Георгий Гуревич - Открытие секунды Страница 5

Стрелки на часах кукольного города показывают 22 часа 16 минут.

22 часа 16 минут и на часах в зале ожидания.

- Каков наш Т-град? - с гордостью спрашивает дежурный в огненной фуражке.

Затем он смотрите список и, приблизив микрофон к губам, объявляет:

- Синьора Торрес из Лимы. Пройдите в красную дверь, пожалуйста.

Хорошенькая, но чересчур уж намазанная женщина суетится, собирая свои сумочки. Торопливо целуется с провожатыми, оставляя краску на их щеках. Волнуется, но не забывает придерживать боа на шее. Видимо, певица боится горло застудить. И что ей нужно в Темпограде? Роль разучивает? Или просто гастроли?

- Приготовиться товарищу Мантыкову из Улан-Удэ.

Коренастый бурят катит клетки с лисенятами. Надо полагать, новую породу выводит.

Так каждые две минуты: одному пройти, другому приготовиться. Пройти, приготовиться...

- Приготовиться товарищу... из Москвы.

22 часа 28 минут.

- Пройдите в зеленую дверь, пожалуйста.

Шествую вдоль скамеек, замечаю взгляды ожидающих: у завсегдатаев снисходительные, у новичков - соболезнующе испуганные. Может быть, и я так смотрел на синьору из Лимы.

Тесноватая кабинка, как раздевалка в Душевой. Полка, вешалка, лежанка, рупор. Опять, как в такси, я наедине с автоматом. Преувеличенно вежливый и от старательности равнодушный голос распоряжается: "Разденьтесь, положите одежду в ящик, ложитесь на койку, закройте глаза. Не открывайте глаза, пожалуйста. Если готовы, говорите вслух, внятно: "Готов". Повторите трижды, пожалуйста. Вдохните, выдохните и не дышите..."

Фух-х!.. Словно через костер прошел. Все горит, все жжет, каждой клеточке досталось. Но это рассказывается долго. На самом деле - единый опаляющий миг. Даже "фух-х" говоришь, когда все позади.

Тот же безликий натужно-вежливый голос:

- Поздравляю вас с прибытием в Темпоград. Если чувствуете себя хорошо, спустите ноги. Садитесь. Встаньте. Примите душ, пожалуйста. Простыня в левом шкафчике.

И тут же добавляет настораживающе:

- Если плохо себя чувствуете, не напрягайтесь, не заставляйте себя вставать через силу. Под правой рукой у вас кнопка с красным крестом. Нажмите ее. Врач явится немедленно. Не волнуйтесь, не торопитесь. Теперь у вас сколько угодно времени.

Сколько угодно? А я мчался сломя голову, минуты считал.

Вот эта неторопливость прежде всего поражает в Т-граде.

Выхожу из кабины в зал ожидания. Зал как зал, вокзал как вокзал, тоже коридоры в шашечку, жёлтые с черным. Но очень просторно, совсем пусто, ни провожающих, ни встречающих. Сидит за окошком одинокая девушка в огненной фуражке. Завидя меня, неторопливо откладывает учебник.

- Ах, вы уже прибыли, - говорит она без волнения. - А я ждала вас после обеда.

И заключает, повторяя слова автомата:

- Не торопитесь. Теперь у вас сколько угодно времени.

- Как так не торопиться? Мне надо книгу написать до утра. Каждая минута на счету.

- Земная минута - это шесть часов в Темпограде, - напоминает она наставительно.

Она дает мне ключ от номера, объясняет, как пройти:

- Через парк к Часам, оттуда направо, корпус "Д"...

Я взвешиваю багаж в руках, спрашиваю такси.

- Такси у нас нет. Расстояния близкие. Все ходят пешком для моциона. А багаж вам доставят... - Она смотрит на часы. 22 часа 48 минут! - Багаж доставят через двадцать секунд. Привыкайте к нашим секундам. В каждой шесть рабочих минут.

Иду пешком для моциона. Иду через парк, чрезмерно ухоженный, с дорожками, посыпанными толченым кирпичом, с ненатурально яркой зеленью. Иду к Часам. Они возвышаются над деревьями. Не настольные, а целый дворец с золоченым фасадом и гигантскими, словно копья, стрелками. Те самые Часы, на которые я глядел... Когда это было? Полчаса назад, два часа назад, вчера? Счет сбивается, когда переходишь из земного времени в темпоградское.

22 часа и 48 минут на Часах.

Стоят они, что ли? Я же пешком шел через парк, добрых полтора километра отшагал! Ах да, все забываю: время здесь такое. На полтора километра довольно трех секунд. Весомые секунды. Можно не торопиться.

Подхожу ближе. Дивлюсь величине дворца, обилию лепнины, всяческих украшений. К главному входу, что под Часами, ведет полукруглый пандус, вдоль него расставлены статуи. Это все герои моей будущей книги. Вот мечтатель, вот математик, вот собиратель фактов, вот, сбычившись, смотрит сердитый полемист, вот приборостроители, экспериментаторы, теоретики, последний из них протягивает книги - шесть томов темпорологии, кладет их на стол Гурьянову, тому, кто сказал: будет и город.

И вот я в этом городе - в Темпограде. И буду писать о том, как он зарождался.

Все еще 22 часа 48 минут. Весомые минуты.

А дальше - литературные будни. До завтрака . письменный стол, после завтрака - стол и после обеда - он же. Справа папки, слева папки, на стульях папки, на полу папки. Основа-то в голове, общая идея ясна была еще до Темпограда. Главная трудность - в обилии материала: два века темпорологии, дюжина биографий, тома красочных деталей. Что включить, что отбросить? Как не заслонить деталями основу?

Пишу и вычеркиваю, вставляю и отбрасываю.

Потом общелитературные мучения с фразами. Какими словами выразить мысль? Существительные так многозначны; подразумеваешь одно, понимают иначе. Вот и подкрепляешь подлежащее определениями, вводишь дополнения, строишь сложносочиненные и сложноподчиненные предложения. Построил, прочел. А где мысль? Утонула в прилагательных. Стала неясной от пояснений... Зачеркнул. Начинаешь заново.

До обеда у стола и после обеда у стола. После ужина тоже. Темпоград задуман и приспособлен для работы, не для отдыха. Город комнатный, и воздух в нем комнатный - затхловатый, стерильный. Ветра не бывает, дождя не бывает. Солнца электрические, в условно-ночное время убавляют накал. Для отдыха гуляют здесь в парке, том самом, у Часов. Ну, теннис, волейбол. Театр самодеятельный, любительский. Фильмы все старые, новые же не появятся на Земле за одну ночь. Вообще нет новостей. Ощущение такое, как будто весь мир дремлет. Телевидение превращается в фотовыставку. Ведь каждая секунда - для Темпограда шесть минут, а много ли изменяется на экране за секунду? В Миланской опере примадонна тянет верхнее "ля". Смотри ей в открытый рот целый вечер. В Монреале наши играют с канадцами. Передача шайбы. Все замерли в нелепых позах. Падают, никак не упадут. Шайба лениво ползет в ворота, защитник тянется, видно, что не достанет. Нам видно. Так хочется взять ее пальцами, подать на клюшку.

Ну вот посмотришь на все это, усмехнешься - и назад, к столу. Написал страничку-другую, вышел проветриться. Глядишь, какие-то события произошли: защитник успел упасть, нападающий промахнулся, шайба отбита, ползет через все поле к другим воротам...