Алина Распопова - Регресс Страница 5

Я был расстроен. Будь в моём доме хоть одна камера Системы, я бы смело сейчас мог отправляться обратно домой. А теперь…

– Это хорошо, что тело Эльзы обнаружится не сразу, – продолжил Майк. – Только по прошествии недели Система истолкует отсутствие телефонных звонков из твоего дома, электронных покупок, сеансов выхода в сеть, как нечто настораживающее. Ещё день уйдет на посещение твоей квартиры полицией. За это время мы успеем что-нибудь предпринять.

– Что? – в отчаянье прокричал я. – Что можно сделать? Как не крути, вход один – опускаться…

Прощай Европа, прощай академия, работа, друзья… Прощай вся привычная жизнь.

– Ну не отчаивайся. Из любой ситуации есть выход, – хлопнул меня по плечу Майк.

– Какой выход? Ну какой?! – продолжал сокрушаться я. – Я не могу вернуться домой, потому что меня обвинят в смерти жены, я не могу никуда уехать, потому что, во-первых, мне некуда ехать, во-вторых, где бы я ни находился, я автоматически попадаю под контроль Системы. Моё бегство не решит ничего. Опуститься вниз – но я ничего там не знаю, я никогда там не был, я не смогу вести ту жизнь… Мне остается только последовать за Эльзой, за своей «горячо любимой» женой…

– Не паникуй, – оборвал меня Майк. – Выход надо найти сегодня, сейчас. Как только мы выйдем из «Плазы», после того, как сканер у входа зафиксирует нас, ни ты, ни я уже не будем иметь право на ошибку.

Майк закрыл глаза и стал думать. Наступила тишина.

– А может ну его всё… Заберу деньги со счета и опущусь вниз, в Мидлтаун. Буду жить там. Ну живут же там как-то люди…, – не выдержал я.

– Да, живут, – сказал Майк, открывая глаза. – Я покажу тебе как…

– Ты был в Мидлтауне? – удивился я.

– По работе… – ответил Майк. – У меня есть целая подборка отснятых на низших этажах материалов. Мне понадобились они, когда я стал тестировать политрасмидный гектроид рецисивных тромпофластроидов для высокоуровневых цепей. Я покажу тебе, как живут люди в том низшем мире. Уж поверь мне, ни ты, ни я не сможем продержаться там дольше суток.

Я не видел выхода из сложившейся ситуации, Майк же снова закрыл глаза.

Время шло.

Когда Майк снова посмотрел на меня, по его торжествующему взгляду, я понял, что у меня снова появилось будущее. Майк был гением, он всё придумал, всё решил. Так же, как и я, он был профессором, лауреатом премии Эйнштейна, обладателем звания «Заслуженный ученый», членом-корреспондентом академии наук, но дело было не в его званиях и регалиях, дело было в его уме. Майк был уникален. От природы наделенный способностью прекрасно ориентироваться в обыкновенных житейских вопросах, он всегда умудрялся заставить любые обстоятельства работать на него. Например, только он, с его поразительным разумом, мог оставаться холостым в Аптауне, где отсутствие семьи к двадцати пяти годам являлось показателем крайней нестабильности человека, и рассматривалась Системой, как повод опустить его вниз.

– Слушай, – начал Майк. – Итак, как бы ты уже не поступил в сложившейся ситуации, Система сочтет тебя преступником. Все записи Системы против тебя: во время смерти жены ты был в доме, перед этим вы разговаривали на повышенных тонах, а после – ты скрылся с места преступления. Шансов нет, Система признает тебя виновным. Она вынесет приговор, и ты вынужден будешь отправиться вниз. Даже если Система примет во внимание всю безупречность твоей репутации, все твои заслуги перед наукой и обществом, их будет недостаточно для того, чтобы оправдать тебя. Все двери Аптауна будут для тебя закрыты. Оснащенные сканерами всё той же Системы, они будут отсекать тебя ещё на входе, никто не сможет пустить тебя на порог. Помыкавшись, ты сам будешь вынужден покинуть наш уровень. Тебе не останется другого пути – только вниз. Считается, что Система слежения в вопросах вынесения приговора непогрешима. Она не подвержена чувствам, не знакома с эмоциями, она абсолютно беспристрастна, она не человек. Для неё существуют только факты – данные, повлиять на которые мы уже не в силах, они записаны, занесены в информационные базы Системы, обработаны и за их сохранность отвечает сама же Система, люди лишены доступа к ним. Тут не сыграют роли ни твои деньги, ни положение, ни звания, ни статус – алгоритмы Системы работают одинаково для всех. Повлиять на работу её программных модулей невозможно, а оспорить решения Системы – нереально, они абсолютны. Ты чувствуешь, куда я клоню? – поинтересовался Майк.

