Кордвейнер Смит - Покупатель планет Страница 5

Род все знал.

Но притворялся, что не знает.

Сердечно, немного испуганно, но не громко, он сказал:

— Все в порядке, тетушка! Все в порядке, кузина. Здравствуй, Марибель. Здесь твоя овца. Почисти меня и приведи в порядок для известковых состязаний. Смогу ли я носить кольцо в носу или ленту с бантом на шее?

Женщины, что помоложе, рассмеялись, но самая старая его «тетя» — на самом деле четвероюродная кузина, замужем за человеком из другой семьи серьезно и печально показала на стул во дворе и сказала:

— Садись, Родерик. Это — важное событие, и мы обычно не разговариваем до тех пор, пока все приготовления не закончатся.

Она прикусила нижнюю губу и продолжила, не потому, что хотела испугать мальчика, а потому, что хотела произвести на него впечатление:

— Вице-председатель сегодня будет здесь.

«Вице-председатель» стоял во главе правительства. Это был не Председатель Временного Правительства Государства, которого избрали на несколько тысяч лет. Норстралийцы не любили шикарности, и думали, что «вице-председатель» стоял выше всех остальных людей. С другой стороны, такой титул ставил чужаков в тупик. (На Рода он не произвел впечатление. Род «слишал» мысли этого человека. Выпал один из тех редких моментов, когда включалось «слишанье», и Род обнаружил, что голова Вице-председателя полна цифр и лошадей, результатами каждых лошадиных скачек за триста двадцать лет и прогнозами на шесть состязаний, которые, вероятно, состоятся в следующие три года.)

— Да, тетушка, — сказал Род.

— Не реви сегодня все время. Ты не должен пользоваться своим голосом, разве только придется сказать «да». Только кивай головой. Это произведет гораздо лучшее впечатление.

Род начал было отвечать, но жадно сглотнул и снова кивнул.

Тетушка утопила гребень в его густых, желтых волосах.

Другая женщина, почти девочка, принесла маленький столик и таз. По выражению ее лица Род мог бы сказать, что она «гаварит» с ним, но это был, как раз тот момент, когда он ничего не «слишал».

Тетушка особенно свирепо дернула его за волосы, в то время как девушка держала его за руки. Род не знал, что тетушка намеренна делать. С криком он дернулся назад.

Таз упал с маленького столика. И тогда Род осознал, что это простая теплая вода.

— Извините, — сказал он. Но голос его прозвучал словно крик. На мгновение Род почувствовал сильное унижение и разозлился.

«Они убьют меня, — подумал он. — …Наступит время, когда сядет солнце, а я войду в Хихикающую Комнату, смеясь и смеясь перед тем как медики сотрут все, что есть в моем котелке.»

Он упрекнул себя.

Две женщины ничего не сказали. Тетушка ушла, чтобы принести шампунь, а девушка вернулась с кувшином, заново наполнив таз.

Они встретились взглядом.

— Я хочу тебя, — сказала она, отчетливо, спокойно, с улыбкой, которая казалась ему необъяснимой.

— Что? — спросил Род.

— Только тебя, — сказала она. — Я хочу тебя для себя. Ты останешься жить.

— Ты, Лавиния, моя кузина, — сказал он, словно впервые сделал какое-то открытие.

— Ш-ш-ш, — ответила она. — Тетя возвращается.

Когда девушка успокоилась и начала вычищать грязь у Рода из-под ногтей, а тетушка тереть его волосы словно овечью шерсть, Род почувствовал себя счастливо. Его настроение изменилось безразличием к своей судьбе, легко принимая серое небо над головой, тучи, клубящиеся над землей. Хотя его одолевал маленький страх, такой маленький, что мог показаться крошечным домашним животным в миниатюрной клетке — бегающем по кругу его мыслей, но это не был страх смерти. Как-то внезапно, Род взвесил свои шансы и вспомнил, как много других людей играло своей судьбой. Маленький страх был чем-то другим — страхом, что он не сможет вести себя как следует, если они прикажут ему умереть.

«Но тогда, — подумал он, — я не буду беспокоиться». Отрицание не слово — только подкожное впрыскивание, которое сделает так, что первую плохую новость о том, что его собственное существование под угрозой, он встретит счастливым смехом.

И приятное умиротворение неожиданно победило его «неслишанье».

Род глазами не видел Сада Смерти, но он видел его в разумах тех, кто присматривал за ним. Это был огромный фургон, спрятанный за следующим рядом холмов, где жил Старый Билли — 1.800-тонный баран. Род слышал грохот голосов в маленьком городке, расположенном в восемнадцати километрах. И он заглянул в голову Лавинии.

Там было его изображение. Но что это была за картина! Такая увеличенная, такая красивая, такая храбрая. Когда он начинал «слишать», он должен был не двигаться, держа себя в руках, чтобы другие люди не поняли, что редкий телепатический дар вернулся к нему.

Тетушка заговорила с Лавинией без шумных слов:

— В полночь мы увидим этого мальчика в гробу.

Лавиния, с извинениями, подумала совершенно обратное.

— Нет, не увидим.

Род равнодушно сидел на стуле. Две женщины, с печальными и неподвижными лицами, продолжали «гаварить», и каждая аргументировала свое мнение.

— Откуда ты знаешь… разве тебе уже так много лет? — «гаварила» тетушка.

— Он станет владельцем самой древней фермы на всей Старой Северной Австралии. Он носит старинное имя. Он… — «гаварили» ее мысли, мечась, словно она заикалась, — …очень красивый юноша, и он превратится в удивительного мужчину.

— Обрати внимание на мои мысли, — «прогаварила» тетушка снова. — Я сказала тебе, что мы увидим его в гробу ночью, а в полночь он отправится в движущемся гробу в Долгий Путь.

Лавиния вскочила на ноги. Она едва не опрокинула таз с водой во второй раз. Она напрягла горло и рот, чтобы заговорить, но лишь закашлялась.

— Извини, Род. Извини.

Род Мак-Бэн, сохраняя прежнее выражение лица, сделал благодарный, глупый, маленький кивок, чтобы не возникло подозрений, что он «слишал», о чем они «гаварили».

Лавиния повернулась и побежала, громко крича («гаваря») тетушке:

— Пусть кто-нибудь другой делает ему маникюр. Ты — бессердечная, не оставляешь надежды. Возьми кого-нибудь другого омывать трупы. Не меня. Не меня.

— Что случилось с ней? — спросил Род у тетушки, словно он не знал.

— Она — трудный человек, только и всего. Просто трудный. Нервы, я так думаю, — прибавила тетушка каркающим голосом. Она не очень хорошо говорила, так как все — ее семья и друзья «гаварили» и «слишали». — Мы «гаварили» между собой о том, что, быть может, ты умрешь завтра утром.

— А там будет священник, тетушка? — спросил Род.

— Что?

— Священник, как в старом стихотворении, сочиненном в грубые, грубые дни, до того как наши люди обнаружили эту планету и спустили сюда наших овец. Каждый знает его: