Сергей Синякин - Пространство для человечества Страница 51

13 августа сорокового года

Наконец-то получил возможность писать.

Из лагеря я ушел пятнадцатого мая, значит, сейчас, судя по зарубкам на палке, которые я делал каждый вечер, тринадцатое августа. Это чувствуется, все вокруг постепенно желтеет, исчезли комары.

Помню первый день побега. Одна мысль: где спрятаться, где поспать в безопасности? Погони из лагеря не очень боялся, но и открыто остаться ночевать в лауне было страшно. Уже в сумерках я нашел какую-то яму, внутренняя сторона ее была плотно овита веревками. Только через некоторое время я понял, что наткнулся на нору земляного паука. На мое счастье, хозяина не было дома. Я залез в нору и внимательно исследовал ее. Судя по обвалившейся кое-где земле, паук навсегда покинул жилище. Или стал жертвой другого хищника.

Несколько успокоенный, я устроился в норе и уснул. Спал я беспокойно и чутко, несколько раз меня будил Странный подземный гул, а проснулся я от удара колокола. Потом в стороне раздался еще один удар, и еще… Удары следовали Один за другим, они раздавались в нескольких местах, порой одновременно, словно снаружи собралось несколько десятков церковных пономарей и каждый из них звонил в свое удовольствие, ни капельки не подстраиваясь под остальных.

Я осторожно выбрался из своего убежища. Глянув вверх, я застыл от ужаса и восторга — прямо надо мной висел огромный стеклянный шар, который переливался всеми цветами радуги. У меня на глазах шар начал вытягиваться, принимая форму груши, еще немного — и шар обрушится мне на голову, с ужасом понял я. Нырнув в нору, я сжался, й в это время меня обдало холодным душем — капля росы, разбившись на мелкие частицы, окатила меня с ног до головы.

Из норы я вылез мокрый и грязный, но туг же замер от восторга — лаун пел. Капли росы падали и разбивались о землю, и по травяным джунглям плыл серебряный звон.

Так я оказался в Стране дремучих трав.

Хорошее название, подумал Лев, беря в руки следующую страницу.

Итак, я гол, бос, безоружен и свободен. И лишен возможности вернуться в Большой мир. Впрочем, это обстоятельство пока не слишком меня пугает. Такой возможности лишены все, кто сюда отправлен, включая конвоиров и охранников. Если мы оказались в этой ситуации по пусть и несправедливому приговору суда, то они здесь оказались по прихоти начальства, росчерком пера подмахнувшего приказ. Мы все обречены на жизнь и смерть в этом мире. Только я отныне свободен, а они продолжают оставаться за колючей проволокой. И неизвестно, кому из нас повезло больше. Скоро я это узнаю. Позади у меня два с половиной месяца одиноких блужданий по лауну. Это сейчас у меня есть оружие, у меня есть пещера, в которой я могу ночевать в относительной безопасности. Тогда я был беглец, который устал жить в неволе и совершенно не представлял, что его ждет впереди.

14 августа сорокового года

Вчера я чуть не погиб. Я до сих пор путаю масштабы, и это может сыграть неприятную шутку. Выбравшись вечером из пещеры, я отправился по своим делам. Вначале я услышал шум. Словно где-то неподалеку загудел паровоз. Предусмотрительно забравшись на дерево — это оказался толстый и кажущийся надежным ствол мать-и-мачехи, — я принялся осматриваться и увидел невероятную и жуткую картину: огромная черная змея, встав на хвост, раскачивалась из стороны в сторону и шипела на невидимого мне противника. Впрочем, нет, змея шипела на огромный колючий шар, лежащий рядом с ней, этакую серо-коричневую гору, утыканную иглами.

Ёж!

Со страхом и ужасом я наблюдал за схваткой гигантов. Мое счастье, что эта яростная битва происходила в отдалении, я был ее зрителем, а не участником, но, случись схватка ближе, я неизбежно бы стал ее жертвой, чего сражающиеся гиганты даже не заметили бы.

На мгновение шар раскрылся, и еж впился зубами в хвост змеи. Змея попыталась нанести ответный удар и постоянно натыкалась на иглы. Это ее бесило, выводило из себя, змея бесновалась, но еж крепко держал ее хвост, прижимая его к земле.

На мгновение показалось, что змее удастся освободиться, она поползла прочь, но колючий шар покатился с невероятной быстротой следом за ней, и все повторилось. Еж прижал черное тело к земле, и зубы его впились в шею змеи. Та бессильно молотила хвостом по земле, сплеталась в кольца, но её противник был безжалостен и неумолим.

Змея затихла. Длинное тело ее черной горой темнело среди смятых деревьев, как я привык называть траву. Еж некоторое время невозмутимо приводил себя в порядок, потом, закончив туалет, схватил змею за хвост и потащил ее в заросли, над которыми пышным гигантским облаком нависала листва дерева.

О продолжении моей прогулки не могло быть и речи. Испуганный и смятенный, я вернулся в пещеру. Только теперь я осознал, что был на волосок от гибели. Двинься гиганты в своей схватке в мою сторону — и я не успел бы убежать.

Как беспощаден мир, в который нас отправили безжалостные люди. Впрочем, тот мир ничуть не лучше. Там меня, не задумываясь, лишили любимой работы и провозгласили английским шпионом, каковым я никогда не был.

И все это прикрывается лозунгами о всеобщем братстве и справедливости! Все-таки мудр Господь — когда он хочет наказать человека, он лишает его рассудка.

Наверху идет схватка двух гигантов, а все мы невинные жертвы, наблюдавшие за схваткой со стороны и попавшие под ее безжалостный каток. Любой, кто помогал одной из сторон, безумен вдвойне — он перестает быть невинной жертвой, и настигающая его расплата за это вполне справедлива.

17 августа сорокового года

Возможно, я последний свидетель того, что произошло в лагере весной этого года. Для себя я назвал произошедшее Большой Бойней, таковой она останется в моей памяти навсегда. Нам объяснили, что отправляют осваивать новый мир, открытый советскими учеными. Разумеется, много слов говорилось о необходимости добросовестной работы, всем обещали неслыханные зачеты, которые, по мысли начальства, должны были подогреть энтузиазм заключенных.

Изменение среды обитания привело к изменению метаболизма организмов. У подавляющего большинства резко усилился обмен веществ, и это привело к тому, что организм стал требовать постоянных калорий. Большинству требовалось есть, есть и есть. А питание нам выделялось в прежнем объеме, явно недостаточном для того, чтобы люди выжили. Не знаю, какие специалисты рассчитывали суточный рацион для жителей лауна, но они превратили людей в людоедов. Продуктами питания распоряжалась администрация лагеря, надеяться на то, что она примет решение самостоятельно, было просто глупо. Люди, привыкшие выполнять приказы, не способны что-то решать. Подобное положение привело к голоду и вспышке каннибализма бреди заключенных. Разумеется, охрана не сидела сложа руки, она сурово наказывала каннибалов, применяя весь спектр доступного им насилия. За несколько дней, начиная с Первомая, погибло более двух тысяч человек. Охрана выносила трупы за пределы лагеря и бросала в лауне, где они становились добычей хищников. Остальные умирали от голода. Тогда и произошло восстание. Охрана была хорошо вооружена, но ее было мало для того, чтобы сдержать натиск умирающих от голода людей. В день восстания погибли еще полторы тысячи человек, что произошло дальше, я уже не видел, потому что бежал.