Александр Казанцев - «На суше и на море» - 75. Фантастика Страница 5

Сколько времени прошло? Село ли солнце? Он ощутил голод и жажду.

Где же Прекраснейшая? Неужели Богиня не чувствует его беды? Придет ли Она? Может быть, Она уже идет сюда, выступая своим царственным шагом, заставляя падать ниц, распростершись на земле, всех встречных жрецов, включая самого Великого Ясновидящего.

Но Хатшепсут не шла.

Сененмот сел у колодца, взял долото и малый камень, придвинул к себе камень побольше и стал что-то выбивать на нем. Он выбивал на мягком камне силуэт своей Божественной Возлюбленной, профиль Хатшепсут.

Но нет! Нельзя надеяться, что жрецы, завороженные знакомым лицом, возникшем на камне, освободят его. Не для того они бросили его сюда!

Однако Хатшепсут не может не хватиться своего любимца. Она придет, непременно придет. И тогда услышит его голос. Он откроет Ей через отверстие для света и воздуха коварный замысел жрецов. Она спасет его, спасет!

Страшно хотелось есть и пить.

Сколько времени можно бесполезно просидеть у колодца, в котором где-то внизу есть вода? Но как достать ее, если рукой не дотянуться?

Тростинки! Две тростинки разной длины! Кстати, задача требует назвать длину наидлиннейшей прямой, заключенной в ободе колодца! Можно измерить ее тростинкой. Но как? Какими мерами он располагает? Тростинка в две меры, тростинка в три меры и… можно еще получить и одну меру, как разность их длин. Достаточно ли это для измерения, если не знаешь магических чисел?

Сложив вместе две тростинки, Сененмот убедился, что поперечник обода колодца несколько больше одной меры. Но на сколько? Как это определить?

Он представил себе, как тщетно силились решить это те, от кого остались здесь черепа и гнилые кости.

Он встал и собрал все одиноко лежавшие скелеты в еще одну кучу. Кто перенесет его останки, когда оборвется его жизнь?

Смертельно хотелось пить.

Как там сказано в надписи? «Сквозь стену Колодца Лотоса прошли многие, но немногие стали жрецами бога Ра. Думай. Цени свою жизнь. Так советуют тебе жрецы Ра».

«Думай!» До сих пор он не думал, он только ждал помощи извне. А если надеяться не на что? Тогда надо думать, как советуют жрецы! Думать! Но что может придумать он, знающий лишь части целого числа, не прикасавшийся к магическим числам?

Нет! Он может придумать многое, очень многое! Аллею статуй Прекраснейшей… Сады на уступах храма, который он для Нее выстроит! Постой же, постой! Если тебе известны части целого, то вспомни: как раз частей целого и не хватало при измерении поперечника обода колодца! Частей целого! Но как эти части определить? Чем?

Пить! Пить! Только пить! Очевидно, солнце перевалило зенит и все живое спряталось в тень, предаваясь дневному сну. Сененмот спать не мог. Он хотел пить!

Ему пришло в голову, что у него есть тростинки, достающие до дна колодца. Их можно смочить в воде, а потом обсосать.

Спеша, он опустил в колодец обе тростинки сразу, вынул их и жадно обсосал. В рот попали капли влаги, но и это было наслаждение.

Сотни раз, не меньше, опускал Сененмот тростинки в Колодец Лотоса, прежде чем немного утолил жажду.

Теперь он умрет не сразу — не от жажды, а от голода… Жить без пищи можно много дней. Неужели же Она не придет?

Нет! Жрецы не допустят Ее в Зал Стены, скроют его существование… или покажут, чтобы прочитала надпись с заданием испытуемому и узнала его судьбу.

Но если Она будет рядом, он должен почувствовать Ее близость!

Выглянуть в отверстие для «света-воздуха» невозможно, до него едва дотянешься руками, чтобы выбросить камень с ответом… И даже голоса Ее он не услышит, потому что Она в немом молчании прочитает надпись и с поникшей головой выйдет из зала.

Хатшепсут, Хатшепсут, моя Хатшепсут! Отзовись! Ведь тебя любит твой Сененмот! И ради любви к тебе не хочет умереть!

А если не хочешь умереть, то внемли жрецам, которые написали: «Думай. Цени свою жизнь».

Думать? Думать, думать, ради нее и ради себя!

Прекраснейшая учила, что Наука чисел построена на измерении. На измерении! Все, что познает человек, все, что он постигает, он измеряет! Должен измерить! Быть мудрым — значит уметь измерять! Разве не так Она сказала? Измеряют уровень воды в Ниле, измеряют наделы земли феллахов, измеряют ожидаемый урожай, измеряют богатства храмов и фараонов, число рабов и число талантов золота. Измеряют высоту пирамид и длину их теней.

Но чем измерять ему, замурованному? Измерять есть чем, только надо подумать как! Есть ведь две тростинки. Их можно использовать для измерения требуемой наидлиннейшей прямой — поперечника обода колодца!

На тростинках есть меры: одна, две, три, но нет частей целого, А нельзя ли получить эти более мелкие меры?

Вооружившись медным долотом, Сененмот прежде всего отметил на тростинках величину одной меры, двух мер, трех мер. Затем он отметил и величину наидлиннейшей прямой, заключенной в ободе колодца, которую нужно было измерить. Вычтя из нее одну меру, он получил ту часть целого, которую пока не знал, как измерить. Он стал ломать голову над тем, какие величины для измерений может он получить. Он начал думать, действовать… И уже одно это придало ему силы.

В голове прояснилось, и как-то сама собой пришла мысль, что если тростинки опускать в воду наклонно, то мокрые части на них будут разными.

Он тотчас опустил тростинки одну за другой, вынул и примерил. Оказалось, что разность длины мокрых частей будет для него новой мерой, малой мерой, как он назвал ее.

Отметив ее насечкой, он стал размышлять, что бы измерить этой новой мерой. Ведь она же была долей целого, долей одной меры. Интересно, сколько раз уложится новая мера в одной мере?

Он тщательно измерил половину короткой тростинки, где поставил отметину одной меры.

Радости его не было границ!

Малая мера уложилась в одной мере ровно шесть раз!

Работа уже увлекла Сененмота. Он представил себе, что Прекраснейшая руководит им, находится где-то рядом. Но на самом деле она была далеко, и он доходил до всего своим умом.

В его руках уже была одна шестая меры. Можно ли ею измерить наидлиннейшую прямую — поперечник круга? Эта длина была у него отмечена на длинной тростинке. И он тотчас приложил ее к своим новым мерам. И сразу уныние овладело им. Все напрасно. Ничего не получилось. Малая мера уложилась семь раз, а восьмой раз вышла за пределы отметины.

Сокрушенно смотрел Сененмот на лишний отрезок, который невольно тотчас отметил долотом. И вдруг понял, что обладает еще одной мерой. Надо было определить, какую часть главной меры она составляет. Он судорожно стал измерять, не веря глазам.