Антон Орлов - Антираспад Страница 5

Повинуясь его знаку, секретарь оттеснил репортера, распахнул дверцу машины…

— Тогда мы сами с ним разберемся! — крикнул кто-то из пикетчиков.

— И ответите по закону, — полуобернувшись, холодно бросил губернатор.

…Кажется, это был отец убитого мальчика… В прошлом году, когда произошла трагедия, Харо Костангериос выразил родителям официальные соболезнования — так чего им еще надо?!

— Вот что… — Машина тронулась, губернатор искоса взглянул на секретаря. — ЧТВ потеряло чувство меры… Распорядись-ка, чтоб у них отключили отопление.

— Будет исполнено, — понимающе улыбнулся секретарь.

— И воду на сутки, — добавил губернатор, вспомнив, что отопительный сезон и так заканчивается. — В качестве первого предупреждения…

Мартин Паад, эмиссар Лидоны, прятался за пурпурным барханом. На шее у него висел мощный бинокль, в кармане лежал миниатюрный лучевой пистолет. Мартин был опытным бойцом, прошел через Австралийский Тренажер на Земле, владел всеми видами известного оружия и умел убивать голыми руками. Другое дело, что он не любил убивать без крайней необходимости — привык относиться к жизни с уважением. Однако сейчас ситуация была та самая — крайняя… Императорский Нуль-Излучатель ни в коем случае не должен попасть к раглоссианам, тигонцам или слакианам. С остальными можно договориться, но эти три сообщества — достаточно сумасшедшие для того, чтобы начать истреблять всех подряд.

Раглосса, тихий замкнутый мирок, придерживается концепции, что агрессивность есть зло, — а потому разумные расы и неразумные живые виды, которые проявляют эту самую агрессивность, должны быть уничтожены (у себя на планете раглоссиане уже извели всех хищных животных, что вызвало экологический дисбаланс). Тигона — мир довольно-таки суровый, там царят патриархальные нравы и культ мужской доблести. Всех прочих тигонцы считают «нечистыми»; убийство «нечистого» у них расценивается, как подвиг. Нетрудно догадаться, что они сделают, если дорвутся до Нуль-Излучателя. Слак после распада Империи скатился на уровень рабовладельческого общества. На инопланетян там смотрят, как на потенциальных невольников, и в придачу слакиане — ярые ксенофобы. Эмиссаров Слака, Тигоны и Раглоссы придется ликвидировать. Чем скорее, тем лучше…

Сейчас Мартин собирался вывести из игры слакианина. Тот с утра посетил душ, а потом отправился бродить по окрестностям Гипортала. Слак был жаркой планетой, и убийственный климат Янды его эмиссар переносил лучше, чем большинство других транзитных пассажиров (а инопланетные рабы умирали на раскаленном Слаке за два-три месяца — Мартин знал об этом, так как дважды участвовал в спасательных рейдах и вытаскивал оттуда угодивших в плен граждан Лидоны). Тощий слакианин, в просторных шароварах, белой рубашке, желтом берете и сверкающих на солнце зеркальных очках, рассматривал колючее синее растение, остановившись в ложбине между двумя барханами. Еще раз оглядевшись, Мартин вытащил пистолет, прицелился, нажал на спуск… Слакианин упал. Приблизившись к нему короткими перебежками, Мартин забросал тело песком. Свидетелей не было — они забрели достаточно далеко, постройки Гипортала еле виднелись у горизонта…

…Теперь надо убрать тигонца. А вот эмиссара Раглоссы Мартин Паад до сих пор не вычислил!..

…Лимузин губернатора мчался по середине широкого проспекта. Здесь, в древней части города, все улицы были очень широкие, а высотные здания сверкали псевдостеклом и мрамором… Напоминание об Империи… Потом машина вылетела на мост через Чант — новый мост, надежный. Старый обвалился девять лет назад. Тогда погибло много народу, и в том числе Петра… Он сделал все, что мог. Он ее предупреждал. Он достаточно ясно дал ей понять, что мост еле держится, лучше им не пользоваться…

Внизу ярко белел снег, кое-где сверкала открывшаяся вода, на металлическом ограждении плясали блики, выше блестело весеннее небо. Губернатор прикрыл глаза — он не мог на это смотреть… Надо напомнить дураку шоферу, чтобы в следующий раз выбирал другую дорогу…

…Петру Ларре он встретил двадцать три года назад, еще когда был вице-губернатором. Высокая и статная, с царственной осанкой, она торговала овощами с лотка на Фермерском рынке. Харо Костангериос посетил рынок с инспекцией перед визитом в Чантеому тогдашнего Премьер-Губернатора. Красивая продавщица произвела на него сильное впечатление; он потребовал у нее, якобы для проверки, документы и лицензию, запомнил адрес и несколько дней спустя наведался к ней домой… Конечно, у него были и другие женщины, но связь с Петрой на протяжении четырнадцати лет оставалась прочной и постоянной. Случалось, что он не мог с ней сладить (например, так и не заставил ее сделать аборт), однако это его только еще больше возбуждало. Он давал ей деньги, купил для нее хорошую квартиру, устроил их сына в престижную школу. По его протекции ее взяли на работу в один из крупных муниципальных универмагов в центре Венеды. Когда ему пришлось жениться на Наоми, племяннице Премьер-Губернатора, Петра отнеслась к этому шагу с пониманием и не закатывала истерик.

А с женитьбой он просчитался… Здорово просчитался. Он надеялся упрочить таким образом свое положение, но через две недели после свадьбы верховный правитель Валены скоропостижно скончался, а Харо остался один на один с бесполезной теперь Наоми. Как женщина она ему не нравилась. Вначале он терпел, потом в один прекрасный день сорвался и высказал наболевшее:

— Ты неполноценная, ты отмечена печатью вырождения! Твой чертов дядя меня обманул!

Наоми сидела на полу (ну да, в сердцах он ее толкнул, и она притворялась, что не может встать без посторонней помощи), смотрела на него снизу вверх, в синих глазах блестели слезы.

— Харо, я не понимаю, в чем дело… Почему ты не можешь относиться ко мне по-человечески?

Он брезгливо поморщился: тонкая, бледная, с выпирающим животом, Наоми выглядела отвратительно (а Петра, даже беременная, всегда оставалась красивой).

— У тебя совсем нет гордости! Ты мне противна!

— Харо, ты хочешь, чтобы я умерла?

— Да, я хочу, чтобы ты умерла! — огрызнулся он — его распирало бешенство — и повернулся к двери.

— Харо, помоги мне, я не могу сама! — испуганно попросила Наоми.

— Ты ничего не можешь сама! — бросил он через плечо. — Ты законченное ничтожество!

С тех пор он больше не старался изображать идеального мужа. Через девять месяцев после свадьбы Наоми умерла, родив дочь. А еще через полгода умер предшественник Харо Костангериоса, и он все-таки стал губернатором Чантеомы.