Клиффорд Саймак - Поведай мне свои печали Страница 5

- Док, вы правы, - сказал я, начиная помаленьку соображать что к чему.

- Беда в том, что принимающий исповедь тоже человек. И по-человечески ограничен, и тому, кто исповедуется, это известно. Исповедник не в силах гарантировать, что сумеет разделить любое несчастье, любую страсть. А здесь перед нами нечто принципиально иное. Пришелец - существо со звезд, не связанное человеческими предрассудками. Из самого определения следует, что он в состоянии принять любые печали и вобрать их своим нечеловеческим естеством...

- Док, - завопил я, - если бы вы заполучили Вильбура в лечебницу!..

Док мысленно потирал руки.

- Именно об этом я и подумал.

С каким удовольствием я дал бы себе пинка под зад за свой неумеренный восторг! Теперь я сделал все, что мог, лишь бы вернуть себе утраченные позиции.

- Не знаю, док. С Вильбуром, наверное, не сговориться.

- Ну что ж, давай вернемся и попробуем.

- Не знаю, - упирался я.

- Нельзя терять ни минуты. К утру слухи расползутся на много миль, и здесь будет не продохнуть от газетчиков, телевизионных фургонов и бог весть кого еще. Набегут ученые сопляки, правительственные агенты, и дело выскользнет из наших рук.

- Лучше я потолкую с ним с глазу на глаз, - сказал я. - У него, неровен час, язык с перепугу отнимется, если вы начнете путаться под ногами. А меня он знает и, может, послушает...

Как ни крутился док, как ни мялся, но в конце концов согласился.

- Я подожду в машине, - предложил он. - Если понадоблюсь, позовешь.

Хрустя гравием, он ушел по дорожке к своей машине, а я возвратился в дом.

- Лестер, - обратился я к роботу, - мне необходимо поговорить с Вильбуром. Это очень важно.

- Никаких грустных историй, - предупредил Лестер. - На сегодня с него хватит.

- Нет-нет. У меня к нему предложение.

- Предложение?

- Сделка. Деловое соглашение.

- Ладно, - сказал Лестер. - Я его подниму.

Поднять его оказалось не так-то просто, но в конце концов мы вынудили его проснуться и сесть в постели.

- Вильбур, слушай меня внимательно, - начал я. - Я тут припас кое-что специально для тебя. Есть такое место, где всех терзают страшные заботы и ужасающие печали. Понимаешь, не некоторых, а всех без исключения. Эти люди настолько озабочены и скорбны, что не могут жить с другими вместе...

Вильбур выбрался из постели и, покачиваясь, встал на ноги.

- В-веди м-меня туда немедля, - произнес он.

Я толкнул его обратно на кровать.

- Это вовсе не так просто. Туда нелегко проникнуть.

- Но вы как будто сказали...

- Понимаешь, у меня есть друг, который может это для тебя устроить. Но, пожалуй, потребуются деньги...

- Приятель, - заявил Вильбур, - денег у нас вагон. Сколько тебе нужно?

- Трудно сказать заранее.

- Лестер, передай ему деньги, чтобы он обо всем договорился.

- Хозяин, - воспротивился Лестер, - не знаю, стоит ли...

- Сэм заслуживает доверия, - заявил Вильбур. - Он не хапуга. Он не потратит ни на цент больше, чем необходимо.

- Ни на цент, - пообещал я.

Лестер отворил дверцу у себя на груди и вручил мне пачку стодолларовых купюр, а я кое-как запихал ее в карман.

- Ждите меня здесь, - объявил я им, - пока я не повидаюсь со своим другом. Я скоро вернусь.

И я быстренько занялся сложением и вычитанием, теряясь в догадках, какую же сумму можно вытрясти из доктора Абеля. Не мешает сперва заломить побольше, чтобы было что уступить, когда док примется рычать, стонать и плакать и напоминать мне, что мы с ним старые друзья и что он всегда ставил мне бутылку на рождество и еще одну на пасху.

Я собрался уже выйти из комнаты - и остолбенел.

В дверях стоял второй Вильбур. Хотя, едва я пригляделся к нему попристальнее, сразу уловил и некоторую разницу. И не успел новый Вильбур и слова вымолвить, не успел и шагу ступить, как я испытал тошнотворное чувство, что все покатилось вкривь и вкось.

- Добрый вечер, сэр, - сказал я. - Очень мило с вашей стороны заглянуть ко мне.

Он и ухом не повел.

- Я вижу, у вас гости. Прискорбно, но придется разлучить их с вами.

Лестер заскрежетал у меня за спиной, словно у него шестеренки поотваливались, а Вильбур - я видел уголком глаза - вытянулся, будто палку проглотил, и побелел как полотно.

- Ну, зачем же так, - вступился я. - Они едва-едва прибыли...

- Вы не улавливаете сути дела, - сообщил пришелец, стоящий в дверях. - Они нарушители закона. Я уполномочен забрать их.

- Приятель, - обратился ко мне Вильбур, - я искренне сожалею. Так я и знал, что ничего у нас не выйдет.

- Теперь, - заявил Вильбуру второй пришелец, - вы окончательно убедились в этом и оставите свои попытки...

Все было яснее ясного, если хоть чуточку пошевелить мозгами, - даже удивительно, как я не додумался до этого раньше. Ведь если Земля запретна для авантюристов, собиравших информацию для обучения Вильбура, то тем более...

- Мистер, - обратился я к тому пришельцу, что застрял в дверях, - тут имеется кое-что, в чем вы, по-видимому, не отдаете себе отчета. Не могли бы мы с вами обсудить это дело один на один?

- Буду рад, - отвечал пришелец вежливо до боли, - но, пожалуйста, поймите, что я обязан выполнить свой долг.

- Ну, о чем речь, - сказал я.

Пришелец отделился от двери, подал знак - и в комнату ввалились два робота, до того стоявшие за дверью, где я их не видел.

- Меры безопасности приняты, - заявил пришелец, - и мы вправе удалиться для разговора. Готов слушать вас со всем вниманием...

Тогда я вышел на кухню, а он следом за мной.

Я сел у стола, он напротив.

- Должен принести вам свои извинения, - степенно сказал он. - Этот негодяй проник на вашу планету и лично к вам обманным путем.

- Мистер, - сказал я в ответ. - Ничего-то вы не поняли. Мне этот ваш перебежчик нравится.

- Нравится? - переспросил он, потрясенный. - Но это немыслимо! Он ничтожный пропойца, более того...

- Более того, - закончил я за пришельца, перехватывая инициативу, он приносит нам уйму пользы!

Пришельца будто током ударило.

- Вы не ведаете, что говорите! Он тащит из вас ваши печали и смакует их самым омерзительным образом, и записывает на пленку, чтобы пережевывать их снова и снова к вашему вечному стыду, и более того...

- Да вовсе это не так! - крикнул я. - Нам идет на пользу, когда мы вытаскиваем свои печали и выставляем их напоказ...

- Отвратительно! Более того - нескромно! - Он запнулся. - Что вы сказали?..

- Расписывать свои печали идет нам на пользу, - произнес я так торжественно, как только мог. - Это вопрос мироощущения.

Пришелец стукнул себя ладонью по лбу, и перья вокруг сомовьей пасти встали торчком и затрепетали.

- А вдруг это правда? - сказал он, объятый ужасом. - Если цивилизация столь примитивна, так погрязла в грехах и бесстыдстве...