Я растерянно покачал головой.

– Если ты попадаешь под действие бездушной Системы, ты автоматически становишься преступником, но есть и другой путь. Чтобы получить оправдание, тебе нужно подняться над Системой.

– Обойти? – удивился я.

– Нет, обойти её невозможно, – отрицательно покачал головой Майк. – Тебе надо подняться над ней. Понимаешь, надо выйти за рамки её влияния.

– Но как???

– Заставить Систему дать хотя бы один сбой, сломать её до того, как она успеет обвинить тебя.

– Сломать Систему? И это мне предлагаешь ты? Тот, кто уже много лет работает на неё? – воскликнул я, сам удивившись своим словам. Я, который пострадал от несовершенства Системы, возмутился предложению друга поднять руку на неё. Как же глубоко все мы были пропитаны благоговейным отношением и страхом перед этой созданной нами же самими незримой, обладающей совершенной властью силой.

– Вот потому что я работаю с ней, я тебе и предлагаю сломать её. Ты, например, знаешь, что в ближайшее время планируется ввести в Систему модуль предотвращения преступлений? Повышенный психоэмоциональный фон человека плюс достаточные, по представлению Системы, мотивы станут основанием для блокировки любого жителя Аптауна как «социально-опасного» элемента и ссылки его вниз. Алгоритмы Системы ещё несовершенны, а люди будут уже нести наказание, причем за действия, которые, возможно, никогда бы не решились совершить. Чем это обернется для каждого из нас? А то, что право ставить диагноз любой болезни тоже отдадут Системе?

– Но что в этом такого? – удивился я. – Ведь это всё для нашего же блага, для нашей же пользы. Так легче будет диагностировать болезнь. Система не ошибается…

– Да??? – удивился Майк. – Тогда вернись сейчас домой и открой дверь. Я послушаю, что ты будешь говорить, когда через полчаса, выйдя из собственного дома, ты поймешь, что уже заблокирован.

Я замолк.

– Ты не знаешь, но для нашего же удобства как раз сейчас готовится решение по упрощению процедуры доступа к персональным финансовым счетам. Ты понимаешь, чем это всем нам грозит?

Я отрицательно покачал головой.

– Это подтолкнет людей к махинациям. При совершении любых переводов и платежей Система будет идентифицировать личность владельца счета только лишь по ограниченному числу внешних антропометрических параметров, не производя считающееся довольно дорогим глубинное сканирование и даже не запрашивая пароль. Случаи подлога или подмены личности станут нормой, а Система с легкостью пропустит их, мы же будем по-прежнему верить в её абсолютную непогрешимость. Мы боремся за упрощение платежной системы, но нет никакой гарантии, что в этом случае жители нижних этажей не устремятся к нам наверх. Наши деньги – это то, ради чего люди будут калечить себя и их будет уже не остановить… Система полна обобщений, на сегодняшний день она не способна анализировать весь информационный поток. Для сокращения объемов обрабатываемых данных Система использует целый ряд допущений, которые могут исказить конечный результат. В Аптауне народ ещё держится, но здесь давно уже всем правит страх. Людям страшно. Здесь все бояться потерять своё место. Из страха все сдерживают свои эмоции, скрывают истинные чувства. Здесь люди должны разыгрывать из себя примерных горожан, не являясь на самом деле таковым и всё только для того, чтобы не упасть вниз. А там, внизу, жизнь намного жестче, преступления там – норма. Жители Аптауна отгородились от нижних этажей, поставили надежные запоры, чтобы не пускать тот мир сюда, а здесь, наверху создали для себя «тепличные» условия. Но люди остаются людьми, никто не в силах быть идеальным. Ты знаешь, что и у нас регулярно случаются правонарушения?