он забыл о моем присутствии. Но это продолжалось всего несколько секунд. Он поднял голову, посмотрел на меня, слабо улыбнулся, сказал:

- Так на чем мы остановились?

- На том, что все валится из рук. Правда, вы не объяснили, почему.

- Ну, объяснить-то совсем нетрудно. Естественное состояние, когда вдруг понимаешь, что долгое время шел ошибочным путем, а как найти правильный путь - не знаешь. А сроки поджимают, даже задуматься толком некогда.

- А давно вы это поняли?

- Это сложный вопрос, - он облокотился о стол, зажал голову в кулаке, опустил глаза. - Пожалуй, чувствовал это уже давно. С тех самых пор, как они начали плодиться.

- Онгерриты? - задал я ненужный вопрос.

Он кивнул.

- Вы их видели?

- Давно. Когда прибыл сюда.

- А потом?

- А потом я работал. Правда, как теперь оказалось, совершенно напрасно.

- Почему?

Он только хмыкнул в ответ. Затем взял свою чашку в ладони и стал медленно отхлебывать из нее, упершись локтями в стол. Потом вдруг спросил:

- А каковы ваши полномочия?

- Я наблюдатель.

- Просто наблюдатель?

- Да, - я пожал плечами, как бы удивляясь вопросу. Говорят, что мне удается врать не краснея. Не знаю, почему так получается. Внутренне я всегда чувствую себя при этом отвратительно и готов сквозь землю провалиться. Такая уж у меня работа.

- Жаль, - он взял из вазочки на подносе сухарик, неуловимым движением сунул его в рот, с хрустом разжевал. - Очень жаль. Да вы пейте чай, а то остынет. Не тот аромат.

Я взял чашку, сделал несколько глотков, потом спросил:

- Почему жаль?

- Потому что будь у вас полномочия, я бы убедил вас прикрыть немедленно все это.

- Что прикрыть? - Я чуть не подавился от неожиданности.

- Да весь этот проект. Нашу базу. Все, чем мы тут заниматься пытаемся. Свернуть по-быстрому, и назад, на Землю. Как бы и не было нас здесь никогда.

- Любопытная мысль, - сказал я, тоже взял сухарик из вазочки, положил себе в рот. Но хрустнуть так же, как Рубаи, не сумел. К счастью, потому, что хрустнул бы не сухарик, а мои зубы. - Слушайте, как вы их жуете?

- Виноват, не предупредил. Специальный рецепт, собственное приготовление. Вы его размочите.

- Хорош рецепт, - я покачал головой, затем последовал его совету и отхлебнул глоток чая. Чай действительно был хорош. Насчет рецепта это была лишь фигура речи.

- Так почему бы вы прикрыли проект? - спросил я, когда справился с сухариком.

- Ну хотя бы потому, - сказал он, немного подумав. - Что цели, которые он ставит, пока недостижимы. И чем дольше мы здесь работаем, тем меньше нам остается путей для отступления.

- А что, по-вашему, сейчас еще остается возможность отступить?

- Да. Все определяется конечной целью. Если мы осознаем недостижимость этой цели, то такая возможность всегда будет. Существенно лишь то, что чем раньше мы отступим, тем меньшими будут потери.

- А как же быть с онгерритами, прошедшими восьмой метаморфоз?

- Это, инспектор, проблема этического порядка. И она, по моему мнению, в принципе неразрешима. Я думаю только, что, раз уж они как-то без посторонней помощи миллионы лет, то и впредь обойдутся. В конце концов, нас оправдывает в конечном счете то, что не мы инициировали демографический взрыв. Ведь определенно же известно, что те, кто проходит сегодня восьмой метаморфоз, первый метаморфоз прошли еще до принятия решения о воздействии. Это для тех, кому нужны оправдания. И чем раньше онгерриты поймут, что совершили ошибку, доверившись нам, тем с меньшими потерями сумеют они преодолеть ее последствия. Ведь надежды-то все равно нет - иначе я не сидел бы сейчас без дела.

- А что, ее действительно нет?

Он допил чай, поставил чашку, зажал в кулак свою рыжую голову. И минуту просидел молча, глядя куда-то в бесконечность за моей спиной. Потом сказал: