Михаил Кликин - Личный враг Бога Страница 50

– Занятная история, – пробормотал Епископ. – Но меня больше интересуют гномы. Они появляются здесь?

– Очень редко, господин. – Боров вновь потупился. – Реже, чем Двуживущие.

– Может, их можно найти в пещерах Утеса?

– Может быть, господин. Но мы уже давно не ходим на тот берег Кружной Реки. Никто из нас не желает получить Плач.

– Плач, плач… – пробурчал маг. – Чего только не услышишь.

– А про талисман в вашей деревне знают что-нибудь? – спросил Глеб. – Про Глаз Й'0рха?

Боров вздрогнул, испуганно оглянулся на дверь, выглянул в окно.

– Не называйте это имя, господин. Демон чует, когда его зовут.

– Значит, ты что-то слышал?

– Я ничего не знаю ни о каком талисмане. Но имя зверя из легенд у нас не произносят вслух. Тем более перед приходом ночи. Не называйте имя демона. А сейчас, извините, я должен идти. Когда потребуюсь, просто крикните.

Хозяин поднялся, еще раз выглянул в окно и скрылся за завешенной шторой дверью.

– Похоже, ты его окончательно напугал, – задумчиво произнес Епископ. – О странных вещах рассказывают в диких землях.

– Да уж, – бодро отозвался Глеб. – Страннее некуда. Завтра пойдем посмотрим, что же это за Утес такой. А если повезет, то, может, даже услышим Плач.

Епископ не улыбнулся. Он негромко сказал:

– Знаешь, теперь мне кажется, что тот оборванец тебя не обманул. Глаз Й'0р… – маг запнулся, кашлянул, чтобы скрыть заминку, – талисман где-то неподалеку.

– Рад слышать.

Потом друзья еще долго сидели возле открытого огня очага. Пили пиво, доедали то, что еще не доели, негромко разговаривали. Когда окончательно стемнело, появился Боров-Парот. Он поставил перед гостями зажженную толстую свечу, затем вышел на улицу, захлопал ставнями. Вернувшись, запер за собой дверь. Через шлюз кухни проследовал в свою половину дома, принес стопку белья, долго возился в комнатах-каморках, застилая постели. Так долго, что его старания можно было принять за намек – пора, мол, гостям укладываться. Но Епископ и Глеб все беседовали, беседовали – уже и стол опустел, и угли в очаге стали меркнуть…

Стояла глубокая ночь. Сонный Боров еще несколько раз выглядывал из-за шторы и вновь прятался. Свеча почти догорела. И, когда друзья собрались было наконец-то разойтись по своим кельям, вдруг раздался этот звук.

Тихий плач, негромкий, но ясный, проник сквозь прочные стены, запертые двери и закрытые ставни. Товарищи вздрогнули и переглянулись.

– Слышишь? – прошептал Глеб.

Маг молча кивнул.

Плач то усиливался, то стихал. И слышалось в нем безграничное одиночество, печаль и бессилие. Скорбные звуки ввергали в уныние и наводили страх.

– Ветер, – неуверенно произнес Епископ.

– А может, волк?..

На кухне, отделенный от друзей занавеской и неплотно прикрытой дверью, застыл в нелепой позе толстый Боров. Он был одет в длинную ночную рубашку, но на его помятом лице не осталось и следа сонливости. Хозяин заведения, трепеща, напряженно вслушивался в тихие звуки Плача.

«Странник был прав, – шептал про себя Парот. – Странник был прав. Плачущий Человек вернулся… Но который из них? Тот худой с посохом или молодой воин с мечом?»

Глава 15

Иван ждал у подъезда, как и было договорено. Он сидел на скамейке и грыз семечки.

– Привет, —сказал Глеб, незаметно приблизившись к товарищу со спины.

Иван обернулся, расплылся в улыбке:

– Ха! Здорово, Глеб. Что-то ты к нам не спешил заглядывать.

– Так уж получилось.

– Ну, ладно. Сначала сделаем дело, а поговорим потом. Готов?

– Конечно.

– Пошли…

Иван рывком поднялся со скамьи, отряхнул с колен шелуху и быстро зашагал по направлению к автобусной остановке. На плече у него болталась черная спортивная сумка, было видно, что в ней ничего нет. Или почти ничего…

Народу на остановке было много. Когда подошел автобус, товарищи с трудом протиснулись в салон.

– Нам до конца, – сказал Иван. Глеб кивнул, давая понять, что услышал.

Через четыре остановки в динамиках неразборчиво прохрипело: «Завод!», с шипением разошлись гармошки дверей, и обеспокоенные пассажиры заторопились на свободу, толкаясь и привычно переругиваясь. Сразу стало свободней.

«Следующая – Университет», – объявил водитель, и автобус тронулся дальше.

Иван что-то негромко мурлыкал себе под нос. Глеб молчал и смотрел в грязное окно. На какое-то мгновение ему вдруг показалось, что движение автобуса – лишь иллюзия, создаваемая бегущими мимо деревьями, домами, светофорами и бетонными столбами. Двигалась дорога, а не автобус. Эффект перрона и трогающегося поезда…

Автобус подпрыгнул на ухабе, и все встало на свои места.

Утром вдруг хлынул дождь.

Крестьяне радовались щедрому дару небес, столь необычному в это время года, на этих сухих, недалеких от безводных пустынь землях.

Выбежали под ливень полуголые ребятишки, заскакали босиком по лужам, запрыгали, затопали по воде, взметая тучи брызг. Степенно вышли на улицу взрослые, подняли лица к хмурому небу, прикрыли глаза, наслаждаясь упругими ударами капель, упиваясь бегущими по коже ручейками. Старики и старухи, не усидев дома, кутаясь в теплое, прятались под навесами, под карнизами, под деревьями, но, не утерпев, тянули под тугие струи свои иссушенные руки и ловили дождь в пригоршни, подносили к лицу, вдыхали запах, омывали морщины, смачивали бледные губы и уже не обращали внимания на то, что вода затекает в рукава, одежда намокает, тяжелеет…

Разбрелась по улицам домашняя птица. Мокрые куры разгребают размякшую почву, довольные петухи позабыли про вечные распри и бок о бок со своими недавними недругами роются в земле, извлекая жирных червей. Расстелив крылья по грязи, ходят самовлюбленные гусаки. Утки – те совсем сошли с ума – кряхтят, крякают, верещат.

Вместе с мальчишками носятся по лужам деревенские псы. Длинные языки вывалились меж зубов, шерсть налипла на ребра, хвосты бешено крутятся из стороны в сторону. Гавкают, покусывают играючи босые икры визжащих детей.

Крестьяне спешно выгоняют скотину под дождь, веря в старую примету, что омытых небесной влагой животных потом целый год никакая хворь не возьмет. Кругом мычат коровы, коротко мекают козы. Свиньи валятся в самую грязь, лежа роют землю рылом, грызут камни, чавкают. Овцы сбились в испуганное стадо, дрожат, шарахаются от людей, собак, животных. Лошади поднимают морды к небу и всхрапывают, раздувая бархатные ноздри.

Кругом шум, веселье. Дождь пришел!

По напоенной до предела земле бегут ручьи. Пыль смыта с лугов, вечно серая трава вдруг заблистала зеленой свежестью.

И уже видны разрывы в тучах. Вот-вот появится солнце, дунет ветер, пронесется над лужами. А когда там следующий ливень? Дожить бы…