Владимир Михановский - Секрет двух полюсов Страница 5

Девушка сгорала от любопытства.

Добравшись домой, она села под торшер, достала записную книжку и с трудом, продираясь сквозь исчерканные слова, прочитала:

Разбегались галактики, тлели светила,Словно уголь в жаровне под жарким дыханьем,Было утро вселенной, и мир расширялся,И летели гонцы на восток и на запад,И на юг, и на север, и звездные зовыВдаль манили, и не было свету предела.Но одна только звездочка тихо грустила,Потому что, разумной, ей было известно,Что вселенная вскорости станет сжиматься,Словно мяч, из которого выпущен воздух.

Линда задумалась. Записная книжка упала на пол, но она не стала за ней нагибаться. Что он задумал, непутевый Арбен? Почему так рассердился, когда она упомянула Ньюмора? Ревнует? Чепуха. Арбен ведь знает, что она и Ньюмор – друзья детства, что между ними ничего не было, да и не могло быть, настолько они разные.

Хотелось есть, но Линда чувствовала себя настолько усталой и разбитой, что не было даже сил подняться, чтобы пойти на кухню и приготовить себе что-нибудь.

«Я чувствую себя совсем разбитой, сказала чашка, упав с тумбочки», – вспомнила Линда слова Ньюмора, которые тот произнес по поводу разбитой чашки саксонского фарфора.

Вот и сейчас она чувствовала себя такой же разбитой.

«Отдохну немного, потом встану и поем», – подумала она сквозь тяжелую дрему.

Она так и уснула в кресле. В эту ночь ей приснился лопнувший воздушный шарик. Шарик, из которого выпустили воздух, и он погиб.

Валы накатывались издалека. Казалось, они выбегали из-за линии горизонта, подсвеченной солнцем, которое только что опустилось в океан. Крохотный скалистый атолл дрожал от ударов. Арбен стоял, прислонившись к единственной пальме, оживлявшей красноватую почву. Ветер трепал серую куртку Арбена, торопливо перебирал вечнозеленые листья высоко над его головой и бежал дальше, в просторы Атлантики.

В однообразном движении волн было что-то успокаивающее. Так и стоял бы на каменистом клочке земли, наблюдая раскованную стихию. Хорошо, что на свете есть сферофильмы, позволяющие хотя бы на время оживить прошлое, пусть даже его маленькую частичку, молекулу. Что может быть лучше, чем забыть настоящее, полностью отключиться от него – пусть на часок – и не думать ни о чем, совершенно ни о чем…

Месяц блаженства кончился. Месяц, заранее отмеренный Ньюмором. Может, Ньюм ошибся и преуменьшил срок? Вряд ли. Ньюмор вообще ошибается редко. Неужели прошел уже целый месяц после памятного разговора с Линдой в парке? Тогда-то он ничего не боялся.

Впрочем, и теперь нет ничего страшного. Надо только быть смелым. Как это сказал Ньюмор? «Альва глуп, и обмануть его ничего не стоит. Надо только каждую минуту помнить об Альве – в этом весь фокус».

Арбен не сразу согласился на необычное предложение Ньюмора. Он долго колебался и сказал «да», когда жизнь сделалась совсем уж невыносимой. Опыты в отделе, которым Арбен руководил, уже долгое время не ладились. Он нервничал, и все валилось из рук. Со всех сторон надвигались неприятности, крупные и мелкие. Он сжег дорогостоящий интегратор и окончательно рассорился с шефом. Вообще оказалось, что старик Вильнертон настроен против него. Немногочисленные друзья Арбена говорили, что большинство его неприятностей – следствие собственного скверного характера. Сам Арбен вычитал в каком-то медицинском справочнике, что подчас на скверный характер сваливают то, что вызывается расстроенными нервами. Но когда он рассказал об этом Ньюмору, тот, как всегда, все обратил в шутку.

– Значит, ты предпочитаешь врачам медицинские справочники? – спросил он Арбена.

– Что же тут плохого?

– И лечишься по справочникам?

Арбен кивнул.

– В таком случае ты рискуешь умереть от опечатки! – захохотал Ньюмор.

– Какая разница, от чего умереть? – пожал плечами Арбен. Он явно кривил душой…

Может быть, правы были друзья, может быть, справочник – это, собственно, мало что меняло…

…В тропиках ночь наступает быстро. Еще минуту назад можно было свободно разобрать любой мелкий шрифт, и вот уже тени выползли из-за скал, перечеркнули лагуну, вытянулись, поглощая друг друга, и наконец сомкнулись. Из-за мыса показалась еле различимая пирога, и мириады фосфоресцирующих точек заплясали на волнах.

Через несколько мгновений призрачно засветилась панель, включенная автоматом. Из небытия, из мрака медленно выступили тени. Арбену показалось, что они сдвинулись больше, чем надо. Но он понимал, что просто комната слишком мала, стандартная комната стандартного дома: станет Уэстерн раскошеливаться на своих многочисленных служащих!..

Ствол пальмы оказался спинкой креста.

Арбен вздохнул как человек, которого разбудили. Он посмотрел на часы, хотя и так знал время: половина одиннадцатого.

Пожалуй, хорошо, что он отпросился у начальства и весь день не выходил из дому. Безопасней во всяком случае, хотя каждый день не станешь отпрашиваться. Итак, скоро закончится первый день нового существования.

Обстановка в комнате спартанской простотой напоминала кабину космического корабля четвертого класса: ничего лишнего. Но инженера Арбена она устраивала. Подвесная койка, письменный стол, чертежный комбайн, кресло – что еще надо? Зато из большого окна – правда, единственного – открывался великолепный вид на владения Уэстерна. Пейзаж был похож на картинку, виденную Арбеном в детстве. Кажется, это была иллюстрация к какому-то научно-фантастическому роману, писанному в дни, когда нога человека не ступила даже на Луну. Художник попытался представить будущий лунный город. Ему нечего было лететь на Луну: и на Земле, как выяснилось, оказалось достаточно места для фантастики, самой светлой и самой мрачной… Ажурные башни космосвязи, уходящие за облака, перемежались разноцветными куполами, в разные стороны бежали разноцветные ленты тротуаров, окаймленные светящимися линиями безопасности, над узкими полосками тротуаров нависали киберконструкции, рядом с которыми допотопные чудовища показались бы игрушками для младенца. А полигон для испытания белковых систем, выращенных компанией!

Когда-то любимым развлечением Арбена было – наблюдать из окна в подзорную трубу за головокружительными вольтами и пируэтами смешных уродцев, хотя он знал, что подобное занятие отнюдь не поощряется начальством.

Однажды Ньюмор зашел к Арбену в гости.

– Гляди, какой вид – прелесть! – сказал Арбен, когда Ньюмор подошел к окну. – Нравится? Урбанизация в последней степени.

Ньюм пожал плечами:

– Бред сумасшедшего кондитера.

И все-таки Арбен любил в свободное время глядеть из окна, правда, без подзорной трубы, которую давно забрали охранники, которые в борьбе за нравственность жильцов регулярно осуществляли обходы ведомственной территории.