Сергей Лукьяненко - Осенние визиты Страница 51

— Оружия нет, — сообщил Шедченко охранникам.

— Сами видим, — беззлобно отозвался один из них. Крепкие нервы у ребят. Старшего их только что шлепнули, а они ничего… держатся.

— Проводите посетителя, — помощник достал пачку «Кента», закурил. Взгляд у него был усталый, не рассчитывал явно парень в двенадцатом часу болтаться на работе.

Вслед за охранниками Шедченко прошел по коридору. В открытую дверь был виден кабинет, уютный, выдержанный в каком-то древнем стиле советских времен. Никаких компьютеров, зеленая лампа на столе, простенький телефон…

— Входите, входите, — негромко позвали из кабинета. Шедченко сделал шаг — охранники остались за спиной, и посмотрел на Хайретдинова. Депутат сидел в кресле, крутя в руках стакан с водой. Посмотрел на него — мимолетно — и опустил глаза.

Кажется, он его когда-то видел… Российское телевидение любит транслировать думские скандалы.

— Шедченко. Николай Иванович. Полковник, — отрывисто сказал Хайретдинов. — Так?

— Так, — он сглотнул комок. — Именно Шедченко.

— Не ожидал… признаться. Зовите меня Визирь.

— Видимо, мы оба остались в одиночестве, — негромко произнес Шедченко.

— Н-да? И что же стало с вашим… гостем?

— Он ошибся. Он переоценил… доброту.

— Как неожиданно, — с легким интересом сказал Визирь. — Спасибо. Я узнал бы это чуть позже, но порой и час важен.

— Порой важна даже минута.

— Вы садитесь, садитесь, Николай. Разговор долгий будет. Так?

Покосившись на охранников, словно приросших к порогу, Шедченко сел.

— Что же привело вас ко мне?

— Вы единственный, кого я смог найти, — честно сказал Шедченко. — Остальными овладела тяга к перемене мест.

— Игра в разгаре, чего ж тут удивляться? Как я понимаю, вы остались в одиночестве, и в споре больше не участвуете. Так?

— Не совсем…

Визирь нахмурился, и Шедченко показалось, что охранники напряглись.

— Я хотел бы узнать вашу… политическую платформу, — быстро сказал он.

— А, так? Бывало, бывало…

— Простите? — настало очередь Шедченко удивиться.

— Ну, в прошлые разы… А! — Визирь засмеялся. — Очевидно, вы не совсем в курсе?

— В курсе чего?

— Мне интересно услышать версию вашего недавнего гостя… но это — если поладим. Итак, моя платформа… — Визирь отставил стакан, с хрустом сцепил пухлые пальцы. — Лишь сильная власть, сильное государство способно защитить рядовых граждан. Лишь великая страна способна остановить кровопролитие на окраинах, прекратить разбазаривание национальных богатств. Не считайте это коммунистической идеологией — я не очень-то к ней склонен. Власть — вот чего нам не хватает. Сильная Власть… но не властная Сила — вы понимаете?

— Да. Наверное, — Шедченко тщетно пытался поймать его взгляд. — А национальные вопросы?

— Надеюсь, вы понимаете, — с иронией сказал Визирь, — что для меня нет иного выхода, кроме интернационализма. Если вас не покоробит эта аналогия — как для Иосифа Виссарионовича.

Шедченко покачал головой.

— Рискованный пример в наши дни. Сталин — как интернационалист…

— Что ты знаешь о Вожде, дорогой! — голос Визиря поднялся… и неуловимо сменился его акцент. Шедченко даже вздрогнул от карикатурной узнаваемости. Визирь рассмеялся. Продолжил прежним тоном: — Легко судить сейчас. Но не суди — и не судим будешь.

— Насколько я могу верить вашим декларациям?

— А насколько я могу верить твоему визиту?

— Вы можете проверить — к утру. Так ведь?

— Так. А ты можешь только поверить.

Шедченко кивнул. Да, только поверить. Да, встать на ту сторону, на которую позволят встать.

Лишь бы девушка с обжигающим светом в глазах не осталась последней в этой игре…

— Я вынужден верить вам.

7

Утро вползало в купе… или это поезд вползал в утро. Ярослав лежал на верхней полке, глядя в решетку потолка. Никакой головной боли… секс — отличный антидот от похмельного синдрома.

— Я вас навсегда запомню, — пообещала Тоня. — Особенно тебя…

Слава развел руками, как бы отвергая незаслуженный комплимент.

— Хочешь вина?

— Что ты! Меня муж поедом ест за это! — Тоня хихикнула, признавая всю нелепость повода. — И так «орбит» жую, чтобы запах отбить…

— Специальные таблетки есть, — заметил Слава. — «Антиполицай».

— У тебя с собой?

— Нет.

— Жаль.

Она явно не стеснялась вчерашнего. Сидела полуодетая, укладывая волосы строгой, «учительской» прической. Ярослав подумал, что через полчаса, при подходе к Саратову, Тоня уже преобразится. Будет спокойной и серьезной — верная жена для мужа и занудливая учительница для школьников. Словно два разных человека. Все мы разные — ночью и днем.

Может, потому он всегда любил сумерки…

— А в общем, у нас еще есть немного времени, — задумчиво сказал его двойник. Тоня аж тонко взвизгнула от наигранного возмущения.

— Нет-нет-нет! Меня муж встречает, понимаешь? Он ревнивый!

— Бедненький… — вздохнул Визитер.

— Славик, вы, писатели, все такие?

— Ага, — серьезным тоном подтвердил двойник. — Понимаешь, когда пишешь — нельзя сексом заниматься. Чтобы не терять творческую энергию.

— Бедненькие… Ярик, а ты меньше пишешь, да?

— Я в детстве болел много, — с некоторым усилием заставил он себя отозваться.

— Бедненький мой, — Тоня привстала, быстро чмокнула его в губы. — Все равно, и ты хороший.

— Спасибо.

— Не куксись! — Тоня продолжила одеваться. — Я теперь везде буду ваши книжки искать. И мужу почитать дам, вот будет смешно, если ему понравится…

Ярослав закрыл глаза. Тоня еще долго стрекотала, переключив все внимание на Славу, и он был благодарен Визитеру за охотность ответов.

Кто из них настоящий, а кто — копия? Кто более адаптирован, лишен комплексов и сомнений? Кто настоящий писатель, а кто — халтурщик от литературы?

…Она заранее вышла в тамбур, и Ярослав помог ей донести чемодан. Проводник, покуривающий какие-то невыносимо вонючие сигареты, быстро и хитро подмигнул ему. Ярослав сделал вид, что не заметил этого.

— Все-все-все, — Тоня отобрала чемодан. — Убегай, — покосилась на проводника, но все же поцеловала Ярослава. — Будь повеселее, Ярик! Ладно?

— Я постараюсь.

— Ну и молодец, — она качнула головой — и словно преобразилась. Стала строгой и собранной. Ярослав даже залюбовался этим мигом — переходом от веселой девчонки без тени комплексов к серьезной «мужниной жене».

— Прощай, Тоня, — сказал он. — Удачи тебе.