Сергей Снегов - Диктатор Страница 51

Записываю беседу Гамова с гостями по памяти. И хоть не поручусь за отдельные слова, смысл передаю точно.

БИБЕР. Господин диктатор, ваше определение войны…

ФАЛЬК (с негодованием прерывает философа). Чёрт знает, что такое! Вы же герой, диктатор! От кого угодно. Но от вас? Нет!

БИБЕР (погодил, не скажет ли Фальк чего-либо вразумительней, но тот выкрикнул и замолчал, лишь гневно таращил на Гамова красивые, почти синего белка, глаза — они выразительней слов передавали настроение. Насколько на бумаге этот человек был по-своему, по-тяжеловесному, красноречив, настолько же косноязычен в речи. Впрочем, смысл его речей был ясен по выкрикам). Я продолжаю, диктатор. Ваше определение войн как самого тяжкого из преступлений перед человечеством…

ГАМОВ. Поправляю, философ: не войн, а войны.

БИБЕР. Это имеет значение — войны или война? Единственное или множественное число?

ГАМОВ. Решающее значение.

БИБЕР. Что именно решает?

ГАМОВ. Не хочу равнять прошлые войны с нынешней. Именно о войне, которая идёт сегодня, утверждаю, что она величайшее преступление людей перед людьми.

ФАЛЬК (взрывается). Всё понял! Вы притворяетесь пацифистом.

ГАМОВ. Почему притворяюсь?

ФАЛЬК. Потому! Ясно?

ГАМОВ. Не ясно.

ФАЛЬК. Вы же кто, Гамов! Это я вам говорю. Можете мне поверить. В окружении!.. Маленьким отрядом в осколки полковника Парпа! Я же его лично знаю. Это пупырь!

ГАМОВ. Простите, что такое пупырь?

ФАЛЬК. Как — что такое? Пупырь — это пупырь! Пупырь и всё! А дальше? А дальше, я спрашиваю? С одной дивизией на армию — и всю армию!.. И не герой? А в Адане? Кучка товарищей и мигом переарестовать всё правительство! Геройство же! В Клуре никто на такое не решится, а пора. Никудышное у нас правительство, можете мне поверить. Как же вы не герой?

ГАМОВ. Не смею спорить.

ФАЛЬК. И не разрешу! Другого такого нет! Это я вам точно. И на тебе — декларация! Как это вытерпеть? Отвечайте прямо и бесстрашно — как это вытерпеть?

ГАМОВ. Отвечаю прямо и бесстрашно: придётся терпеть.

ФАЛЬК. Тогда молчу. Слова от меня не услышите!

Бибер перехватывает эстафету, брошенную его товарищем. Он знает, что писатель долго молчать не сможет. Слова в Фальке — когда он в озарении, естественно, а сейчас оно на него находит приступами — быстро рождаются, вспучиваются внутри и неудержимо исторгаются наружу. Бибер стремится до новой спазмы фальковского озарения хотя бы поставить на обзор некоторые срочные проблемы фундаментальной философии, за прошедшие тысячелетия ещё не решённые.

БИБЕР. Итак, война, которая ныне разгорелась в мире, — общечеловеческое преступление. И вы не хотите её равнять с прежними войнами. Значит ли это, что прежние войны не относятся к преступным?

ГАМОВ. Вопрос непростой. И ответить в двоичном коде — «да», «нет» — не могу. Видимо, от проблемы войны нельзя отмахиваться, а надо вдуматься в её сущность.

БИБЕР. Отлично! Категория сущности — важнейшая в той философской концепции, которую я имею честь представлять в науке. Будем анализировать сущность войны. Но сперва предварительный вопрос. Не кажется ли вам, что в «Декларации о войне» вы не анализировали её сущность, а отмахнулись от анализа бранью? Ибо назвать войну преступлением…

ГАМОВ. Это и значит определить её сущность.

БИБЕР (подчёркивая интонацией, что он не думает этого). Вероятно, я просто не разбираюсь в том, что надо называть преступлением.

ГАМОВ (непреклонно). Очень возможно, что и не разбираетесь.

БИБЕР. Тогда начнём с того, что продефинируем понятие преступления.

ГАМОВ. Дефинируйте.

БИБЕР. Философски преступление есть понятие неоднозначное. То, что в одном случае является преступлением, в другом может рассматриваться как законный поступок. Но, во всяком случае, преступлением можно назвать акт, в котором присутствуют два момента: во-первых, злая воля, действующая по своей прихоти и ради своей личной цели; во-вторых, наличие объективных условий, при которых тех же целей можно было бы добиться более мягким способом. Конечно, это не точная дефиниция, а, так сказать, общий очерк, небольшой философский рисунок…

ГАМОВ. Принимаю. Итак, преступление — это поступок, который вовсе не вызван неизбежностью объективных условий, а создан чьей-то злой волей. Эта злая воля и явится причиной преступления. Задавайте дальше вопросы, господин философ.

