Роберт Силверберг - Мадонна динозавров Страница 5

Вызванные ими мысли никак не хотели уходить. Животные на острове предстали вдруг передо мной совершенно иными. Казалось, это не зоологическая исследовательская экспедиция, а община, поселение, единственный аванпост какой-то чужой цивилизации – чужой цивилизации, но родной для Земли.

А, хватит. У этих животных крошечные мозги. Они проводят свои дни, уминая зелень. Другие уминают их самих. По сравнению с динозаврами, коровы и овцы – настоящие гении. Я уже кое-как передвигаюсь.

3 сентября. 06:00. Тот же самый сон повторился и прошлой ночью, сон о всеобщей телепатической связи. Чувство теплоты и любви течет от динозавров ко мне.

А утром я увидела рядом свежие яйца тиранозавра.

5 сентября. 11:00. Я быстро поправляюсь. Уже встаю, двигаюсь, боли почти не чувствую. Хотя пищу по-прежнему таскают струтиомимы, динозавры покрупнее теперь тоже подходят ко мне. Один стегозавр тыкался в меня носом, как гигантский пони, и я похлопала его по грубому чешуйчатому боку.

Диплодок растянулся во всю длину и, казалось, хотел, чтобы я погладила его по огромной шее.

Если это сумасшествие – да будет так. На острове скорее всего община, любящая и умеренная. Даже хищники составляют ее часть. Поедающие и поедаемые являются двумя сторонами одного и того же, инь и янь, женское начало и мужское начало. Передвигаясь в своих модулях, мы бы сроду такого не заподозрили.

Они постепенно вовлекают меня в свою общность. Я ощущаю проходящие между ними импульсы. Вся душа моя трепещет от этого нового чувства. Кожа у меня прямо горит.

Они приносят мне пищу, наблюдают за мной и молча настоятельно советуют мне выздороветь. Они чего-то от меня хотят.

Но что же им от меня нужно?

6 сентября. 06:00. Всю ночь я бродила по лесу в состоянии, которое иначе как экстатическим не назовешь. Огромные фигуры, чудовищные формы, едва различимые при тусклом мерцании, приближались ко мне и отдалялись. Я ходила час за часом, и никто меня не трогал, но я чувствовала, как наша общность усиливается. Я бродила, едва сознавая, где нахожусь, пока, наконец, совершенно разбитая, не пришла отдохнуть сюда, на этот мягкий мшистый ковер, и в первом свете зари увидела гигантскую фигуру брахиозаврихи, высящуюся подобно горе на противоположной стороне реки Оуэн.

Меня тянет к ней. Я готова молиться на нее. По громадному ее телу ходят мощные токи. Она – усилитель. Благодаря ей мы все связаны. Святая матерь всех нас. От гигантской массы ее тела исходят мощные излечивающие импульсы.

Вот отдохну немного, переберусь через реку и подойду к ней.

09:00. Мы стоим глаза в глаза. Ее голова на пятнадцать метров выше моей. Прочитать ее мысли невозможно. Я верю ей и люблю ее.

Позади нее на берегу реки собрались брахиозавры поменьше. Чуть поодаль – неподвижные, молчаливые – расположились динозавры других видов.

В их присутствии я почтительна и смиренна. Они – представители динамичной, более высокой расы, которая, если бы не жестокий несчастный случай в космосе, правила бы Землей и по сей день; и я пришла поклониться им, засвидетельствовать их величие.

Задумайтесь: они продержались в постоянно обновляющейся мощи сто сорок миллионов лет. Они справились со всеми вызовами, которые бросала им эволюция, кроме одного: неожиданного и катастрофического изменения климата, от которого их ничто не могло защитить. Они размножались и приспосабливались, господствуя на земле, в воде и в воздухе. По сравнению с ними наши собственные тщедушные и презренные предки были ничто. Кто знает, чего бы достигли эти динозавры, если бы рухнувший астероид не погасил их свет? Какая жуткая ирония: миллионы лет господства, а потом за одно поколение все превратилось в прах.

Всего лишь звери, говорите? Откуда такая уверенность? Нам ведь почти не известно, каким мемозой был на самом деле. Перед нами лишь тонюсенький срез, голые кости, в буквальном смысле. За сто миллионов лет могут исчезнуть следы любой цивилизации. А что если у них были язык, поэзия, мифология, философия? Любовь, мечты, сильные желания? Нет, говорите вы, это были всего лишь звери, тяжеловесные и глупые, которые жили бездумной животной жизнью. А я отвечаю, что мы, тщедушные волосатики, не имеем никакого права навязывать им свои ценности. Нам лишь понятен вид цивилизации, созданной нами. Мы воображаем, будто наши собственные тривиальные достижения являются определяющим аргументом в споре, а компьютеры, космические корабли и бройлерные сосиски ставят нас на вершину эволюции. Но теперь я думаю иначе. Достижения людей удивительны, даже невероятны, это да. Но мы бы никогда не появились на свет, если бы этой величайшей из рас было позволено выполнить свое предназначение.

Я чувствую, как от высящегося надо мной титана исходит огромная любовь, а контакт между нашими душами все усиливается и углубляется.

Рушатся последние барьеры. И я наконец-то все понимаю.

Я – избранная. Я несу возрождение. Я любимая, нужная. «Мадонна динозавров» – вот кто я такая, священная, пророчица, жрица.

Это сумасшествие? Ну что же, пусть будет сумасшествие, и я его принимаю.

Почему мы, маленькие волосатики, вообще существуем? Теперь я знаю.

Благодаря нашей технике и технологии мы вернули к жизни этих великанов.

Они погибли несправедливо. И вот благодаря нам их воскресили на борту этого крошечного шарика в космосе.

Я вся так дрожу, сознавая их потребность во мне.

– Я вас не подведу, – говорю я стоящим передо мной огромным динозаврам, а они передают мои мысли остальным…

20 сентября. 06:00. Тридцатый день. Сегодня с Вронски прибывает шаттл, чтобы забрать меня и доставить сюда очередного исследователя.

Я жду у транзитного люка. Вместе со мной ждут сотни динозавров. Здесь собрались волки и овцы, они стоят, прижавшись друг к другу, их внимание сосредоточено только на мне.

Шаттл прибывает точно вовремя, следует стыковка. Открываются двери отсеков. Появляется чья-то фигура. Сарбер собственной персоной! Прилетел удостовериться, что я погибла, либо же прикончить меня.

Он замирает в проходе и смотрит на скопление безмятежных динозавров, расположившихся громадным полукругом возле нагой женщины, которая стоит у обломков модуля. Он будто язык проглотил.

– Энн, – говорит он, наконец. – Бога ради, что все это…

– Вам никогда не понять, – отвечаю я.

Я подаю условный знак. Белшаззар бросается вперед. Сарбер вскрикивает, поворачивается и бежит к шлюзу, но путь ему преграждает один из стегозавров.

– Нет! – кричит Сарбер, когда тиранозавр резко бьет головой.

Мгновение – и все кончено.

Возмездие свершилось! Какая радость!

И это лишь начало. Вронски в ста двадцати километрах. По всему поясу Легрейнджа разбросаны сотни других сред обитания, пригодных для завоевания. Да и до самой Земли рукой подать. Я еще четко не представляю, как этого добиться, но успех нам обеспечен, и я послужу орудием, благодаря которому это будет сделано.