Борис Лапин - Дайна Страница 5

- Значит, радиации тут ни при чем, - отрубил Орлэ.

Дайна взяла руку мужа и прижалась к ней щекой.

- Да, радиация не виновата. Но мне страшно, Орлэ!

- Страшно!? - испугался Орлэ.

- Страшно? - переспросил Антл.

С этого слова началось у Маумяки. С этого слова началось и у Анда. Видя, как испугался Орлэ, Дайна натянуто улыбнулась.

- Что ты! Мне страшно совсем не так. Мне страшно того, о чем говорил Антл. Неужели на этой маленькой планете не будет счастья?

- Что такое счастье? - сказал Антл, ласково глядя на Дайну. - Счастье, доченька, - это всего лишь состояние после несчастья и - перед несчастьем. Так же как мир - всего лишь отсутствие войны...

- Это не очень-то утешительно, - заметил Орлэ.

- Я не собираюсь никого утешать.

5

...Вечером Орлэ зашел в радиобудку. Был час связи, с большой земли могли вызвать. Орлэ сел к приемнику. Его встревожило отсутствие обычных шумов эфира. Он покрутил рукоятки настройки - тишина. И только теперь увидел на столе рядом с пультом длинный рядок разобранных деталей, паяльник, отвертки. Значит, перед отъездом Анд начал ремонт. Значит, теперь еще и это - потеря связи с берегом! Орлэ немного разбирался в радиотехнике, но, оглядев детали, понял, что с ремонтом ему не справиться.

Замигал зеленый сигнал приемника; с большой земли вызывали пост. А звука не было. Зеленый сигнал мигал долго и настойчиво. Орлэ беспомощно смотрел на него, стиснув голову руками.

Зеленый огонек кричал. Орлэ был глух.

Выйдя из радиобудки, он зажег свет в комнате Анда и Маумяки. Здесь было все как обычно. На столе Маумяки поблескивала инкрустированная золотом "туземная" флейта. У подушки на постели Анда лежал томик стихов, заложенный карандашом.

Орлэ открыл его там, где был карандаш, прочел:

И она отдается, нагая,

И смеется малиновым ртом,

Все, что было вчера, отвергая

И не зная, что будет потом...

Орлэ в досаде толкнул книжечку под подушку. Подушка чуть сдвинулась в сторону. На постели Анда, под подушкой, лежала янтарная заколка Дайны.

Дайна, Дайна! Ее глаза - как море, в них не видно ничего.

Наверное, Анд просто подобрал где-нибудь эту заколку...

А может и нет.

"Счастлив непонимающий", - сказал Англ.

Орлэ проснулся на рассвете. Было душно. Серый нагретый воздух наполнил комнату, висел за окном. Дайна разметалась во сне, ее волосы рассыпались, простыня свалилась на пол.

Теперь Дайна еще больше напоминала древнюю Богиню Красоты.

Во сне скрадывалась ее порывистость и угловатость, и она лежала величественная, словно изваянная из розоватого, теплого мрамора. Рот Дайны был полуоткрыт. "И смеется малиновым ртом", - вспомнилось Орлэ.

"Нельзя быть таким, - одернул он себя, - это недостойно человека. Нельзя допустить, чтоб житейские мелочи взяли верх над тобой! Но неужели она ела рыбу?" - все-таки думал он.

Чтобы избавиться от этих назойливых и мелочных чувств, Орлэ принял холодный душ. Постепенно все становилось на свои места. Его ждали дела. Прежде всего он прошел в радиобудку.

Он хотел еще раз осмотреть приемник. Утро вечера мудренее, кто знает, авось удастся что-нибудь сделать. Но едва он настроился на прием, опять торопливо и надрывно замигал зеленый сигнал. Это был экстренный вызов, раз глазок мигал в неурочное время. Большая земля настойчиво хотела говорить с ним.

Значит, случилось что-то важное. Но, еще раз осмотрев разобранные детали, Орлэ окончательно убедился, что он тут бессилен.

У Антла горел свет, старик опять работал всю ночь. Орлэ направился в Обсерваторию. Надо было готовиться к наблюдениям по новой программе. Едва углубившись в схемы, Орлэ забыл о времени, обо всем. Он снова стал самим собой, снова стал служителем Солнца.

...Антл встретил рассвет за необычным занятием. Ночь прошла без сна, но он не написал ни строчки для книги. Всю ночь перебирал он папки старых записей, отыскивал фотокопии статей в научных журналах, вырезки из газет и все, что касалось интересующего его вопроса, бегло просматривал и складывал в отдельную стопку. Нужных материалов набралось немного.

Но к утру картина прояснилась. Он нашел массу подтверждений своим догадкам, и разрозненные мысли последних дней стали складываться в систему.

Антл работал торопливо. Ею не покидало непонятное чувство, что эту работу он непременно должен выполнить до утра.

Материалы, собранные за ночь, касались не медицины. Большей частью это были астрономические статьи, статьи по вопросам "войны без оружия" и древнейших культур планеты.

Едва Орлэ прошел к себе в Обсерваторию - Антл слышал его шаги, - он набил трубку и взял листок бумаги, чтобы записать выводы ночных размышлений. Необходимо было на всякий случай все записать. Он набросал немного. Теперь, записанные на бумагу, эти мысли поразили его самого - настолько были они стройны и страшны в своей неизбежной стройности. Да, это было открытие, но какое открытие! Он с радостью отдал бы всю свою длинную жизнь, лишь бы знать наверняка, что ошибся сегодня. Но ошибки быть не могло. Если бы он догадался об этом раньше...

Уже взошло солнце, когда Антл встал и, распахнув окно, вдохнул свежего воздуха, пахнущего ветром с моря. День обещал быть солнечным.

Сзади, у него за спиной, скрипнула дверь. Он обернулся.

В дверях, держась за косяк, стояла полуодетая Дайна. Лицо ее было бледным, испуганным.

- Антл, мне страшно, - сказала она сдавленным голосом. - Мне по-настоящему страшно.

Антл подошел к ней, обнял за горячие плечи. Тело Дайны сотрясала мелкая дрожь.

- Что с тобой, моя девочка? Что, зеленоглазая?

Он держал ее на коленях, как ребенка, гладил ее растрепанные волосы. Дайна начала успокаиваться, затихла, казалось, задремала. Но едва Антл попытался переложить ее на диван, открыла испуганные воспаленные глаза.

- Пусти меня, Антл, - прошептала она. - Я хочу к Орлэ...

- Ты больна, Дайна. Полежи, я позову его.

- Ох, сто несчастий разом!

- Тебе жаль Анда?

- Он умрет?

- Да.

- Нет, Антл, мне никого не жаль. Даже себя. Он был хороший, Анд... Наверное, он один любил меня по-настоящему...

- Что у тебя с ногтями, дочка!

- С ногтями? Да... Когда я проснулась, они такие и были. Это во сне...

Антл осторожно перенес ее на диван и, схватившись за сердце, пошатнувшись, сел сам.

- Тебе плохо, Антл?

- Нет, ничего. Я позову Орлэ.

Антл, все еще держась за сердце, встал, остановился в двери, перевел дыхание.

- Антл, это война? - тихо спросила Дайна.

- Мы ничего не знаем. Не знаем, что творится в мире. Хорошо, если это только у нас. Может быть, мы первые, Дайна...

- А может, мы последние?

- Да. Но это не война.

- Не война!?

- Не будем об этом, Дайна. Возьми себя в руки. Орлэ огорчится, увидев тебя такой.