БИБЕР. Придерживаясь принятой дефиниции… Вы не всякую войну считаете преступлением? В смысле — не всякое убийство?

ГАМОВ. Да, не всякую войну и не всякое убийство можно считать преступлением. На мой дом напали вражеские солдаты, один направил на моего ребёнка штык. Убить этого солдата — не преступление. Ибо в защите ребёнка нет моей злой воли, и мной командует неизбежность: только таким поступком я могу спасти ребёнка.

БИБЕР. Но солдат, убивающий ребёнка, совершает этот поступок по своей злой воле, и им не командует безвыходность, правда? Он ведь мог направить свой штык на вооружённого отца, а не на ребёнка. И тогда это было бы не преступление, а схватка воюющих солдат. Вы согласны?

ГАМОВ. В принципе — да.

БИБЕР. Перейдём теперь от частных человеческих поступков к общим категориям. Вы сказали, что прежние войны…

ГАМОВ. Совершенно верно. Всякая война несла несчастья, горе и слёзы какой-то части людей. Война неотделима от разорения и страданий. Но назвать всякую войну преступной не берусь. Были и преступные войны — захватнические, по воле злых правителей, по религиозному или националистическому исступлению. Но были и войны освободительные, восстания против угнетателей. Войны ради спасения… Разве можно дефинировать их как преступления? Для них точней подходят другие эпитеты — благородные, героические, нравственные!..

ФАЛЬК (в приступе нового наития). Слышу речь не мальчика, но мужа! Героические!.. Благородство и отважность!.. Все мы солдаты. Все!

БИБЕР (с досадой). Дорогой Арнольд, вы сами ни разу не выступали в роли благородного и отважного солдата.

ФАЛЬК. Почему? Живу в дрянной стране, уже тридцать лет ни с кем не воюем. Танцы вместо маршей! Носовые платки в карманах вместо импульсаторов! Как жить хорошему человеку? Как жить, спрашиваю?

ПЕАНО (ослепительно улыбается). Попросились бы добровольцем.

ФАЛЬК. А то нет! Просился же! Маршал Ваксель, великая солдатская душа — к нему. Нет, сказал, вы нужней словом, а не мечом. Вибраторами не владеете, в электроорудиях не разбираетесь. Я электричества не терплю, жуткая вещь! Диктатор, возьмите! Я бы у вас повоевал.

ГОНСАЛЕС (зловеще). Мы после войны всех военных будем судить. Добровольцев в первую голову.

ФАЛЬК. В голову не нужно! Не уеду, пока не отступитесь. Что такое, спрашиваю? Солдату платите за геройство золотом. А на весь мир объявили: война — преступление. Либо геройство. Либо преступление! Орест, вы поняли? Учёный, но ведь тоже ногу сломили на декларации, признавайтесь.

БИБЕР. Мы с вами, Арнольд, для того и приехали, чтобы прояснить тёмные места. А что до вашего вопроса, то нам могут ответить, что иное большое преступление можно осуществить посредством серии частных героических актов. Воротимся к проблеме современной войны. Итак, огульно называть преступными все прошлые войны вы не хотите, ибо среди них были и законные, и справедливые. И даже благородные. Я верно излагаю вашу мысль?

ГАМОВ. Верно.

БИБЕР. А современную войну, в которой вы проявили себя таким выдающимся полководцем, вы считаете преступной. Так вы провозгласили в своей «Декларации о войне». Верно?

ГАМОВ. Уж чего верней!

БИБЕР. Но почему именно эта война — преступление? Где доказательства? Любое обвинение без доказательств либо поклёп, либо ругань!

Профессор философии Орест Бибер победно оглядел нас всех. Он думал, что уже взял верх в споре. Мне стало весело. Я не соглашался с Гамовым, не признал себя ни военным преступником, ни иного типа злодеем. Но одно уже было в тот момент ясно: сошлись два борца разного веса. Итог схватки не вызывал сомнений.

ГАМОВ. Господин философ, вы задали мне вопрос, но раньше ответьте на мой. Какова причина нынешней войны?

БИБЕР. В смысле — что вызвало войну?

ГАМОВ. Да, именно в этом смысле.

БИБЕР. Причин было много. Прежние мыслители считали, что у каждого действия есть лишь одна вызывающая его причина. Современная философия отказалась от такой примитивной каузальности. В смысле: кауза — это причина, такая терминология. Мы предпочитаем говорить не о причинах, а о факторах, коллективно создающих данное явление.

ГАМОВ. Пусть факторы. Называйте факторы, вызвавшие войну.

БИБЕР. О, их очень много.