Леонид Панасенко - Танцы по-нестинарски Страница 5

- Этому хмырю?! - удивился Лахтин. - Ни за что! Какая с него польза? Только и умеет, что ворчать и говорить людям гадости. Я вообще подумывал, как от него избавиться.

- Ты еще не таким хмырем был бы на его месте, - заявил двойник. Парень талантлив, а защититься не может. Сам знаешь. Девять лет мурыжится с кандидатской. Впрочем, какой там парень! Он на два года моложе тебя и до сих пор на побегушках. А ведь у Вишневского есть интересные работы. Ты знаешь это и боишься его: из него вырастет достойный соперник. И не только тебе или Фельдману, но и Главному.

- Значит, ты советуешь самому подставить шею? Пусть садится?

Йегрес презрительно фыркнул, пустил через ноздри фиолетово-сизый дым, почти невидимый в темноте.

- Опять ты боишься. Учти: люди это замечают. Они пока молчат, но вскоре пойдут упорные слухи, что Лахтин затирает молодых. Кто-то обязательно скажет: "Он боится", - а там уж настанет черед смельчака, который рискнет заявить, что король-то голый.

- Странные у тебя методы, Злодей. Ты лечишь меня от страха страхом сам постоянно пугаешь.

- Клин клином вышибают, - Йегрес улыбнулся, обнажив крепкие черные зубы. - А Вишневского ты приголубь. Причем поскорее. Его осчастливишь и сам внакладе не останешься: у парня светлая голова.

Сумерки сгустились, и двойник Лахтина заторопился. Он вскочил с перил и вновь повис в пугающей пустоте.

- Ты обмозгуй мое предложение, - сказал он, - а я полетаю возле окон, посмотрю, как другие живут. Любопытные иногда картины можно увидать... Черный человек хихикнул и уплыл в сторону высотных зданий нового микрорайона.

Утром, приехав в КБ, Лахтин вспомнил: вот уже месяца полтора он не делал "обхода пациентов". Это выражение он взял у Исая, который не реже чем раз в месяц наносил визиты нужным людям - "чтоб нас не забывали", смеялся Исай, отмечая в блокноте, с кем надо встретиться лично, а кому достаточно позвонить по телефону.

Лахтин, взяв его систему, несколько усовершенствовал ее. Кроме "нужных и влиятельных", он ввел в число "пациентов" тех, кто мог впоследствии стать нужным или влиятельным. Он постарался изучить интересы и пристрастия этих людей, не говоря уже о слабостях. Жизнь есть жизнь. Один запомнит дружескую рюмку коньяка, другому приятно побыть с начальством на короткой ноге - и тут уж хочешь не хочешь, а играй демократа, третий помешан, скажем, на лошадях или автомобилях. И так без конца. В особых случаях Лахтин оказывал "знаки внимания". Тому "выбьет" путевку через завком, тому подарит блок "Винстона" или японскую шариковую ручку... Кажется, мелочь, а человеку приятно...

Светлана, его двадцатидвухлетняя незамужняя секретарша, завидев Лахтина, поспешно закрыла ящик стола, в котором держала разные зеркальца, помады, пудры, и вскочила будто школьница при виде директора. На ее красивом, но уже немного испорченном косметикой личике появилась улыбка, в которой угадывалась тайная влюбленность в шефа и стремление выглядеть независимой и взрослой.

"Какая прелесть, - подумал Лахтин, оглядывая девушку. - Только позови, только разреши себя любить... Но нет! Сначала ей надо подыскать хорошую работу. В КБ или даже лучше - на производстве. Главное, чтобы подальше от меня. Затем выдать замуж... Впрочем, если она не глупа, это не обязательно... А уж затем..."

Он взял руку Светланы, как бы здороваясь, задержал в своей.

- Чего у тебя руки холодные? - спросил Лахтин и улыбнулся.

- Не знаю, - прошептала девушка.

- А почему у меня горячие - знаешь?

Светлана зарделась, потупила глаза.

- Догадываюсь, - еще тише сказала она.

Лахтин засмеялся и прошел к себе в кабинет. Впервые после смерти матери чувство вины не давило на душу, да и вчерашние страхи растаяли при свете дня: никто и ни в чем его не уличит, нет на нем настоящей вины, а мелкие грехи - у кого их нет?

"Обход пациентов" Лахтин начал со своих двух коллег, таких же, как и он, заместителей главного конструктора, затем обошел всех главных специалистов, поздоровался с начальниками лабораторий, а трем руководителям групп, которые пользовались особым его доверием, рассказал по свежему анекдоту. Без четверти двенадцать он вышел к финишу - приемной самого Миронова, был обласкан секретаршей и через минуту-другую уже сидел в кабинете перед столом Главного.

- Вы знаете, Георгий Викторович, - не без грусти заявил Лахтин. - Я преступник. Да, именно я, это моя вина. - И тут же, чтобы его раскаяние не превратилось в фарс, перешел от "я" к "мы" и уже серьезно и обстоятельно доложил: - Мы проглядели Вишневского. Он давно перерос свою должность и уж, конечно, мог бы защититься лет пять назад...

- Вы не преувеличиваете? - поинтересовался Главный. - Что-то я не припомню за ним особых талантов.

- Поэтому и проглядели, - сказал Лахтин. - Я просмотрел его работы за последние три года и убедился, что это талант. Конечно, хаотичный, не всегда требовательный к себе, но талант. С ним надо работать, Георгий Викторович. Для начала, если вы не возражаете, я возьму его в свою лабораторию. Вот увидите: через три-четыре года из Вишневского получится как минимум отличный завлаб. Как минимум!

- Вы оптимист, Сергей Тимофеевич. - Главный пожал плечами. - Не возражаю. Тем более, что вам пора обзаводиться учениками.

Миронов помолчал, подвинул к себе красную папку, в которой - Лахтин это знал точно - подавались на подпись наиболее важные "исходящие".

- Не хочу вас обнадеживать, - сказал Главный. - Конкурентов много, и работы их очень серьезные, но сам факт выдвижения...

Сердце Лахтина замерло. "Вот оно! Сбылось! - обожгла его радостная догадка. - Премия! Нет сомнений - речь идет о большой премии".

- Лично я верю в ваш генератор. В наш генератор, - поправил себя Миронов. - Он заслуживает самой высокой оценки. Однако давайте не будем загадывать... Кстати, по поводу монтажа антенны я консультировался с вертолетчиками...

Дальше пошел обычный разговор, который Лахтин вел почти машинально. В сознании одно за другим вспыхивали не очень связные, но такие соблазнительные видения: текст постановления на газетной полосе, салон самолета, какие-то витрины, знакомый берег Пицунды, горка икры в хрустальной вазочке, зрачок телевизионной камеры... Отвлекаясь мысленно, Лахтин все-таки обсудил с главным конструктором все детали предстоящего эксперимента и даже подбросил идею, как ускорить монтаж антенны.

Выйдя от Миронова, он позвонил Ляле.

- Я дома, - сказала она. - Нет, не уйду. Я в отпуске. Завтра еду в Мацесту... Хорошо, приезжай.

Лахтин попросил Светлану позвонить попозже его жене и передать, что он срочно выехал на три дня на испытания, и снова зашел в приемную Главного.

- Если меня будет спрашивать Георгий Викторович, - сказал он секретарше Миронова, - передайте, пожалуйста: я в Москве, у академика Троицкого. У старика появились соображения по поводу моего генератора, конфиденциально добавил он, поцеловал Людмиле Павловне ручку и через несколько минут уже ехал в такси на Русановку.