Майк Резник - «Если», 2002 № 04 Страница 50

Вот теперь я окончательно понял картинку. Одного не понял: значит, в пространстве есть миллион одновременно действующих Солнечных систем и проколы наугад соединяют их?

Но мне не позволили разобраться с этим сомнением до конца.

— А теперь самое интересное! — заявил бывший бармен. — Сразу после Большого Взрыва поток времени был направлен на… на…

— На бесконечное множество точек пространства, — подсказал из-за компьютера Леша.

— Да и с равной силой. Но потом, когда пространство стало расползаться, а время — ветвиться, получилось, что на одни части пространства давит более мощный поток, а на другие вообще никакого давления нет. И пространство стало поворачиваться…

Бывший бармен достал еще один лист — там толстый поток приподнимал край рулона обоев, другой же край, лишенный подпорки, свисал.

— И в результате проколы дрейфуют! — с торжеством заявил он.

— То есть, допустим, вы входите в прокол, который замкнут на южном берегу Австралии, но если вы войдете в него через год — то вам придется выныривать из вод Тихого океана, — объяснил Фоменко.

— Только и дел? — удивился я. — Ну уж как-нибудь вынырну. А во времени они не дрейфуют?

— Теоретически это возможно! — обрадовался Леша. — Вы правильно мыслите. Я как раз собирался это посчитать.

Я не мыслил, я издевался. Но они не поняли.

— Вам теория Вовчика может показаться странной, — деликатно выразился Фоменко. — Но только эта теория — только она! — объясняет все парадоксы с проколами. Она работает, понимаете? Исходя из нее, ни один прокол не является постоянным, все они дрейфуют, исчезают, потом где-то появляются новые!

Он ткнул пальцем в самый край пространства-рулона, чтобы я уразумел, как поток времени проходит мимо края, впритирку.

— И местоположение всех этих проколов можно вычислить? — с большим сомнением спросил я.

— Я как раз пишу программу для расчета маршрутов, — совершенно не желая понимать моей иронии, ответил Леша. — Чтобы можно было совершить круг: войти, скажем, на Семеновских болотах, выйти в Японии шестого века, где-нибудь в Нара, оттуда перебраться в Китай, там войти — и выйти, допустим, в Праге в наше время. Энтропия пространства тоже имеет свои законы. У меня есть данные, чтобы рассчитать количество больших и малых проколов на единицу площади и вычертить графики их расположения.

— Есть еще петли, — добавил Фоменко. — Это когда в один прокол входят прямотекущее и обратное время. Вот как раз в Марселе — петля. Можно войти в восемнадцатый век, примерно в семидесятые годы, и выйти обратно в своем времени час спустя. Но с ними — темное дело. То появляются, то пропадают.

Машка собиралась в свадебное путешествие повезти меня в Париж и показать Лувр с Версалем. Сейчас я понял, что мы поедем в какую-нибудь другую сторону.

— Теория замечательная, — сказал я. — Ну а доказательства есть?

— Вот доказательство, — тут Вовчик ткнул пальцем в таз с трубками. — Я же сказал: модель действующая. Сейчас насос включу.

— Какой насос? — я почему-то первым делом подумал о потоках времени, а перекачка их при помощи насоса — как раз то, до чего вот-вот додумаются мои трое безумцев.

— Обыкновенный, водяной. Вот мы сейчас включим модель, из трубок пойдет вода, из толстых струя будет толще, из тонких — тоньше, — заворковал бывший бармен, — и на струи мы положим пространство…

Он достал из-за дивана полупрозрачный рулончик из какого-то пластика, весь в больших и маленьких дырках.

— Да я все понял!

— Точно понял?

— Абсолютно!

— А вот теперь, когда вы поняли основной принцип, мы можем поговорить об экспедиции, — спокойно и весомо произнес Фоменко. И я вспомнил, зачем сюда, собственно, явился.

Если эти трое безумцев считают свою теорию достаточным основанием для спонсорской помощи… Ну и ладно! Буду четвертым. Тем более, что это — единственный шанс.

— Охотно.

— Ближайший прокол у нас на Семеновских болотах. Там пятно белого тумана.

— А что, бывают другие?

— Бывают, — сказал бывший бармен. — Есть еще багровый туман. Но у нас ближайшее — белое.

— Это куда кидали консервную банку? — вспомнил я.

— Мы отвезем вас на Семеновские болота и покажем, как это все выглядит. Чтобы вы поняли — это не бред, не шизофрения, не галлюцинации… — очевидно, Фоменко в роли Грядущего наслушался довольно конкретных диагнозов.

— Хорошо, едем. Как насчет завтрашнего дня?

— Да ты хоть представляешь себе, где эти болота?! — вдруг завопил бывший бармен.

— Понятия не имею. Но транспорт я беру на себя. Вы только скажите, где тут у вас можно заказать микроавтобус.

— Заказать?.. Микроавтобус?.. — переспросил Фоменко.

Я понял, что и без проекта «Янус» провалился в недалекое прошлое.

В конце концов договорились ехать на старом, но вполне надежном «газике», но не завтра, а послезавтра, в субботу. Мне растолковали, где на базаре продаются резиновые сапоги. И, условившись о месте встречи, я покинул этот невероятный чердак.

Машка спала. Я разбудил ее, рассказал про действующую модель мироздания и велел собираться на рынок за резиновыми сапогами. Она очень развеселилась — такой обуви у нее еще не было.

— Машка, помнишь, мы фильм на видике смотрели, французский? — спросил я. — Старый, еще восьмидесятых. Там играл такой здоровый дядька, а фильм мне понравился.

— Это имеет отношение к маршрутам? — удивилась она.

— Самое прямое… Как звали актера?

— Жерар Депардье.

— Тогда можешь радоваться. Одним из участников экспедиции будет Жерар Депардье.

— А он еще жив?

— Жив, жив! — заорал я. — Еще как жив! Он действующую модель времени и пространства построил! Не оскудела талантами земля русская!..

По-моему, в этот миг Машка впервые задумалась о целесообразности нашего брака…

Философ проснулся за долю секунды до того, как услышал первый выстрел.

Ни удивления, ни тем более страха далекая перестрелка у него не вызвала. Похоже, он был готов к такому повороту событий.

Быстро поднявшись, философ сунул свой замотанный в серое полотенце ящик за матицу, а из сена вытащил странную одежонку. Это был длинный жилет, оснащенный множеством карманов. Некоторые были пусты — те, что предназначались для автоматных рожков и обойм с патронами, и карман на спине для противотанковой гранаты. Но кинжал слева у плеча имелся, бинокль спереди и фонарик в правом кармане — тоже. Снабженный патроном для одного выстрела нож, который пристегивается к левой голени, отсутствовал, однако саперная лопатка в аккуратном чехольчике была пристегнута к поясу; оставалось только надеть этот пояс поверх холщовых портов и рубахи. Затем из сена были добыты крепкие башмаки, в которых сидеть на паперти как-то неприлично, однако ходить по лесу — в самый раз. Философ влез в жилет и несколько раз подпрыгнул — убедиться, что снаряжение не звякает. Все это он проделал неторопливо, с привычной и отработанной скоростью.