Владимир Малов - Открытие Америки или Перенос Коровушкина Страница 5

Убедившись, что ничего не упущено, Николай Леонидович нажал кнопку старта, непроизвольно закрыв при этом глаза.

По лицу исследователя словно бы пронесся порыв ледяного ветра. А сердце упало в пустоту, как у пассажира самолета, вдруг угодившего в воздушную яму.

Но сейчас же он почувствовал на лице яркий свет, услышал многоголосый шум, и открыл глаза.

Получилось! Перенос осуществился! Осознав это, отважный исследователь испытал безмерную, ни с чем не сравнимую радость, И гордость: ему удалось то, что еще никому не удавалось! Точнее то, что прежде никто даже представить не мог!

Машина времени, оказалось, стояла прямо в толпе, запрудившей городскую площадь, залитую ослепительным светом солнца. Причем ассистент Василий вместе со своим креслом в значительной мере угодил прямо в одного из людей - очень рослого мощного человека, облаченною в грубый морской камзол.

Что подобное при наложении разных пространственно-временных координат друг на друга возможно, Николай Леонидович, конечно, знал, и все-таки несколько секунд смотрел на фантастическую картину оторопелым взглядом.

Из камзола на уровне пояса выступала половина головы Василия в профиль, а ниже была видны плечо, рука и так далее.

Другие части тела ассистента, а также части гитары и кресла, помещались внутри моряка и не были видны.

Но ассистент сейчас же подхватил гитару и вскочил с места, чтобы выйти из человека прошлого на свободное пространство, оставив внутри моряка только кресло. Лицо у Василия при этом было изумленно-глупым и в то же время неописуемо-радостным. Николай Леонидович подумал, что и сам в этот момент выглядит так же.

- Получилось, шеф! - выкрикнул ассистент. - Получилось!

- Вижу! - отозвался Николай Леонидович, чувствуя, что его голос дрогнул от радости и волнения.

Сам он пока оставался в своем кресле, а справа от него, очень-очень близко, располагался рослый бородатый мужчина. Благодаря ему Николай Леонидович сейчас же сделал неожиданное открытие: бородач справа, понятно, тоже был для человека из другого века чем-то вроде голограммы, однако распространял вокруг себя вполне реальный густой запах чеснока, вина и еще чего-то неопределенного.

Можно было, правда, предположить, что это был какой-то сугубо морской запах, потому что бородач, судя по пиратской серьге в ухе, тоже явно принадлежал к морскому братству.

Впрочем, сейчас же Николай Леонидович сообразил, что ничего удивительного в этом нет: раз они с Василием должны были не только видеть, но и слышать людей из прошлого, запахам тоже, очевидно, следовало входить в число реалий.

К тому же исследователь понял и то, что вдобавок ко всему очень явственно ощущает и жару, источаемую южным солнцем.

Однако поразмыслить обо всем этом можно будет позже, после возвращения, в спокойной обстановке своего родного времени. А пока надо было ничего не упускать из виду, и Николай Леонидович тоже поднялся из кресла.

Толпа, запрудившая площадь, как сейчас же выяснилось, стояла на месте. С левой стороны от Николая Леонидовича была черноволосая девица, в бок которой, встав с места, он нечаянно глубоко погрузил свой локоть. Подчиняясь инстинкту исследователя, Николай Леонидович непроизвольно даже повертел локтем, но, как и следовало теоретически, не испытал никаких ощущений. Локтя, исчезнувшего в платье, не было видно, но двигался он свободно, словно в воздухе.

Тогда Николай Леонидович извлек из девицы локоть и, продолжая исследования, решительно погрузил прямо в ее грудь голову. Глаза его сейчас же заволокло непроницаемой чернотой (это было еще одно любопытное открытие, связанное с наложением разных пространственно-временных координат друг на друга), и ученый поспешил вынуть голову на свет.

Девица,надо сказать, оказаласьвесьма бойкой, судя по тому, как во все стороны стреляла черными глазками, довольно пригожей лицом, но веяло от испанской красавицы из 1492 года тоже отнюдь не парижскими духами.

Позади себя Николай Леонидович спиной ощущал громадное количество столь же бесплотных, но, бесспорно, живых человеческих тел. А впереди, прямо перед грудной клеткой исследователя, находился затылок низенького толстого субъекта в серой монашеской рясе. Перед самим монахом тоже была сплошная человеческая стена.

Монах вытягивал шею и вертел головой, жадно пытаясь разглядеть, что происходит впереди. Поэтому его малопривлекательная тонзура все время находилась в хаотичном движении - прямо перед глазами Николая Леонидовича.

Исследователь поморщился и снова опустился в кресло.

- Давай-ка повыше поднимемся, - сказал он Василию. - Ни черта же не видно!

Василий согласно кивнул, положил гитару под металлический грибок и занял свое место в кресле, а Николай Леонидович, потянув на себя одну из ручек на приборной панели, приподнял машину времени над площадью. Поработал рулем, маневрируя, чтобы выбрать самое подходящее место для обзора, и вдруг, не удержавшись, заложил широкий вираж, облетая площадь по кругу.

Ничего он не мог с собой поделать: в этот момент он испытывал ни с чем не сравнимый, острый прилив радости, круто замешанной на гордости. Нобелевская премия, подумал Николай Леонидович с наслаждением, будет ему лишь самой малой из наград за этот блестящий, невероятный успех.

Но, сейчас же отогнав эту суетную мысль прочь, Николай Леонидович вспомнил, что так и не включил панорамную видеокамеру, установленную на ажурном куполе машины времени. Исправив оплошность, он лег в дрейф над площадью и стал осматриваться куда внимательнее, чем в первые восторженные минуты.

Площадь, над которой зависла машина времени, оказалась небольшой, но плотно забитой народом, вплотную подступившим к высоким дверям кафедрального собора. Двери были плотно закрыты. Народ на площади явно чего-то ожидал.

Ассистент Василий с зачарованным видом притих, в своем кресле, по-своему тоже переживая этот необыкновенный, фантастический момент. Бросив на него короткий взгляд, Николай Леонидович затем укоризненно вознес глаза к южному солнцу, стоящему в зените - очень уж жарко оно палило, - и сейчас же в его душу червячком стало заползать сомнение: не случилось ли в программе первого Переноса какого-то сбоя.

В следующую секунду исследователь отчетливо осознал, что все и в самом деле идет не совсем так, как он ожидал.

Если верить историческим хроникам, мессу накануне отплытия участники экспедиции Колумба слушали ночью и сразу же после этого отправились на свои каравеллы, чтобы рано утром выйти в море.

А сейчас явно был полдень…

Впрочем, сейчас же утешил себя Николай Леонидович, для первого Переноса такая погрешность была вполне допустимой: ну подумаешь, прибыли в август 1492 года на полдня раньше, чем намечали! Зато это позволило установить исторический факт: толпа горожан собралась в этот знаменательный день на площади перед кафедральным собором Палоса сильно загодя, и это свидетельствовало, что значение предстоящей экспедиции все очень хорошо понимали.