Джеймз Типтри-мл. - Неприметные женщины Страница 5

Я ощутил желание и, когда это случилось, почувствовал за своей спиной безмолвную пустоту. Миссис Парсонс незаметно отодвигается. Стал ли я по-другому дышать? Так или иначе, я убежден – протянутой руке не удастся ее обнять, и объяснение найдется самое невинное: к примеру, ей захотелось окунуться. Мои мудрые двадцать лишних лет хихикают над возникшей было прытью, и я расслабляюсь.

– Спокойной ночи, Рут.

– Спокойной ночи, Дон.

Хотите верьте, хотите нет, но мы на самом деле засыпаем под ураганный рев ветра.

А разбудил меня свет – холодное, белое сияние.

Сперва я подумал – должно быть, охотники за крокодилами. Лучше будет сразу назваться туристами. Я выбираюсь из-под серапе и вижу, как Рут ныряет в заросли.

– Quien estas? A secorro![2] На помощь, синьоры! Никакого ответа, только свет, ослепив меня на мгновение, гаснет.

Пытаюсь еще покричать, теперь на двух языках. В ответ – темнота. Откуда-то доносятся потрескивание и посвистывание. Это мне все меньше нравится, но я принимаюсь объяснять, что наш самолет разбился и мы нуждаемся в помощи.

Над нами загорелась узенькая полоска света и тут же исчезла.

– О – о – мощь! – неразборчиво доносится голос, потом слышится лязг металла. Ясно, что это не местные жители, что наводит на нехорошие мысли.

– Да, помогите!

Раздается скрежет, снова посвистывание, и все стихает.

– Черт побери, что случилось?

Я ковыляю в ту сторону, откуда доносились звуки.

– Взгляните туда, за развалины, – шепчет за спиной Рут. Там сразу несколько вспышек одна за одной, но и они быстро гаснут.

– Может, там у них лагерь?

Я делаю еще пару шагов вслепую, и тут проваливаюсь, пробивая корку грязи, и острый сучок вонзается точнехонько в суставную сумку, где хозяйки обычно подрезают сухожилие, чтобы отделить куриную ножку. Боль ударила мне в пах, и я понял, что снова повредил свой многострадальный мениск,

Чтобы не обезножеть окончательно – берегите свои коленные чашечки. Вначале колено просто не гнется, а когда вы пытаетесь наступить на эту ногу, боль штыком пронзает позвоночник, а челюсть отвисает. Отколовшиеся крошки хряща немилосердно скребут по чувствительной внутренней поверхности сустава. Согнуть колено больше не удается, и наконец – о, милосердие! – ты падаешь.

Рут помогает мне добраться до серапе.

– Какой я болван, какой идиот…

– Вовсе нет, Дон. Все это совершенно естественно.

Мы зажигаем спички, ее пальцы, ощупывая колено, отводят мою руку в сторону.

– Я думаю, смещения нет, но колено быстро опухает. Я положу на него влажный платок. Нам надо подождать до утра. Тогда я осмотрю рану. Как по вашему, это были браконьеры?

– Возможно, – лгу я. На самом деле я думаю, что на нас наткнулись контрабандисты.

Она возвращается с намоченным платком и перевязывает мне колено.

– Должно быть, мы их спугнули. Этот свет… Такой яркий.

– Какие-нибудь охотники. Люди в здешних краях любят чудачить.

– Может быть, они возвратятся к утру.

– Вполне вероятно.

Рут натягивает на себя сырое серапе, и мы вновь желаем друг другу спокойной ночи. Так и не обмолвились ни словом о том, сумеем ли мы добраться до самолета без посторонней помощи.

Я лежу, глядя на юг, где Альфа Центавра то появлялась, то снова скрывалась за облаками, и проклинаю себя за то, как идиотски я влип. Но тут в голову стали приходить еще более неприятные мысли.

Допустим, парни, промышлявшие в этих краях контрабандой, случайно наталкиваются возле рифов на лодку ловцов креветок. Но они не будут освещать полнеба, ни к чему им и свистящая посреди болота противоугонная сигнализация. К тому же большой лагерь и полувоенное снаряжение…

Я видел доклад о повстанцах Че Гевары, действовавших на границе с Британским Гондурасом, в ста километрах отсюда к югу. Да, прямо под теми же самыми облаками. И если именно они на нас наткнулись, я буду более чем счастлив, если они не вернутся.

Я просыпаюсь в одиночку, от шума хлещущего дождя. Первое мое движение подтверждает, что нога, как и ожидалось, это вздувшееся бревно, которое торчит из штанины. Я с трудом приподнимаюсь, и вижу Рут, которая стоит у кустов и смотрит на залив. С юга плывут влажные, тяжелые облака.

– Самолетов сегодня ждать не приходится, – проговорил я.

– О, доброе утро, Дон. Давайте посмотрим на вашу рану?

– Да, ерунда, – солгал я. Действительно кожа почти не повреждена, да и прокол неглубокий, словом – вид совершенно не соответствовал произведенным внутри разрушениям.

– По крайней мере, теперь у наших есть вода, – успокоительно произнесла Рут. – А эти охотники, возможно, и вернутся. Я пойду посмотрю, Не поймалась ли рыба… может быть вам чем-нибудь помочь, Дон?

Очень тактично. Я буркаю в ответ «нет», и она занимается тогда своими делами.

И пока она там делает свои дела, я тоже потихоньку управляюсь со своими гигиеническими потребностями. Наконец до меня доносится громкий всплеск.

– Большая попалась!

Слышно как рыба бьется, потом Рут появляется на берег с трехфунтовым мангровым снеппером и чем-то еще.

Только покончив с разделкой рыбы, я вижу, что Рут принесла еще.

Она сгребла в кучку сухую траву, сучья и жарит ломтик рыбы. Ее руки проворно летают туда-сюда, а верхняя губка сосредоточенно напряжена. На мгновение дождь прекратился. Мы насквозь промокли, но нам удалось согреться. Рут подает мне рыбу на мангровом вертеле и со странным вздохом опускается на корточки.

– А вы не составите мне компанию? – поинтересовался я.

– Да, конечно, – Она берет и себе кусочек, пробует и скороговоркой произносит: – Как всегда, либо пересаливаем, либо солим слишком мало, верно? Я принесу немного соленой воды.

Ее взгляд бесцельно блуждал по сторонам.

– Хорошая мысль.

Я слышу новый вздох и решаю, что бывших гёрл-скаутов нужно приободрить.

– Ваша дочь говорила, что вы прибыли из Мериды. Много повидали в Мексике?

– Не очень. В прошлом году мы посетили Мацатлан и Куэрнаваку.

Она отложила кусок рыбы и нахмурилась.

– Сейчас вы направляетесь в Тикаль. А в Бонампак не заедете?

– Нет.

Вдруг она вскакивает, смахнув с лица капли дождя.

– Я принесу вам воды, Дон.

Рут спускается к реке и возвращается минут через двадцать с толстым стеблем растения, полным воды.

– Спасибо.

Она встает рядом со мной и с тревогой всматривается вдаль.

– Рут, как ни жаль признаться, но я должен сказать вам, что эти парни сюда больше не вернутся. Наверное, оно и к лучшему. Чем бы они ни занимались, мы для них помеха. В лучшем случае они сообщат кому-нибудь, что натолкнулись здесь на нас. Спасателям на поиски понадобятся день-два, а к тому времени мы вернемся к самолету.