Василий Бережной - Под ледяным щитом Страница 5

Как это пришло ему в голову? Просматривал какой-то научный фильм (Земля сфотографирована из космоса через разнообразные фильтры) и обратил внимание на то, что слишком уж густо сконцентрированы, так сказать, гипертрофированы ледяные нагромождения в Антарктиде. И ни одна из существующих схем возникновения такого мощного ледяного покрова не представлялась убедительной.

Мелодично прозвенели часы, и шум-гам в «Калейдоскопе» начал затихать. Очередной председательствующий, подойдя к большому, во всю стену, экрану, сказал:

— Внимание! Антарктида и перспективы ее использования.

Название темы, дублируя слова председательствующего, белыми наклонными буквами прорезало середину экрана.

Некоторое время слышалось только покашливание. Кто начнет? Никифора подмывало первым бросить свою идею на экран, уже и слова вертелись на языке, но его опередил известный остряк Микола Макодзеб, который на сей раз был подчеркнуто серьезен, так что невозможно было понять, то ли он, по своему обыкновению, шутит, то ли действительно предлагает нечто стоящее:

— Предлагаю прорезать в толще льда туннели, залы, галереи самой разнообразной формы и величины, воссоздать там самые известные архитектурные сооружения от древности до наших дней, одним словом, соорудить КЭР — Континент экскурсий и развлечений!

Как только электронный преобразователь начал фиксировать на экране мысли Миколы, название темы поплыло вверх и остановилось под верхней кромкой. Там оно и оставалось на протяжении всего семинара, а текст провозглашаемой идеи стоял перед глазами присутствующих до следующего предложения. С экрана их переписывал так называемый аккумулятор идей, которым пользовались ученые из «аналитического циклотрона». Предложения так и сыпались:

— Использовать как холодильник для рыбы.

— Отправить лед на Луну.

— Перебросить на Марс.

— Сохранить статус-кво, чтобы не нарушить биосферу.

— Уровень Мирового океана понизился, целесообразно растопить весь лет Антарктиды.

«Растопить, растопить…» Только это слово и бросалось Никифору в глаза, только оно, казалось, и ложилось на черный экран: «Растопить, растопить…» И он заговорил, нервно дыша на серую сеточку своего электронного преобразователя:

— Антарктиду следует рассматривать в комплексе с магнитным полем Земли. Это поле создается неизвестной материей, залежи которой скрыты под толщей льда. Точка, где находится магнитный полюс…

Он бросил взгляд на черный экран. Что это? Там не его высказывание, а предыдущее: «Растопить весь лед Антарктиды…» В чем дело? Может быть, его преобразователь вышел из строя? Никифор окинул взглядом зал. Все сидят, не глядя в его сторону, ни одна голова не повернута к нему! И лицо обдало жаром. Надо же, и здесь тоже — игнорирование. Никто не хочет его слушать, аппарат отключен… Никифору хотелось закричать, бросить всем им в лицо что-нибудь оскорбительное, выплеснуть на все эти головы свою жгучую обиду. Но он только стиснул зубы и промолчал. Рука, в которой держал он трубку преобразователя, дернулась непроизвольно, провод оборвался. Он швырнул трубку под ноги и опрометью бросился к выходу. Никто из его товарищей не произнес ни звука, словно это был не он, а привидение, которого никто и не видел. И Микола… Он — тоже! Ну ничего, ничего, вы еще услышите о Никифоре Ярковом!

Он был возмущен до глубины души и так потрясен, что вместо того, чтобы подняться в ангар, погнал кабину лифта вниз и опомнился только где-то на километровой глубине. Добравшись наконец до своего «Электрона», никак не мог взять в толк, куда же лететь. Все стало ему безразлично. Включил аппарат, лишь бы только оторваться от земли. Долго летел над облаками, наконец увидел леса и луга и приземлился у каких-то кустов. Свой круглый летательный аппарат спрятал в зелени. Выбрался из него и пошел, вдыхая густой, настоянный на травах и на осенних листьях воздух, насыщенный всеми лесными запахами. Легко, хорошо. Раскинув руки, лег на землю. Упругие стебли пружинили под ним, обдавая душистым теплом. И сразу отлегло от сердца, все, что беспокоило, отдалилось, туманно замаячило где-то далеко-далеко на горизонте сознания. И как же тут великолепно! Лежать бы вот так вечность, вслушиваясь в неясные шорохи трав. Бежать, бежать на природу! Нет здесь никаких прописей: живи как хочешь, независимо ни от кого и ни от чего. Разве он не имеет права выбора? И кто скажет, что это худший вариант?

Клара села в геолодку у Карпат. Не останавливаясь ни на секунду, наполненный светом цилиндр подхватил пассажиров с движущейся платформы и помчался на юг. Устроившись на эластичном сиденье, которое сразу же приняло формы ее тела, девушка притронулась к сережке-транзистору, поблескивавшей в правом ухе, и зазвучала тихая музыка. Клара положила руки на колени и закрыла глаза. Хотелось вздремнуть. Бессмысленная выходка Никифора отравила ей весь отдых, настроение скверное, даже к родителям так и не заехала. Только на работе можно сбросить с сердца неприятную тяжесть, облегченно вздохнуть. Вот удивятся на Геомагнитной станции, что она так быстро вернулась! Надо было известить… А что, если выйти у древних пирамид послушать вечерний концерт? Говорят, очень торжественно и впечатляюще: пирамида освещается бледным серебристым светом, и таинственный голос провозглашает словно из глубины времен:

«Я, Пирамида великого фараона Хеопса, четыре тысячи лет вздымаюсь над Землей…» «Великий…» Смешно! Словно играли спектакль. Жестокий спектакль: человек утверждал свое «величие», проливая кровь других людей…

— Вам холодно? — спросил молодой худощавый мужчина и сел рядом. — Не включить ли обогреватель?

— Нет, благодарю, — покосилась на него Клара. Одернула на коленях юбку и сложила руки на груди, откровенно подчеркивая этим свое нежелание поддерживать разговор.

— А я подумал… Простите, быть может, вы хотите отдохнуть?

Он слегка склонил голову в ее сторону, и Клара заметила, что редкие его волосы имеют зеленоватый оттенок, глаза спокойные, кроткие, кажется желтоватые, голос какой-то сухой, как бы официальный.

— Нет, уже не хочу, — сдержанно сказала она и с досадой подумала: «Обязательно кто-нибудь пристанет…»

— Вы уже пользовались такой лодочкой?

— Нет, впервые.

— А далеко ли сейчас?

— В Антарктиду.

— По делу, конечно?

— Да, я там работаю.

«Нужно, наверно, и его о чем-нибудь спросить, — подумала Клара, — да зачем это мне?»

— А я на Космическую Пращу… Стартовый остров. Знаете, конечно?

— Слышала.

— Неужели не летали на Луну?

— Боюсь невесомости.