Клайв Баркер - Они заплатили кровью Страница 5

- Жадность, - мягко ответил Тетельман, продолжая рассматривать деревья. Что-то быстро прошуршало по низкой деревянной крыше. Обезьянка в ногах Тетельмана прислушалась, наклонив головку. - Я, как и вы, думал, что меня здесь ждет удача. Я дал себе два года. От силы три. Это были лучшие годы за прошедшие двадцать лет. - Он нахмурился; его память вызывала картины прошлого, и все они отдавали горечью. - Джунгли пережуют вас и выплюнут, рано или поздно.

- Не меня, - сказал Локки.

Тетельман посмотрел на него влажными глазами.

- Сожалею, - сказал он очень вежливо. - Дух разрушения носится в воздухе, мистер Локки. Я чую его запах.

Он снова отвернулся к окну. Что бы там ни было на крыше, теперь к нему еще что-то присоединилось.

- Но ведь они не придут сюда? - сказал Черрик. - Они не будут нас преследовать?

В вопросе, прозвучавшем почти шепотом, слышались мольба об отрицательном ответе. Как Черрик ни старался, он не мог отогнать видения предыдущего дня. Ему являлся не труп мальчика - его он еще мог попытаться забить. Но как забыть старика, с его искаженным в солнечном свете лицом и ладонями, поднятыми, как будто он предъявлял какое-то клеймо.

- Не беспокойся, - ответил Тетельман с ноткой снисходительности. - Иногда некоторые из них наведываются сюда - продать попугая или пару горшков - но я никогда не видел, чтобы они приходили в сколько-нибудь значительном числе. Они этого не любят. Ведь для них здесь цивилизация, а она их пугает. Кроме том, они не стали бы обижать моих гостей. Я нужен им.

- Нужен? - спросил Локки. - Кому нужен этот хлам вместо человека?

- Они употребляют наши лекарства. Дэнси их снабжает. И одеяла, время от времени. Я же говорил, они не так глупы.

Рядом послышалось завывание Стампфа. За ними последовали утешения Дэнси, пытающегося унять панику, ему это плохо удавалось.

- Ваш друг совсем плох, - сказал Тетельман.

- Он мне не друг, - ответил Локки.

- Она гниет, - пробормотал Тетельман, больше для себя.

- Кто?

- Душа. - Слово было чудовищно неуместным на мокрых от виски губах Тетельмана. - Она - как фрукт, видите ли. Гниет.

Каким-то образом крики Стампфа воплотились в образы. Это не было страдание здорового существа: сама гниль вопила.

Скорее, чтобы отвлечь внимание от производимого немцем шума, чем из интереса, Черрик спросил:

- Что они дают тебе в обмен на лекарства и одеяла? Женщин?

Этот поворот мысли явно позабавил Тетельмана: он рассмеялся, сверкнув золотыми коронками.

- У меня нет надобности в женщинах, - сказал он. - Я слишком много лет страдал сифилисом.

Он щелкнул пальцами, и обезьянка вновь вскарабкалась ему на колени.

- Ведь душа - не единственное, что гниет.

- Ну, хорошо. Так что же ты получаешь от них взамен? - спросил Локки.

- Поделки, - сказал Тетельман. - Чашки, кувшины, циновки. Их у меня скупают американцы, и продают потом в Манхэттене. Сейчас все хотят приобрести что-нибудь от вымирающего племени.

- Вымирающего? - переспросил Локки. Слово звучало для него соблазнительно, как слово жизнь.

- Да, конечно, - сказал Тетельман. - Они все равно исчезнут. Если вы их не уничтожите, они это сделают сами.

- Самоубийство? - спросил Локки.

- В своем роде. Они просто падают духом. Я видел это полдюжины раз. Племя теряет свою землю, и с ней утрачивает вкус к жизни. Они перестают заботиться о самих себе. Женщины становятся бесплодны, юноши принимаются пить, старики просто морят себя голодом. Через год-другой племени как не бывало.

Локки опрокинул стакан, приветствуя про себя фатальную мудрость этих людей. Они знали, когда умирать. Мысль об их стремлении к смерти освободила его от последних угрызений совести. Чем теперь считать ружье в своей руке, как не инструментом эволюции?

* * *

На четвертый день их пребывания на фактории лихорадка Стампфа пошла на убыль, к немалому удивлению Дэнси.

- Худшее позади, - объявил он. - Дайте ему еще пару дней отдохнуть - и можете снова заниматься своими делами.

- Что вы собираетесь делать? - поинтересовался Тетельман.

Локки, стоя на веранде, смотрел на дождь. Водяные струи лились из облаков, которые нависали так низко, что касались верхушек деревьев. Потом ливень прекратился так же внезапно, и джунгли вновь задымились, расправили ветви и буйно пошли в рост.

- Не знаю, что мы будем делать, - сказал Локки. - Наверное, возьмем подмогу и вернемся обратно.

- Ну что ж, тоже дело, - ответил Тетельман.

Черрик, сидя возле двери, откуда шла хоть какая-нибудь прохлада, взял стакан, который он редко выпускал из рук за последние дни, и снова его наполнил.

- Никаких ружей, - сказал он. Он не притрагивался к ружью с тех пор, как они прибыли на факторию; он вообще ни к чему не притрагивался, за исключением бутылки и кровати. Ему казалось, что с нем постоянно сползает кожа.

- Ружья не нужны, - проворковал Тетельман. Его слова повисли в воздухе как невыполненное обещание.

- Избавиться от них без ружей? - удивился Локки. - Если ты предлагаешь ждать, пока они вымрут сами но себе, то я не такой терпеливый.

- Нет, - сказал Тетельман. - Все можно сделать быстрее.

- Но как?

Тетельман томно посмотрел на него.

- Они - источник моего существования, - сказал он, - или, во всяком случае, его часть. Помочь вам - и я окажусь банкротом.

Он не только выглядит, как старая шлюха, подумал Локки, он и думает так же.

- Так чего же ты хочешь взамен за свое хитроумие?

- Часть того, что вы найдете на этой земле, - ответил Тетельман.

Локки покивал головой.

- Что нам терять, Черрик? Возьмем его в долю?

Черрик пожал плечами.

- Хорошо, - сказал Локки. - Говори.

- Им нужны медикаменты, - начал Тетельман, - потому что они очень восприимчивы к нашим болезням. Подходящая болезнь может выкосить их практически за одну ночь.

Не глядя на Тетельмана, Локки обдумывал услышанное.

- Одним махом, - продолжал Тетельман. - Они практически беззащитны перед некоторыми бактериями. Их организм не имеет против них защиты. Триппер. Оспа. Даже корь.

- Но как? - спросил Локки.

Снова воцарилась тишина. У нижних ступенек веранды, где кончалась цивилизация, джунгли распирало в предвкушении солнца. В разжиженном мареве растения цвели и гнили, и вновь цвели.

- Я спросил, как, - сказал Локки.

- Одеяла, - ответил Тетельман. - Одеяла умерших людей.

* * *

Уже после выздоровления Стампфа, в ночь, незадолго до рассвета, Черрик внезапно проснулся, очнувшись от дурных сновидений. Снаружи была непроглядная тьма: ни луна, ни звезды не могли победить черноту ночи. Но его внутренние часы, которые жизнь наемника отрегулировала до удивительной точности, подсказывали ему, что первый свет близок, к ему не хотелось засыпать снова. Чтобы опять увидеть во сне старика. Не его поднятые ладони и не блеск крови так напугал Черрика, а слова, которые исходили из его беззубого рта, от которых все его тело покрылось холодным потом.