Джек Вэнс - Серый принц Страница 5

— Если они разумны, это убийство, если нет — это жестокость.

Келс пожал плечами и отвернулся. Несколькими минутами раньше к ним присоединился Герд Джемах. Он заговорил:

— Я что-то не слышал об обществах, которые бы стремились запретить ульдрасам использовать эрьинов в качестве ездовых животных.

— Почему бы тебе не создать такое общество? — рявкнула Глинт.

Эррис Саматдзен хмыкнул.

— Что касается эрьинов и общества их эмансипации, то могу сказать, что гильдии рабочих обеспокоены тем, что эрьины используются в качестве дешевой рабочей силы.

— Естественно. Наша Хартия запрещает рабство. А эрьины — рабы. Совершенно явно тут, в Олани, и менее явно в Уайе. Для Бегущих По Ветру, роль которых в порабощении совершенно игнорируется, эрьины — настоящие рабы.

— Или хорошо прирученные домашние животные.

Чейн заметила:

— Я не могу поверить, что эрьинов можно приручить. Они же свирепы и ненавидят людей.

— Сим и Слим очень ласковые создания, — сказала Вальтрина. — И это действительно так.

Слим, одетый в роскошную ливрею, снова прошел мимо них. Чейн взглянула в его оранжевые глаза, и ей стало не по себе. Ей показалось, что это животное понимает все, что о нем говорят.

Вальтрина снова заговорила:

— Они могут уйти от меня, когда захотят. Я не держу их на привязи. Знаете, почему они работают у меня? Потому что на вилле Мирадоль им лучше, чем в пустыне. Никто не выступает против использования эрьинов, кроме рабочих гильдий, которыми руководят только меркантильные соображения. Они видят в эрьинах угрозу своим заработкам.

Вальтрина вздернула голову и пошла через зал к кучке людей, собравшихся вокруг двух ульдрасов.

Герд заметил, не обращаясь ни к кому в частности:

— Я бы сказал, что эти разговоры только потеря времени, если бы люди не наслаждались ими.

Глинт Избаш холодно сказала:

— Слова — двигатель идей. Идеи — компоненты интеллектуализма.

Джемах ухмыльнулся.

Глинт Избаш покинула их, чтобы присоединиться к Вальтрине. Джемах и Келс пошли в буфет, где Алжер приготовил для них выпивку. Чейн рассматривала светильники из красной глины — изделия ульдрасов. К ней подошел Элво Глиссам.

— Тебе нравятся эти светильники? На них интересно смотреть, но лично я не хотел бы приобрести их.

— Они очень необычны. Эти ассиметричные плоскости вызывают ощущение таинственности.

Чейн кивнула.

— Я думаю, что мое предубеждение навеяно детскими воспоминаниями, когда считалось, что все ульдрасы дики и необузданы. Теперь я понимаю, что регулярность, правильность форм органически неприемлема для них. Они выражают себя посредством трансцедентальной иррегулярности.

— Может быть.

Чейн поджала губы.

— Я сомневаюсь, что ульдрасы мыслят так методично. Они очень горды и придерживаются о себе высокого мнения. Я думаю, что их искусство отражает именно это. Мастер, который делал эти светильники, рассуждал так: мне хочется сделать светильник именно таким, а если кому не нравится, то пусть катится подальше.

— Да, ты права. Скорее всего этот стиль отражает темперамент ульдрасов.

Элво Глиссам посмотрел через комнату на двух ульдрасов, а Чейн незаметно рассматривала его. Ей он нравился: вежливый, тактичный, обладает мягким юмором, умный. К тому же на него было приятно смотреть. Роста он был чуть выше среднего, хорошо сложен, волосы светлые, мягкие, черты лица правильные. Он повернулся к Чейн и доверчиво улыбнулся.

Чейн заговорила чуть быстрей, чем следовало:

— Ты родился на Зинтарре?

— Нет. Я из Дженнета на Диамантии. Скучный город на скучной планете. Мой отец — издатель фармацевтического журнала. Теперь мне, вероятно придется писать заметки о кремах для ног, если мой дед не подарит мне на день рождения выигрышный лотерейный билет.

— А сколько он выиграл?

— Сто тысяч СЕР.

— И что ты будешь делать с деньгами?

Элво Глиссам пренебрежительно махнул рукой.

— Ничего особенного. Расплачусь с долгами, куплю сестре подарок, на остальное буду жить. Мне хватит.

— А что ты делаешь, кроме того, что просто живешь?

— О, у меня много дел. Я работаю в ОЭЭ и собираю военные песни ульдрасов. Они прирожденные музыканты и создали много прекрасных песен, заслуживающих внимания.

— Я выросла под эти песни и могла бы и сейчас спеть несколько штук, от которых кровь стынет в жилах, если бы у меня было подходящее настроение.

— Как-нибудь в другой раз.

Чейн рассмеялась.

— У меня редко бывает настроение, когда мне хочется сжечь свои врагов «одного за другим на шести тысячах костров».

— Может быть, сегодня здесь будет Серый Принц.

— Серый Принц. Он мессия ульдрасов или просто мошенник?

— Он возглавляет течение панульдрасов, куда входят все неподчинившиеся племена. Со временем он хочет подчинить себе племена, подписавшие договор, и затем выбросить из Уайи всех баронов. Здесь его многие поддерживают.

— Включая и тебя?

— Мне не хотелось бы признаваться в этом дочери барона.

Чейн вздохнула.

— Я собираюсь вернуться в Морнингсвейк и жить там. Поэтому я не хочу ссориться с отцом.

— Но ты же окажешься в ужасном положении. Я чувствую, что в тебе есть врожденное чувство справедливости…

— Ты хочешь сказать, что я тоже должна примкнуть к вам? Не знаю. Морнингсвейк мой дом. Во всяком случае меня всегда уверяли в этом. Но вдруг я пойму, что не имею никакого права жить там? Смогу ли я тогда находиться в Монингсвейк? По правде говоря, я рада, что такие мысли не тревожат меня, и я смогу наслаждаться жизнью дома без всяких угрызений совести.

Элво Глиссам рассмеялся.

— Ты, по крайней мере, честна. Если бы я был на твоем месте, я поступал бы так же. Келс твой брат? А кто этот темноволосый парень, у которого такой вид, как будто у него болит живот?

— Это Герд Джемах из Суанисета, домена соседнего с нашим. Сколько я его помню, он всегда был таким.

— Мне говорили — может быть, Вальтрина — что на Келса напал эрьин.

— Да. Это было ужасно. Я по сей день не могу без содрогания смотреть на эрьинов. Я не могу поверить, что эти чудовища поддаются одомашниванию.

— Существует много типов разумных существ. Может, эрьины тоже входят в их число.

— Может быть. Но когда я вижу эти могучие руки, я всегда вспоминаю бедного искалеченного Келса.

— Чудо, что он остался жив.

— Он был погиб, если бы не ульдрас Муффин, который выстрелом из пистолета снес эрьину голову. Бедный Келс. И бедный Муффин…

— А что случилось с Муффином?