Владимир Брагин - Искатель утраченного тысячелетия Страница 51

Таксист вопросительно смотрел на меня.

– Я раздумываю, – медленно начал я, – не поселиться ли мне в Славске. Как-никак, а надо писать сценарий. И лучше не в Москве, а здесь – спокойно… Решено! Я поселюсь в вашем доме.

– Меньше чем на год не сдам.

– Согласен.

– Оформить надо соглашение и деньги внести.

– Хорошо.

– Когда переедете?

– У меня в Москве есть кое-какие дела. Ключи от квартиры надо передать родным… И еще привезти сюда кота: я не могу надолго оставлять его у других людей. Через неделю приеду.

– Ну, вам виднее.

– Что ж, Эдуард Кузьмич, прощайте. Извините за беспокойство. Значит, в фильме вашего деда доктора Климова не буду касаться. А вот на память об этой… нашей встрече уступите мне флейту.

– Как – уступить?

– Продайте.

– Что ж, это можно, – согласился Эдуард Кузьмич. – Что ж, флейту продам. Но раз на память инструмент покупаете, так очень не торгуйтесь, не скупитесь на цену. Сейчас принесу.

И таксист ушел.

Я остался в бывшей приемной доктора Климова. Как хотелось мне сразу ж начать стучать по всем стенкам этого дома! Сомнений нет: в этом забытом, запущенном доме доктор, по прозвищу Обойщик, который дружил с Рамо Лореном, спрятал… А что спрятал? И где?

В комнате по-прежнему остро пахло мышиным пометом и антоновскими яблоками. Ящики с яблоками совсем загромоздили всю комнату. Вот-вот надвинутся и вытеснят меня с табуретки прочь из дома на ветхое крыльцо… И глубокая жалость к странному доктору охватила меня.

Какие колеса жизни раздавили этого странного доктора с флейтой француза?

Скорей бы вернулся Эдуард Кузьмич с флейтой! Уйти бы отсюда побыстрей… И зачем, собственно, мне эта флейта?..

– А вот и я! – воскликнул Эдуард Кузьмич. – Чертова банка закатилась куда-то. Едва нашел.

– Какая банка?

– Жестяная. Ведь флейту доктор в банке жестяной закопал. Получайте этот предмет себе на память… Порядок!

Эдуард Кузьмич стал вытирать крышку жестяной ржавой банки, самой обыкновенной банки из-под монпансье.

– Спасибо, – сказал я и положил на стол деньги.

С тяжелым чувством вышел я из дома доктора Климова, унося с собой банку с флейтой.

Часть восьмая

РАЗГАДКА ШИФРА

ЧЕТЫРЕХДНЕВНЫЕ ПОИСКИ

День первый. Я и кот осматриваем домик

Мой кот, старый Топ, поблескивая глазами, бродит из комнаты в комнату, обходит старые матрацы, из которых торчат пружины, ломберные и угловые столики, просторные кресла. Кот ходит, нюхает, деловито присматривается… И вдруг подбегает ко мне.

«Ах, ты еще не взялся за работу…» – с настороженным вниманием он смотрит на меня снизу вверх.

Мне становится неловко перед котом.

Итак, Топ, мы начинаем! Посмотрим прежде всего, как расположены комнаты.

Иду в прихожую. Кот доволен и следует за мной по пятам.

Маленькая прихожая. На вешалке висит брезентовый плащ старинного покроя, в углу – палка с серебряным набалдашником. В прихожей две двери; одна прямо – в маленькую гостиную, здесь, видно, пациенты ждали, когда доктор их попросит к себе в кабинет, другая дверь из прихожей – в знакомую мне комнату, где был кабинет доктора. Здесь и теперь стоит диван с помятым кожаным сиденьем и потертой спинкой и шкаф. А в нем за стеклом – деревянный стетоскоп и много медицинских книг. Ящики с яблоками увезены, но запах антоновских яблок, смешанный с запахом куриного помета, еще не ушел. В маленькой гостиной мягкие плюшевые кресла, стол, покрытый бархатной скатертью, старенькое фортепьяно с двумя свечами. Из гостиной две двери, одна – в маленькую спальню, другая в столовую. Из столовой ступеньки идут в кухню. Только окна гостиной глядят на улицу, а окна всех других комнат – в сад.

Домик как домик, в обстановке ничего примечательного.

Но всюду, во всех комнатах, кроме кабинета, творится на стенах какая-то несуразица. В одних местах обои сорваны и видна штукатурка, в других местах штукатурка отвалилась и видны неправильные ромбы, образованные дранкой, по которой наносился раствор, в третьих местах выглядывает тес. А еще кое-где обнаженные бревна, между которыми торчит пакля: ею проконопачены были пазы меж бревен.

Да! Недаром хозяину дома дали прозвание Обойщик.

– Кот! Топ! Слышишь, как шумит сад? Осенний вечер давно наступил.

А сад уже ошалел, предчувствуя близость зимы: шумит и шумит и кутается в мокрый влажный туман. Нора! Пора спать. Топ!

День второй. Стук-стук!

«Ты же мне всех мышей разгонишь… Стучишь! Стушь по стенам…» – заявляет мне кот.

Он шипит, негодует, ходит из комнаты в комнату. Мои стуки сбили его с толку: зачем этот стук и шум?

Прекращаю на минуту выстукивание стены. Наливаю коту в блюдечко молоко. Он лакает, но все время укоризненно поглядывает на меня.

– Пойми, Топ, – виновато говорю я, – я жду ответа от стен: где в них – под обоями или под штукатуркой – доктор, прозванный Обойщиком, что-то прятал.

Я продолжаю. Проходит день. Я стучу… стучу… И вдруг мне приходит в голову мысль: а что, если я сорву обои и еще, пожалуй, буду отбивать штукатурку?

Может быть, что-то спрятано и под штукатуркой. Не беда – потом вновь оклею и оштукатурю.

Надо купить рулоны обоев. И еще у маляров приобрести штукатурную лопатку-«кельму», толстый нож и «сокол». С него буду сбрасывать раствор на стену.

Сказано – сделано. Пошел в магазин, разыскал маляров. Вернулся поздно. Устал.

…Тускло горит под потолком запыленная электрическая лампочка. Но я все рву обои, стучу по стенке, а потом выламываю штукатурку.

Тянется ночь. Шумит за окном сад. Надо бы договориться с садом: ведь после осени и зимы у него будет и весна и лето. И ни к чему шуметь ему, бедовать за окнами и за стеной так без конца, без передышки… А я вот, как ни крути, не нашел еще тайны француза Рамо в стенах этого домика. Стены молчат… А сад за стеной все говорит, горюет, горюет.

Вдруг кот настораживается. За окном в саду какой-то странный шорох. Прислушиваюсь. Подбегаю к окну. Слышу чьи-то удаляющиеся шаги. Резко распахиваю окно:

– Кто там?

Молчание. Тишина. Но чувствую: из глубины осеннего шумящего сада кто-то за мной подглядывает.

Этого еще недоставало!

День третий. Рву… Ломаю… Стучу…

Уже сорвал обои, взломал всю штукатурку в кабинете доктора… Ничего не нашел. Принимаюсь за срывание обоев и взлом штукатурки в той комнате, которая была когдато маленькой гостиной доктора Климова.

Рву… Ломаю… Стучу… Рву… Стучу.

Вдруг неожиданный резкий звонок.

– Хотите под шелк, хотите накатом, а двери под дуб разделаем, – не входя в дом, говорит мне молодой маляр. – Зачем вы, гражданин, маетесь? Вам до нашего малярного дела не дойти. Каждый советский гражданин должен свое дело исполнять.